До чего же мужчины бывают невыносимыми!
Самое гадкое то, что, когда любишь их, всё равно вынужден прощать им любую выходку. И если любовника или мужа ещё можно поменять, то брата-то ведь не поменяешь? Приходится терпеть таким, каким бог послал.
Хэйл с трудом отвёл руку от окровавленного лица. Зрелище не из приятных. Хорошо ещё Рэйвен при виде крови в обморок не падает.
– Здорово они тебя отделали, – сочувственно протянула она ему руку. – Встать сможешь?
– Попытаюсь.
Она нагнулась, обнимая Хэйла за талию и помогая ему подняться:
– Куда пойдём? – спросила она. – Ко мне? К тебе?
– В свободный класс.
– Может быть, тогда уж лучше сразу в лазарет?
– Нет уж, не настолько всё плохо. Обойдёмся своими силами.
– Вообще-то, Хэйл, сломанные рёбра и ключица – это не просто плохо, это – опасно.
– Не делай вид, что волнуешься за меня!
– Но я действительно волнуюсь! – возмутилась девушка.
– Я заметил, как ты с четверть часа «волновалась» за углом. Что тебе помешало придерживаться такой политики и дальше? Зачем влезла?
– Думай, что хочешь, но тебе нужна помощь. Предпочитаешь получить её от меня? Или позвать кого-нибудь другого?
– Не терпится сбежать от меня, принцесса?
Лихорадочный блеск в глазах Хэйла Рэйвен пугал. Она вздрогнула, когда его рука легла на плечо, то ли удерживая, то ли отстраняя.
– Что ты делаешь? – напряжённо выдохнула она. – Учитывая всё обстоятельства, ты ведёшь себя странно и…
Договорить Рэйвен не успела. Хэйл её поцеловал.
Поцелуй вышел яростным, весьма далёким от той страстной нежности, что она всегда чувствовала в его объятиях. На этот раз Хэйл словно мстил. И это было неправильно, это ранило и задевало.
– Хэйл! – предприняла Рэйвен попытку мягко отстраниться. – Ты ведёшь себя странно.
– Что тебя удивляет? Я целую свою жену.
– Но это не те поцелуи, о которых мечтаешь.
– Что ж с ними не так? – прищурился он. – То, что тебя целует не один из ваших, а нищеброд из трейлера?
– Хэйл, – как можно мягче произнесли Рэйвен его имя, – это не я тебя обидела. Несправедливо срывать на мне зло.
– Ну ты же сама сказала, что не о моих поцелуях мечтала, – сощурился Хэйл.
– Я сказала – «не о таких». Любая девушка грезит о нежности. Хочется тонуть в ласках, а не растворяться в ненависти.
– Не заговаривай мне зубы! За два дня ты ни разу – ни разу! – не вспомнила обо мне. Да ты в мою сторону даже не глядела! Я словно перестал для тебя существовать!
– Это не правда, – возразила потрясённая такой внезапной вспышкой гнева Рэйвен. – Ты же сам делал всё возможное, чтобы не пересекаться со мной?
– А чего ты ожидала?! Что я стану навязываться? Стану тебя компрометировать своим неподобающим видом, поведением и происхождением? Да, ладно! Извини, – опустил он ресницы, скрывая жёсткий, лихорадочный блеск глаз. – Ты и вправду здесь не при чём. Просто всё сложилось крайне паршиво. Ты мне ничего не должна. Просто наш брак – это одна сплошная чёртова ошибка. Знаешь, что? Оставь меня. Уйди. Сам разберусь.
– Заканчивай валять дурака, Колд. Если можешь подняться сам, давай попытаемся дойти до ближайшей аудитории, если нет – я позову на помощь. С чувствами и отношениями разберёмся потом.
Не говоря ни слова, Хэйл, перекинув руку Рэйвен на плечо и опираясь на девушку как на костыль, поднялся, цедя ругательство через зубы.
Свободный кабинет находился рядом. Кое-как они до него дотащились. Усадив его поудобней на стул, Рэйвен принялась стягивать с Хэйла одежду, осторожно и быстро.
Он не сопротивлялся. Лишь наблюдал за ней из-под полуопущенных ресниц, изредка вздрагивая, когда она невзначай касалась оголённой кожи, по которой уже растекались бледные кровоподтёки будущих жутких синяков.
Рэйвен сжала губы, чтобы не дрожали.
У брата будет сегодня неприятный вечер. Очень неприятный! Она об этом позаботится.
– Что у тебя было с Бладом? – неожиданно задал вопрос Хэйл.
– Ничего.
– То, что ты с ним не спала, я знаю – ты ни с кем до меня не спала. Но он ведь тебе нравился?
– Какая разница, кто мне нравился раньше? – с досадой спросила Рэйвен.
– Он куда лучше меня тебе подходит, – словно не слыша её, продолжал Хэйл.
Рэйвен нужно было сосредоточится, чтобы исправить всё, залечить травмы. Своими речами Хэйл задачу не облегчал.
– Получается, я разрушил вашу идиллию? – с лёгким намёком на сарказм протянул он и тут же резко втянул в себя воздух, когда Рэйвен ненароком коснулась припухлости над рёбрами.
– Прости! Прости, – испуганно отшатнулась она. – Но прошу, хватит дурацких разговоров о моём малозначительном прошлом. Насколько я могу судить, травмы серьёзные, Колд. Без шуток. Сломанные рёбра могут войти во внутренности, а там и до летального исхода недалеко. В общем, нужно идти к врачу.
– И что мне сказать докторам?
– Упал.
– Откуда?
– С лестницы. Беспроигрышный вариант в случае сломанных рёбер. Что?.. – осеклась Рэйвен, натолкнувшись на тяжёлый, изучающий взгляд. – Почему ты так на меня смотришь?
– Потому что я по-прежнему тебя не понимаю. Совсем. Что у тебя на уме, Рэйвен Кроу? Чего ты хочешь от меня? И хочешь ли чего-нибудь вообще?
Рэйвен могла бы поклясться, что сейчас зрачки его стали гораздо шире, чем обычно. Сама она почувствовала, как в животе начали бить крыльями пресловутые бабочки. Как ещё описать это странное, тягучее, ни на что не похожее чувство? А ещё ей до одури хотелось зарыться пальцами в его густые чёрные волосы, притянуть к себе ближе, и…
Всего один поцелуй? Всего один проклятый поцелуй она ведь может себе позволить?
– Считай это компенсацией за причинённый тебе ущерб, – с этими словами Рэйвен поспешно склонилась к Хэйлу и сама его поцеловала.
Хэйл дёрнулся, как от разряда током, и сразу же ответил ей.
На сей раз это не было местью, наказанием, сражением. Это был настоящий поцелуй, заставляющий голову кружиться от чувственной истомы.
Хэйл попытался вздохнуть и, воспользовавшись этим, Рэйвен скользнула юрким язычком в его рот, робко очертив контур губ, словно спрашивая разрешение коснуться языка.
Хэйл гортанно застонал и сдался, заставляя Рэйвен торжествовать.
Все прошлые разы целовал её он, а она подчинялась. Было приятно и непривычно взять инициативу в собственные руки. Чувствовать власть и использовать её, чтобы дарить наслаждение.
Рэйвен легко прикусила его нижнюю губу, но гладкая кожа сразу треснула, оставляя на кончике языка металлический вкус крови. Его чуть шершавый язык в ответ жалил, даря ощущение лёгкой невесомости, почти полёта. Отчаянно хотелось пойти дальше. Отпустить то, что рвалось расправить крылья; раствориться в подступающем половодье страсти.
