Увидев, как в углу разгорается яркий алмазный свет, Нереин перестала рыдать, приподнявшись на локтях и широко распахнутыми глазами глядела на возникшее чудо, но пока испуг в её глазах светился ярче интереса.
Подскочив с места, резвая, как козочка, девушка, рванулась к двери, но та, как и обещалось, была заперта. В отчаянии несколько раз дёрнув за ручку, Нереин прислонившись к двери спиной, изо всех сил заколотив в неё ногами.
По счастью, подобное поведение было списано на девичьи капризы. Никакой реакции со стороны слуг не проявилось.
Марихат пригасила окутывающий её коконом свет, позволяя увидеть себя в своём настоящем человеческом облике.
Нереин перестала лупить в дверь ногами и замерла, оглядывая незнакомку, непонятно каким образом появившуюся в её комнате.
Марихат не шевелилась, давая дочери время не только оглядеться, но и успокоиться, нарочно не заводя разговор первой, отдавая инициативу в руки Нереин.
– Кто вы такая?
Несмотря на явный испуг, голос девушки звучал уверенно, даже властно.
– Как посмела войти в мою комнату? Что ты здесь делаешь? – вскинула она подбородок.
– Не бойся, – Марихат говорила самым нежным голосом, на какой только была способна, а у дочерей волн голоса благозвучные от природы, сами по себе обладающие обольщающей силой. – Я пришла с миром, как твой друг, чтобы помочь.
– Помочь? – Нереин нервным жестом отёрла дорожку слёз с мокрой щеки. – Зачем? Кто сказал, что я нуждаюсь в помощи?
Марихат подавила тяжёлый вздох.
Так всегда – с теми, кто тебе дорог, всегда сложнее всего. Их мнение приходится принимать в расчёт, их нельзя просто околдовать и, подавив волю, заставить поступать так, как тебе удобно. Вернее, чисто технически, конечно, можно, конечно, но о взаимной привязанности и доверии потом говорить вряд ли придётся?
– Мне показалось, что тебя заперли здесь?
Девушка раздражённо отбросила спадающие на лицо пряди волос:
– Эта гадина, Эллетра! Она пользуется тем, что папа отсутствует и старается успеть нагадить как можно больше. Но это пустяки. Он скоро вернётся и поставит её на место.
– Правда? Так уже было раньше?
Нереин отвела взгляд.
Марихат быстро сообразила, что отца её дочь любит и, если она желает заполучить Нереин (а она желала, и как можно быстрее!) то не следует сейчас плохо отзывать о Ворикайне.
Не время.
– Возможно, Эллетра действительно желает мне добра? Я бываю своевольной. Какому высокородному мужчине понравится спесивая жена?
Марихат едва уловимо подняла бровь. Да уж! Это любовниц мужчины предпочитают ярких, искромётных, как жар-птицы, а в жёны берут куриц-несушек, которые и «яйца» несут исправно, и от насеста далеко не улетят, даже если прознают про то, что завтра их пустят под нож, ощиплют перья и опустят в суп.
Но в странном человеческом обществе быть любовницей считалось постыдным (ещё бы нет? Как только до упёртых женщин дойдёт вся выгода положения «любовниц», где мужчины станут брать «куриц»), а женой – престижно.
Особо продвинутые и мудрые представительницы людского племени предпочитали статус вдовиц и Марихат их очень хорошо понимала. Единственный положение, позволяющее пользоваться относительной свободой и не осуждаемое в патриархальном обществе.
Жаль, что её дочь ориентируется на социальные нормы, принятые среди людей, но это вполне ожидаемо. В воображение маленькой дурочки свадьба – самое яркое приключение, что может случиться. И Нереин совершенно невдомёк, что вовсе неспроста невесту обряжают в белые платья, похожие на саван. Всё, что есть у женщины – душа, тело, помысла, силы, мечты, творческие силы, здоровье, свободное время, каждый миг и час, – она должна будет отдать мужу. А в ответ получить полное ничего. Очень похоже на то, как люди представляют себе смерть.
Марихат мечтала о другой судьбе для своей девочки, но сообщать об этом вот так, с порога, вряд ли правильно?
Вместо того, чтобы перечить, она мягко улыбнулась дочери:
– Ты действительно веришь, что Эллетра желает тебе добра и действует в твоих интересах? Это хорошо. Потому что иначе мне пришлось бы наказать её за то, как она с тобой обходилась.
Глаза у Нереин загорелись жадным блеском, но тут же погасли.
– Не хочу я её наказывать. Какой мне в этом прок? Вот если бы она куда-нибудь исчезла до тех самых пор, пока отец не вернётся? Вот это было бы здорово!
Марихат с радостью выслушала слова дочери. Приятно было знать, что сердце у неё не злое.
– А что скажешь на то, чтобы исчезнуть самой до возвращения отца?
– Как это исчезнуть? – удивилась Нереин. – Куда?
– В волшебную страну, где круглый год светит солнце, а с веток свисают самые сладкие, самые сочные и яркие фрукты. В той стране тигры и змеи ластятся к рукам, как кошки. И море ласковей в своих прикосновениях самой нежной шёлковой простыни. Хочешь взглянуть на небо, такое высокое и безоблачное, что на нём даже днём можно разглядеть луну и звёзды?
– Разве на свете существуют такие страны? Это всё сказки.
– Пойдём со мной, – протянула Марихат руку девушке, – и увидишь всё своими глазами. Это будет настоящее, незабываемое приключение. Обещаю.
Нереин бросила на Марихат острый взгляд, в котором, как лезвие в рукаве, таилась насмешка:
– С чего бы мне идти за вами? С чего бы мне верить вам? Почему вы вообще выбрали меня для своего странного визита? Почему не пошли к кому-либо другому?
– Тому есть веская причина. Скажи, твой отец когда-нибудь рассказывал тебе о твоей матери?
Колючее, недоверчивое выражение уступило место лёгкой растерянности.
– Он редко говорил о маме, – словно нехотя призналась Нереин.
– Но ты ведь знаешь, что твоя мама была волшебницей? Или твой отец скрыл это от тебя?
– Нет, не скрывал. Он говорил, что мама была одной из прекраснейших и сильнейших волшебниц на свете. И что они очень любили друг друга.
– Правда? – с искренним удивлением снова выгнула бровь Марихат. – И что случилось потом? Она умерла?
– Да, увы! Папа так сильно любил маму, что после её смерти так и не женился ни на ком другом.
– А как же эта Эллетра?
– Она мечтает заставить его передумать. Возможно, у неё получится. Ведь она королевских кровей.
– Королевских? Как бы не так! Истинные, законные короли этого королевства были истреблены узурпатором. А эти выскочки к престолу имеют весьма опосредованное отношение.
– О! Умоляю тебя! – поморщилась девушка, в раздражении притопнув ногой. – Не желаю говорить о политике. Ты говорила о том, что моя мама была волшебницей? Ты знала её?
