Ардор осадил скакуна так резко, что тот вздыбился, заплясав, но вынужден был подчиниться силе управляющей им руки.
Он выглядел странно. Марихат впервые подумала о том, что чаще всего видятся они за ужином и в спальне. Она привыкла видеть его с распущенными волосами, а сейчас они были забраны в высокий пучок на затылке. Их удерживали длинные алмазные шпильки.
Марихат поймала взгляд инкуба. Сейчас его глаза были нереального, рубинового оттенка, как подсвеченное свечами алое вино.
– Добрый день, – протянул инкуб, спрыгивая на землю и делая знак пареньку, выполняющему роль конюха, принести влажную губку, чтобы оттереть пот с коня.
– Мой господин, – склонила голову Марихат, как бы признавая над собой его верховенство.
Отчасти это так и было. Победителем здесь была не она, хозяином – тоже не она. Она зависела от его воли и настроения, следовательно – повелителем здесь тоже был он.
– Вы хотели меня видеть?
– Да. Хотел посмотреть, как твои волосы станутся светиться на солнце. Для разнообразия. А то каждый раз любуясь на них лишь в лунном свете. Свежий воздух тебе к лицу.
– Я чувствую себя отлично, – кивнула Марихат.
Ардор удовлетворённо кивнул и, взяв её за руку, повлёк за собой:
– Идём!
Он подвёл её к той самой лошади, на которой только что там стремительно промчался:
– Посмотри на неё. Что скажешь?
Скакун и в самом деле выглядел великолепно. Как агрессивный чёрный лебедь, только без крыльев.
– Красивый. Я бы даже сказала – он великолепен. С удовольствием прокатилась бы на таком.
– Можешь сделать это в любой момент. Теперь он твой.
В ответ на недоумевающий взгляд Марихат Ардор кивнул:
– Это мой подарок.
Поскольку она стояла, не шевелясь, Ардор нахмурился:
– Тебе не нравится?
– Нравится, – она ладонью потянулась к шелковистому лбу, чтобы погладить. – Спасибо. Как его зовут?
– Никак. Назови, как захочешь. Нарекая имя, предрекаешь судьбу.
– Я назову его Шторм.
– Отлично! Пусть так и будет.
Марихат медленно провела рукой по чёрной гриве. При мысли о верховой прогулке она испытывала смешенные чувства. Она так давно не была на природе, что успела позабыть, какие ощущения вызывает быстрая скачка, свист ветра в ушах, запах осеннего леса. Лес не способен был ей подарить тех же ощущений, что волны, но всё же и он был полон живой энергии. Не то, что груда камней в замке Ардора.
Шторм тихо заржал от удовольствия, получив подношения с руки новой хозяйки в виде раскрошенного хлеба с солью. Губы у него были мягкие, тёплые, шершавые и приятно щекотали ладонь.
– Ну так что, женщина? Давай наперегонки до леса и обратно? Кто быстрее?
Поставив ноги в стремя, Марихат птицей влетела в седло, с волнением чувствуя, как нетерпеливо играет в лошади кровь. Не раздумывая, она пустила Шторма в галоп.
День был прохладный и лёгкий. Небо с самого утра и ещё совсем недавно такое чистое, безоблачное, стало затягивать облаками, тёмными и сумеречными на западе и кремово-золотистыми на севере. Прелый запах опавшей листвы смешенный с сырой землёй, щекотал ноздри.
Шторм бежал, пофыркивая. Натянув поводья, Марихат заставила её сойти на узкую тропу, ведущую с главной дороги к скалам.
Стоило оказаться в самом лесу, как сразу сделалось сумрачно и сыро. Деревья здесь росли ярусами так плотно, что солнце почти не имело возможности пробиться к их корням, даже и в более яркий день, чем этот.
Ардор времени даром тоже терять не стал. Ухватив своего скакуна за гриву, он тоже легко поднялся в седло. Марихат отметила, что конь без седла и без уздечки и сорвался с места крупной рысью, почти сразу перешедшей в галоп.
У неё была отменная фора, но инкуб неуклонно догонял умчавшуюся далеко вперёд всадницу. Марихат особенно и не старалась уйти – ей нравилось движение, она не старалась во чтобы то ни стало остаться впереди.
Поравнявшись, Ардор на какое-то время перестал понукать коня, и они шли рядом, ноздря в ноздрю. Хотя нет, не шли – летели, склонившись к конским шеям, два диких и прекрасных всадника, похожих на ожившие грёзы. Стелились по ветру конские хвосты, бились за спиной блестящие волосы – чёрный и белый, рядом они смотрелись дивно.
Ветер. Скорость. Дорога где-то далеко внизу. Ритмичный удар лошадиных копыт. Весело. Хочется кричать, хочется лететь. Это было почти так же здорово, как плыть через толщу воды в океане, полностью перекинувшись в змеиное обличье.
Внезапно перед ними открылась глухая поляна, похожая на зелёную сумрачную комнату. Деревья почти не пропускали свет и Марихат было приятно думать, что они въехали в странную колышущуюся комнату. Запрокинув голову, она увидела, что крона над ними переплелась так плотно, что почти образовала плотную крышу. Груда камней указывала на остатки какого-то странного сооружения.
Инкуб всегда двигался очень быстро. Вот и на этот раз, Марихат и опомниться не успела, как он уже стоял рядом, протягивая к ней руки. Оставалось только по инерции бусинкой на верёвочке скользнуть вниз.
Его вопросительный взгляд она выдержала с привычной невозмутимостью.
– Что такое? Что значит твой пристальный, внимательный взгляд, инкуб? – прищурилась Марихат.
– Не делай вид, что не помнишь наш недавний разговор.
– Который из?
– Ты просила меня избавить тебя от этого милого украшения, – его пальцы коснулись обруча на её шее.
– И? Ты решил её удовлетворить? Что-то я сильно в этом сомневаюсь!
– Марихат, я должен заботиться о нашей безопасности. Не только ты не до конца доверяешь мне. И у меня нет уверенности, что ты не используешь свои силы против меня.
– Стоило заходить так далеко, чтобы выслушать это признание! Что я, по-твоему, должна теперь с ним делать?
– Может злиться, но я так поступаю, потому что дорожу тобой.
– Ты не дорожишь мной. Ты всего-навсего не хочешь, чтобы я ушла.
– Да, Марихат! – тяжело выговорил Ардор. – Я боюсь быть брошенным. Меня оставила моя жена, меня отвергли собственные родители, от меня отреклись те, кого когда-то я называл друзьями и первыми открыли на меня охоту. Знаешь, что сказал мне однажды мой родной брат? Он сказал однажды – мне тяжело быть рядом с тобой. Мы были с ним с детства рядом, всегда. Ругались иногда из-за ерунды, сражались против общих врагов, спасали друг друга. А потом, однажды, он просто встал и – ушёл!
– При чём тут твой брат? К нашей истории он ни плечом, ни боком.
– При том, что с тех пор, как он ушёл, прошли века. Века одиночества. Я так устал быть один. Эти триста лет… нельзя сказать, что они были беспрерывным кошмаром. Иногда… иногда, чтобы избежать одиночества, я позволял себе привязываться к смертным. Восхищался, сочувствовал, даже помогал иногда. Но потом это происходило снова, и снова, и снова. Они уходили, Марихат. Потому что уставали от чувств, что я вызывал, опустошая их души. Или потому, что умирали. Или потому, что старели. Но всегда – уходили. Пару раз я делился с ними бессмертием, но в результате… – Ардор вдруг засмеялся, хотя смех его звучал, как рыдание. Горьким он был. – В результате всё заканчивалось ещё хуже. Мы уставали друг от друга и – они тоже уходили.
