Хэйл не сдержавшись, сорвался на крик:
– Питер!
– Не хорошо подставлять друзей, – пожал широченными плечами Чёрный. – К тому же долг он мне так и не заплатил. Через час парни придут за тобой, красавчик, – обратился он к Хэйлу. – Надеюсь, к тому моменту ты вспомнишь, как связаться с тестем? Потому что, если я не получу за вас денег, обоих живьём сожгу. А пока можешь попрощаться с другом. Если захочешь. И если он тебе всё же друг. Да! Свет я, пожалуй, выключать не буду. Наслаждайтесь видом, – подмигнула эта тварь им на прощание.
Чёрный собирался запереть их вместе с трупом Питера?!
Так, ладно, спокойно. Трупы ж видеть не впервой?
Мантра не действовала. Потому что тела, используемые отцом для ритуалов, выглядели совсем иначе. И Рэйвен их не знала от слова «совсем». У неё только что, впервые на глазах размозжили человеку голову выстрелом в упор, можно сказать, из чистого каприза. И, может быть, она тряпка, а не чёрный маг, но удерживаться от истерики становилось всё труднее.
«Не смотри туда! Не смотри!», – твердила себе Рэйвен, но глаза не слушались. И им было наплевать, что желудок просился выйти. Всё время норовили посмотреть на этот ужас.
Хэйл молчал, тяжело дыша. Его трясло. И не поймёшь, от потрясения или от страха за свою жизнь.
Оставалось надеяться, что он не трус.
Трусость их может погубить, а если выживут, Рэйвен никогда не сможет ему забыть этой душевной слабости.
– Ты в порядке? – сдавленным голосом спросил он.
Интересно, ему так же приходится бороться с тошнотой, как и ей?
Впрочем, «интересно» не то слово. Просто, когда ты вместе с кем-то, тебе уже не так тяжело.
– Смотря что под «порядком» понимать. Но я пока ещё не утратила связи с действительностью и способна мыслить.
Всё же шутливый, деловой тон Рэйвен не давался. Голос всё время норовил сорваться на фальцет.
– У тебя есть хоть малейший план, как нам отсюда выбраться? – спросила она у Хэйла.
Какое-то время он молчал, устало уронив голову на грудь.
– Они не знают, кто мы такие и на что способны, – скороговоркой заговорила Рэйвен. – Но, чтобы воспользоваться своим преимуществом, нужно высвободить руки.
Представлять, какого приходится Хэйлу, Рэйвен не хотелось.
Что можно чувствовать, сидя рядом с изуродованным телом того, кого, возможно, любил?
Ладно, не стоит об этом думать. Не сейчас. Может быть, потом, когда они не будут в полной попе. А лучше всего – никогда.
Забыть, не вспоминать, как страшный сон!
– Может быть, стоит сделать вид, что мы сломались и готовы сотрудничать? – предположила она.
Хэйл снова не отозвался.
– Эй! – возмущённо окликнула она его. – Ты меня слышишь?
– Слышу.
Голос Хэйла звучал как из глухой бочки.
– Ну так ответь что-нибудь! Не молчи! Мне страшно!
Она нарочно пыталась его разозлить, чтобы отвлечь. Не давать ему вглядываться в себя, в собственные чувства, как в бездну.
Хотя страх действительно накатывал липкими, холодным волнами. А что, если она не успеет избавиться от своих оков? Что, если Чёрный с Мёртвыми Глазами вот так же легко, походя, пристрелит её или Хэйла?
– Хэйл!
– Помолчи немного. Дай мне подумать.
О! Так мы думаем? Отрадно знать.
– Можешь думать вслух? – спросила она.
– Ты нарочно злила Фредо? – ответил Хэйл вопросом на вопрос.
– Да, – не стала отпираться Рэйвен.
– Зачем тебе это понадобилось?
Перехватив его колючий взгляд, она передёрнула плечами:
– Думала, может, разозлившись, решит воспользоваться мной как женщиной. Или, что ещё лучше, отдаст такой приказ своим парням.
Хэйл нахмурился:
– Не понимаю – зачем? Надеялась убедить их снять с себя наручники? Насиловать тебя они бы им не помешали, так что зря. Расчёт неверный.
– Надеялась, что прилетит наша чудо-зверюшка. Ты же хотел провести опыт? Обстановка подходящая.
– Только что у тебя на глазах убили человека. Тебя совсем это не заботит? Рэйвен Кроу, что у тебя в голове?
– Ужас и страх. Мой смех – моё оружие против сумасшествия, – честно призналась Рэйвен. – Или ты предпочтёшь, чтобы я начала рыдать, кататься по полу, рвать на себе волосы?
– Нет уж! Но временами ты так хорошо владеешь эмоциями, что начинает казаться, их у тебя вовсе нет. Конечно, Питер был тем ещё куском дерьма, он виноват в том, во что втянул нас во всё это. Но такого конца он не заслужил.
– Конечно, нет, – как можно мягче проговорила Рэйвен. – Никто не заслуживает бессмысленной смерти. Мне жаль твоего друга. Но он уже мёртв, а мы – нет. Если не хотим последовать за ним, нужно подумать о себе и найти способ отсюда выбраться.
– Почему ты думаешь, что тварь придёт?
– Она приходит каждый раз, как мы готовы переступить черту. И если она имеет что-то против тебя, то парни-то ей совершенно точно не понравятся.
– Это рискованно, – возразил Хэйл. – Нельзя ставить на кон возможность быть изнасилованной этими головорезами в надежде вызвать монстра. К тому же, ты можешь ошибиться.
– В чём?
– В том, что она охраняет твою потерянную честь. Ведь в первую нашу… когда мы впервые были близки, она не появилась.
– Потому что отец ещё не произнёс заклятия.
– Рэйвен, есть вероятность, что отец твой и вовсе здесь не при чём! Возможно, тварь связана с тобой и с какими-то твоими особенностями, о которых мы пока не знаем. Но все эти «если» и «кабы» слишком зыбкая почва. Не делай так больше! Не рискуй.
– Не собиралась я рисковать. Мне и в голову не приходило, что этот Фредо окажется столь скорым на расправу.
– Девушкам обычно нравятся крутые парни.
– Только до тех пор, пока не целятся им в голову.
Прошло не меньше четверти часа, а умная мысль так и не поспешила посетить их светлые головы.
Нужно было думать быстрее.
– Не самая приятная тема в таком месте, но мне кажется, что эта тварь как-то связана с твоими желаниями, Рэйвен, – продолжал рассуждать Хэйл. – Ты, конечно, местами ведёшь себя странно, но сомневаюсь, что в такой обстановке у тебя получится возбудиться.
– Да уж! – вынуждена была согласиться она. – Никогда в жизни я ещё не была так далека от романтики.
– Кто ж тебя осудит? – буркнул Хэйл.
Сложно было представить, что это не кошмар, а реальность.
Если бы Рэйвен сказали, что она когда-нибудь окажется похищенной и запертой не-магами, примитивными, да ещё в компании с трупом, она бы только посмеялась. Но хорошо смеётся, как известно, тот, кто делает это последним.
