Что уж говорить о слабой человеческой плоти?
Уорлок не пытался сражаться – лишь уклонялся, выставляя блоки.
Ослепительный монстр двигался с нечеловеческой плавностью, ловкостью и быстротой. Его целью было не что иное, как уничтожение противника. Никакого диалога, слов о прощении или примирении.
Стремительная игра на полное поражение – ничто иное противницу Уорлока удовлетворить не могло.
Зрелище боя могло бы быть красивым, если бы от него не леденела кровь.
Уорлок действовал как настоящий джентльмен, что в данном случае вряд ли было уместно. Здесь не было никого, кто бы мог оценить подобное поведение.
Ненависть, копившаяся не один год, месть, вынашиваемая десятилетиями, помноженные на изящество и балетную точность движений – все смешалось в неподражаемый коктейль и было ослепительно, подобно фейерверку.
Всё происходило быстро. Очень быстро. Гораздо быстрее, чем об этом можно рассказать.
Несколько короткие мгновений и Уорлок, считавшийся неподражаемым бойцом среди равных, оказался повержен. Поставлен на колени перед великолепным и грозным противником.
Рука дракона в человеческом обличье легко пробила человеческую грудную клетку и Рэйвен сорвалась с места, заполняя тишину оглушительным криком:
– Нет!!!
Женщина застыла, прямая, как натянутая струна, почти вибрируя на высокой эмоциональной ноте. Огромные глаза, не вполне человеческие, с вытянутыми, как у рептилии, зрачками, не мигая уставились на неё.
Достаточно было и одного взгляда, чтобы понять – Рэйвен узнали. И это узнавание вызвало целую гамму чувств в груди незнакомки.
Рэйвен протянула к ней руки в немой мольбе:
– Прошу тебя, умоляю – не убивай! Пощади его!
Уорлок не пытался избежать того, что должно было произойти. Он безмолвно признавал за Драконом право казнить или миловать.
Невозможно было определить по тонкому, нечеловечески правильному лицу женщины куда качнутся весы – в сторону жизни или смерти?
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза – палач и жертва, мужчина и женщина, бывшие враги.
– Это она? – голос у незнакомки был благозвучный и нежный. – Моя дочь?
– Да, – с придыханием выдохнул Уорлок. – И ей нужна… твоя помощь.
– Поэтому ты позволил мне отыскать вас?
– Я ошибался, думая, что смогу во всем разобраться сам. Моя самонадеянность зиждилась на самообмане. Я считал, что найду способ решить все проблемы, но вынужден признать, что не только решить – не в состоянии проблему даже понять. Ты нужна своей дочери, я больше не в состоянии отрицать очевидного. Твою ненависть заслужил лишь я, но не она. Накажи меня, если хочешь, но ей – помоги.
– Нет, пожалуйста! – снова подалась вперёд Рэйвен, угадав по лицу женщины её намерения. – Пожалуйста, не делай этого!
Рэйвен видела, как Дракону не терпится осуществить давно вынашиваемый план мести и покончить с Уорлоком.
– После всего, через что я прошла по вине этого человека, я в своём праве покончить с ним. Никто не отнимет у меня моё отмщение.
– Я знаю, и ты права, – поспешила согласиться Рэйвен. – Твоя жажда мести справедлива, она заслужена моим отцом. Он и сам признаёт это. Перед тобой враг, жестоко тебя оскорбивший, унизивший, лишивший самого дорого – он отнял твоего ребёнка, держал мать в разлуке с дочерью.
– Ты знаешь?..
– Отец рассказал мне об это, когда мой дракон начал просыпаться и стало понятно, что удержать его на поводке будет невозможно.
– Если ты всё знаешь, ты должна меня понять.
– Я понимаю, – скороговоркой проговорила Рэйвен, боясь того, что женщина, в любой момент готовая нанести непоправимый удар, вырвет сердце у отца из груди.
После такого ни одна сила не способна будет ничего изменить.
– Я понимаю твой гнев, твою ненависть, твою жажду. Вопрос в том, сумеешь ли ты понять меня? Человек перед тобой – твой враг, но для меня он отец. Все эти годы он был добр ко мне, заботился обо мне. И то, что для кого-то он стал чудовищем, не отменяет того факта, что он дорог мне. Тебе выбирать – что важнее? Отомстить ему, поставив точку в вашей с ним войне, убив отца на глазах у дочери? Или простить, начав следующую главу с новой страницы?
Глаза женщины встретились с умоляющий взглядом дочери.
Сердце колотилось неистово, почти до боли.
Рэйвен понимала мотивы этой женщины, даже если не совсем разбиралась в чувствах драконов. Но также знала твёрдо, что никогда не сможет звать матерью убийцу своего отца.
Время словно расслоилось. Секунды текли бесконечно и в тоже время летели.
Мгновение. Другое. Третье. За эти мгновения можно было поседеть. Каждую из них приходилось умирать от ужаса, что вот-вот сердце Уорлока перестанет биться в когтистых лапах человека-дракона и оживала в надежде, что мать, если и не простит отца, то помилуем его ради дочери.
С другой стороны, почему чувства Рэйвен должны хоть что-то значить для этой женщины? Ведь между одной и другой нет ничего общего, если исключить факт, что первой не по своей воле пришлось дать жизнь второй?
Женщина заглянула в лицо дочери. На тонком лице с резкими чертами отразились сомнения и колебания. Длилось это всего несколько коротких мгновений, потом стало видно – решение принято.
Она повернулась к Уорлоку, задыхающемуся от боли, всё ещё стоявшему на коленях.
Медленно, с небольшим акцентом, проговорила:
– Ты использовал меня, человек. Бесчувственный и двуличный, как все человеческие мужчины, ты действовал лишь в своих интересах. Как это свойственно людям – брать всё, ничего не давая взамен и обижаться на мироздание, если источник, из которого вы черпаете, оказывается отравленным! Не думая о последствиях, о завтрашнем дне, вы, люди, берёте всё и сразу. Если бы я сейчас вырвала сердце из твоей груди это было бы правильно. Все эти годы ты ни раз не дал увидеть мне моего ребёнка. Ты, возможно, изуродовал её из-за своего эгоизма и воистину безразмерной гордыни. Ты связал мне руки и крылья с нашей первой встречи. Даже теперь, когда час расплаты, наконец, пробил, они всё равно связаны. Поступив с тобой так, как повелевает долг, я потеряю дочь, а я на это не пойду. Ты ведь всё просчитал заранее, не так ли? Нужно отдать тебе должное, не просчитался. Я не стану марать рук о твою грязную кровь.
Рэйвен с облегчением выдохнула.
– Оставлю тебе твою жалкую жизнь, жалкий человечешка, но заберу то, что моё по праву, что всегда принадлежало мне, что ты отнял у меня силой – мою дочь и твоё бессмертие.
Женщину и отца охватило яркое, ослепительное, белое сияние. На мгновение их фигуры исчезли в ослепительной вспышке.
А когда всё погасло, Уорлок продолжал стоять на коленях, на его рубашке алым цветком расплывалось кровавое пятно, на видимых ран на коже не осталось.
