Но он не стал торопиться. Бережно подхватив одной рукой под бёдрами, второй придерживая за спину, легко оторвался от пола и на руках понёс меня к пламенеющему красно-чёрному ложу. Я обняла его рукой за шею, с наслаждением прижалась к обнажённой груди, ощущая приятную дрожь и ускоряющееся биение пульса.
Я слышала, как сбивалось его дыхание от моих движений. Чувствовала отклик на каждое прикосновение, и я сама словно превратилась в оголённый провод.
Мои ладони легли на его грудь, зажимая соски между пальцев. Они были такие же гладкие и горячие, как и всё его тело.
Его губы обрушились на меня с обжигающим жаром. Я поддавалась его ласкам покорно понимая, что ему нравится доминировать, а от девушки в её первую ночь можно ожидать отзывчивости, но не инициативы. Стоило мои губам раскрыться, как его язык затанцевал внутри.
Плавным, но твёрдым движением он опрокинул меня на спину, нависая и подавляя любое сопротивление, обещая незабываемое продолжение. Его горячие губы не давали передышки, не знали пощады, да я её и не хотела.
Я млела, не сдерживая тихих гортанных стонов, когда его руки заскользили по телу, оглаживая мои бёдра, прижимая их к себе, давая почувствовать степень его возбуждения. Ловкие пальцы легко преодолели препятствие, расплетая узлы одежд и отбрасывая их за ненадобностью в сторону.
– Какое у тебя белое тело, – прошептал он мне на ухо, – белое, нежное, как дорогой фарфор. И как красиво оно смотрится на моих чёрных шёлковых простынях. Ты словно самый ценный приз, Анжелика.
Я вздрогнула и напряглась, как натянутая тетива лука, когда он накрыл губами мой напряжённый сосок, обводя языком чувствительную ареолу. Второй рукой он беззастенчиво коснулся самого сокровенного, меня заставляя выгибаться, сначала в смущённо попытки высвободиться, а потом уже от сладострастия.
Не прерывая игр с соском, который вдруг обрёл исключительную чувствительность, Эвил сильнее нажал на набухший клитор, заставляя меня замереть и прислушаться к острым, приятным ощущениям, жалобно всхлипывая от наслаждения.
Движения его языка совпадали по ритму с движением его пальцев, умело, со знанием дела играющих на самом чувствительном инструменте женского тела.
Дрожь наслаждения заставляла меня выгибаться, побрасывая почти на самую высокую грань блаженства, терять связь с реальностью от его ласк.
– Я чувствую каждый дюйм твоего тела, – жарко шепнул он мне.
Резко толкнув его в грудь, я заставила принца перевернуться:
– Я тоже так хочу, – выдохнула я ему в губы и, не дожидаясь ответа я, перекинув через плечо пылающие в свете свечей золотом волосы, принялась поцелуями точно так же путешествовать по его телу, как он это делал со мной: вдоль шеи, по груди, животу, к и без того напряжённому свидетельству его страсти. Пальцы с уверенностью задвигались по его члену, стараясь довести его хозяина до исступления, до сумасшествия.
– Целуй меня! – прохрипел он перед тем, как обрушиться уже ничем не прикрытой, животной страстью. Поцелуй этот был до боли в губах, объятия оставляли следы на теле. Его движения стали яростными, в нём больше не чувствовалось нежности – только желание обладать.
Я закричала, почувствовав, как его член ворвался в глубь этого девственного тела. Боль была настоящей, режущей и острой. В своём теле я такого не испытала – так, лёгкая, тянущая, почти не ощутимая. Зато здесь – просто искры из глаз.
Стараясь высвободиться и отодвинуться, я уперлась руками ему в грудь:
– Хватит! Прекрати! – потребовала я.
Он замер, но и не подумал отодвинуться.
– Пусти меня! Мне больно!
– Потерпи.
Нет, ну что за наглость? Почему я терпеть должна? Не хочу я терпеть!
– Попробуй сама, – шепнул он мне.
– Попробовать – что? – не сразу поняла я.
– Просто двигайся. Всё ещё больно?
Боль стала глуше, словно отдалилась, но до конца не ушла. На всякий случай я просто промолчала. Видимо, он счёл это за согласие продолжить.
– Ещё немного, – прошипел он, медленно насаживая меня на себя. Моё лоно тут же отозвалось лёгкой болью и приятной дрожью, которая словно эхо следовало за болью. Поначалу его размеренные толчки превратились в активные и болезненные. Словно тряпичную куклу меня насаживали на член, всё быстрее и быстрее.
Перестав сопротивляться боли, перестав сопротивляться тому темпу, что он взял, я слилась с ним, подчинилась ему, как вода, принимающая форму сосуда, что она заполняет собой. И вскоре боль ушла, оставляя дикое, необузданное наслаждение. Я никогда в жизни такого раньше не испытывала.
– Ещё! Ещё! Вот так… давай же!
Темп был просто бешенным.
Ничего не осталось, кроме дикого инстинкта и экстаза. Тело будто наполнялось горячей лавой, она текла под кожей, лишая воли, сознания, от удовольствия стало нечем дышать.
С очередным его толчком я словно оторвалась от земли и полетела на упругих, сладких волнах. Словно сердце спустилось вниз, в тугой, влажное, горячее лоно, а потом, как солнце на восходе поднялось на место.
О! Этот сладкий затягивающий жар и предательское тепло внизу живота, от которого ты вся, до кончиков пальцев на руках и ногах таешь, будто масло на солнцепёке!
Вдох-выдох…
У меня никогда и ни с кем раньше так не было – жадно, страстно, снося все запреты и условности.
Его руки продолжали меня обнимать, прижимать к себе, а я бы с радостью убежала бы от него куда-нибудь и заперлась. Желательно, на несколько замков.
Я не готова была ни к удовольствиям, ни к эмоциям. Не хватало ещё привязаться к незнакомцу, от которого моя предшественница ломанулась, решив пойти туда, не зная куда. И про его четырёх (или трёх, я уже точно не помню) предыдущих жён тоже не стоит забывать. Он ведь их угробил каким-то образом. Да я и без эмоциональной зависимости от него слишком завишу!
Видимо, почувствовав моё изменившееся настроение, Эвил с нежностью и тревогой заглянул мне в лицо:
– Всё в порядке? Я сделал тебе больно? Извини, я не хотел. Но в первый раз всегда так. В следующий раз будет лучше.
– Куда же лучше? Вы подарили мне счастье.
В общем, так оно и было. Я не врала.
Может быть, вовсе не его вина, что я боюсь быть счастливой? Хотя, нет, не так, я не боюсь, я просто… не верю, что получится. Что-нибудь всегда станет той пресловутой ложкой, от которого всю бочку с медом придётся пожертвовать мусоропроводу.
– Если я подарил тебе счастье, то почему у тебя грустный вид?
– Потому что тот, кто своё счастье нашёл, боится его потерять, мой король, – с улыбкой ответила я и, поддавшись вперёд, поцеловала его, на этот раз без страсти, мягко и нежно.
Он вопросительно смотрел на меня, словно хотел прочитать мои мысли. Мужчины не смотрят так на женщин, призванных в их жизнь лишь для утех.
