Секс и любовь не тождественны, хотя одно понятие часто подменяют другим. Благодаря Эвилу в ту ночь я это поняла.
Любовь – это волшебство, это чудо, это сказка и это всегда нечто большее, чем ты сам. Любовь всегда готова делиться, отдавать и принимать любимого.
А секс? Это животный инстинкт потребления. Но часто, лишённые любви, тоскующие по ней, мы готовы тонкий лучик света принять за яркий солнечный свет, которого многие из нас никогда в жизни не видели. Правда в том, что раз в жизни познав это настоящее, мы сгораем и больше не нуждаемся в суррогатах. Это как пить самогон после изысканнейших вин – лучше не пить ничего.
Я тянулась к Эвилу телом и душой. И это было… тот, кто любил, знает. А тех, кого это обошло стороной – не знаю, завидовать им или сочувствовать?
Горькая правда жизни в том, что любовь – это самый большой клад, который можно найти в жизни. Самое прекрасное богатство. А если ты обладаешь кладом, ты боишься его потерять. Всегда. И у того, кто им владеет, всегда найдутся завистники.
Любовь – это полёт. Но летать бывает очень сложно. Не потому ли большинство из нас отказывается от своих чувств, что ходить по земле не так увлекательно, но куда более надёжно.
– Любимая моя, – прошептал Эвил, изливаясь в моё, лоно, прижимая меня к себе с жадностью скупца.
– Это было чудесно. Лучшее, что случалось со мной в жизни, – сказала я чистую правду от всего сердца.
Глава 24
Я вернулась с триумфом. Меня приветствовал весь город, громко рукоплеща и выкрикивая приветствия. Я впервые познала славу и вкус её ударял в голову сильнее шампанского, он был слаще клубники со сливками и, боюсь имел досадный побочный эффект – на это слишком легко подсаживаешься. Хочется ещё и ещё! Вот так люди и заболевают звёздной болезнью. Стоит раз пройти через врата всенародного обожания и этот вкус хочется пробовать вновь и вновь. Но источник, как правило, быстро иссякает, сменяясь горьким вкусом.
Толпа переменчива. Сегодня она носит тебя на руках, завтра – порицает, послезавтра о тебе все забыли, и ты чувствуешь себя покинутым и заброшенным.
В старых сказках, которые, как известно, ложь с намёком, герой проходит через три испытания: огонь, воду и медные трубы. Последние мне представляются Славой и Властью – две силы, распинающие и растлевающие душу. Тот, кто познал это, кто испил чашу и не предал себя, остался верен нравственным и моральным нормам, не купился на вседозволенность, не озлобился, не возгордился – тот воистину король и царь.
Но таких мало. Раньше королями рождались и жили с короной на голове. К тому моменту, как достигали зрелости, привыкали к блеску и были готовы к тяжести, но теперь – теперь мы редко бываем готовы.
В моей прежней жизни скромной учительницы истории я была хорошим человеком. А что мне оставалось? Меня мало что искушало. Не было красивых мужчин, богатства, ярких соперниц, достойных врагов. Всё было иначе. Ну не за директорское же кресло убивать друг друга? Хотя и там подковёрной грызни хватало.
Меня пугал этот новый мир. Пугали открывающиеся возможности. Владеть драконом – это не лопату в руке держать.
Не успела я отдохнуть после полёта, как ко мне пришла одна из придворных дам Хатериман и с улыбкой, показавшейся мне фальшивой, передала приглашение явиться на обед к Госпоже-Матери. Отказаться было бы невежливо, да и желания такого не возникало. Мне самой было интересно встретиться с матерью Эвила. Добра я от неё не ждала, но личность она была интересной. К тому же мы теперь друг другу не чужие люди, и если всё пойдёт как надо, когда-нибудь в моих детях будет течь её кровь.
Мне хотелось бы преподнести какой-нибудь подарок, но правда была в том, что здесь, при том, что всё считалось моим, не было ничего, что по-настоящему принадлежало бы мне. Кроме подарков Эвила, с которыми бы я не рассталась за все блага мира.
– Принесите платье, подходящее к данному случаю, – отдала я распоряжение Суокэ и Мирайе. – Что-нибудь нарядное и достаточно скромное для того, чтобы одна женщина могла вызвать одобрение у другой.
Хатериман на этот раз сидела не на полу, как в прошлые наши встречи и неспешно разливала по маленьким чашкам ароматный чай. При моём появлении она поставила чайник и протянула мне руку для пожатия.
– Рада поздравить тебя, Тайима, с тем, что тебе удалось стать Драконьим Всадником. Теперь ты действительно одна из нас.
По её виду было незаметно, чтобы известие было радостным. Скорее из разряда тех, с которым приходится мириться. Не слишком приятна мысль о том, что эта красивая и яркая женщина предпочла бы увидеть меня среди мёртвых.
– Оставь нас, Танитисан, – приказала она служанке, и та немедля вышла из комнаты.
Хатериман молча смотрела на меня чёрными глазами и в её взгляде сквозила неприязнь ко мне.
– Вы не рады моему восхождению, сударыня?
Хатериман насмешливо вскинула голову, выжидающе глядя на меня, чем очень напомнила своего старшего сына.
– Я вам не нравлюсь. Я поняла это с нашей первой встречи. Вы надеялись, что страсть вашего сына будет более преходяща, а драконы не оставят мне надежды. Но вот я здесь. И нравится вам это или нет, но нам придётся дальше жить вместе и будет лучше, если мы попытаемся поладить.
– Нам не обязательно ладить, девочка. Довольно будет жить без вражды. Тебе не нужна моя любовь, как я вполне обойдусь без твоей почтительности.
– Я не была непочтительна! – возразила я горячо. – Почему вы так относитесь ко мне, как будто я в чём-то провинилась. Или просто недостойна быть рядом с вашим сыном?
– Потому что ты недостойна. Ты слаба, Анжелика Ванхелия. И мы оба знаем об этом.
– Я не считаю себя слабой. И ваша враждебность ко мне неоправданна. Чем я вам не угодила? В чём мой грех?
– Твой грех в том, что мой сын слишком сильно любит тебя, девочка. В том, что от этой любви от теряет разум.
– Да разве это плохо?! Со мною он счастлив!
– Короли рождены не для счастья, дитя. Впереди у нас столько испытаний, он не должен размякнуть. Ему нужно быть воином.
– Я – королевских кровей. Брак со мной принёс ему земли, деньги и союз. Я не жалкая рабыня. Да, я слышала историю об изменах, предательствах и свержении законной власти. Но мои предки владели нашей землёй до того, как Санисторы пришли и взяли то, что ранее им не принадлежало. Ванхелии владели Оруэлом задолго до того, как вошли в состав Десятицарствия. Я ровня вашему сыну, а теперь мы соединены магией так же, как соединены клятвами.
– Всё так. Разве я возражаю? Ты достойна, ты избрана и любима. Моим сыном. Означает ли это, что я обязана любить тебя? Не думаю. Да и возможно ли это – полюбить кого-то по обязанности.
– Мне будет достаточно вашего уважения.
– А разве я выказывала что-то другое?
Сам её тон был ядовит и холоден как тёмные испарения Змеиной Пустоши.
