– Пошли отсюда, – нетерпеливо проговорила Марихат и, накинув на голову капюшон, двинулась вперёд по склону холма.
Через десяток шагов груды камней сменились высокой травой. Дикий виноград оплетал глыбы, обвивал их, поднимаясь вверх по веткам, сплетался над головой, образуя естественные беседки, которые при свете луны производили гнетущее, тягостное впечатление даже на нелюдей.
Из темноты донёсся звук. Не ветер и не шум листьев. Марихат насторожилась.
По соседнему склону холма медленно спускался горный ручей. Он петлял между камней и обрывался резким, отвесным, бурлящим водопадом. Брызги воды сияли в лунном свете.
Вода журчала. Листья шелестели. Больше не было ни звука. Вокруг было слишком тихо и безжизненно, будто и лесные звери, и птицы нарочно избегали этих мест.
Лицо Фабиана было таким же светлым и жёлтым, как пятно луны: «Ты чувствуешь? – прошептал он. – Здесь слишком спокойно?».
– Слишком спокойно? – откликнулась Марихат. – Тогда, наверное, следует готовиться к большим неприятностям? – вздохнула она.
Когда из-за облаков выглянул острый серп луны, в проходе между деревьями они увидели это.
Контуры головы нечётко вырисовывались на фоне ночного неба, глаза стеклянно и тускло поблескивали с лица. Луна освещала склонённую голову, волнистую гриву спутанных волос, ниспадающих на согнутые плечи.
Чудовище подняло голову и по-звериному зарычало.
– Что это такое, мать его?.. – выругался Фабиан.
Сверкнули два острых собачьих клыка. Чудовище бросилось вперёд, нацеливаясь на Марихат.
Она уже собиралась отбить атаку, как Фабиан решил отважно закрыть её собой. Они сцепились и покатились вниз, к подножию холма.
Упав назад, Фабиан ударился головой и, наверное, в следствии этого его контр-удары не имели ни особой силы, ни особого действия. Прежде, чем клыки вампира коснулись горла оборотня, Марихат, успев мгновенно трансформироваться в боевую форма нагов, ударом шипастого хвоста оторвала ему голову.
Фабиан поднялся, ловя ртом воздух. Сердце его готовы было выскочить из груди.
Ладонь с растопыренными пальцами пыталась схватить траву, тело делало попытки подняться.
– Он… точно мёртв? – спросил Фабиан, опасливо пятясь.
– Он был мёртв задолго до того, как напал на нас. Менее опасным его это, к сожалению, не сделало.
Щёлкнув пальцами, Марихат заставило тело упыря загореться. Зрелище было отвратительным – безголовое тело дёргалось, будто старалось убежать и спастись. Но через четверть часа, слава богу, всё было кончено.
– Что же это такое?
– Мы на землях Красного Ковена. Привыкай. В здешних лесах такой пакости навалом, только успевая отбиваться.
– Правда? А я-то подумал, это нам персональный подарочек от колдунов.
– Это тоже не исключено. Ну что? Передохнул? Идём дальше.
Глава 15
– Фу! Мерзость какая! – передёрнувшись всем телом, прошептал Фабиан. – Что это такое?
Спросил именно «что», а не «кто»?
– Слышал когда-нибудь об упырях? Это нечто среднее между вампирами и зомби. Как вторые, совершенно бездушны и, как следствие, безумны, но сильны и прожорливы, как первые. Словом, ничего хорошего. А хуже всего то, что этим твари, как волки, живут стаями. Стоит кому-то одному в селении обратиться и это как зараза – не остановить, пока всё село не опустеет.
– С ликанами тоже самое? – помрачнев лицом, сквозь зубы буркнул Фабиан.
– С любой потусторонней тварью. Если заведётся и быстро устранить не удастся, всё, что остаётся людям, постараться покинуть насиженные места.
– Это не просто. Земля закреплена за лордами. Они не потерпят чужавков в своих угодьях.
– Я знаю. Люди – страшнее упырей. Есть ещё один выход, не тянуть до последнего, а нанять человека знающего. Колдуна ли, мага. Того, кто знает с чем борется, и как это делать.
– Да. Но крестьяне обычно жадные, они до последнего не стремятся расстаться с кровными, а потом уже и поздно бывает… Грустно всё это, – с тоской поглядел на небо парень.
– Эй, не унывать! Вот посадишь на трон свою чудо-принцессу, станешь при ней первым советником, и напишешь закон, обязующих всех колдунов проходить практику по окончанию их Академий, и чтобы упырей гонять грязной метлой, на совковую лопату – да в печь!
– Насмехайся, насмехайся… – лицо Фабиана исказилось.
Он нервно повёл носом:
– Ты это чувствуешь?
– Что именно?
– Запах? Этот внезапно накативший смрад?
Запахи имеют тенденцию распространяться неравномерными волнами. Когда Фабиан упомянул о них, Марихат ещё ничего не чувствовала. А потом она тоже ощутила тлетворный запах – как из распахнутого склепа.
– Это упыри, мой сладкий. И мы с тобой для них деликатес. Спина к спине – быстро! – скомандовала Марихат и ощутила, как молодой человек прикрывает тыл.
– Твою ж!… – выругался он смачно.
И было с чего. Будучи человеком, легко утратить самообладание от такого зрелища. Марихат почти воочию видела ужас, написанный на лице соратника.
– Их же несколько десятков! Нам их не одолеть!
– Сложновато придётся, не спорю. Но это не повод сдаваться заранее. Волком точно обернуться не получиться?
Вурдалаки медленно сужали круг. Глаза их в ночи горели, как у гиен. Вытянутые, бескровные лица.
– Уже не уверен. Может, подсобишь? Ты ведь ведьма, как никак?
– Сделаю, что получится, – пообещала Марихат. – Как только трансформируемся, беги со всех ног, то есть лап, на восток.
– Почему на восток?
– Потому что на западе, я это точно знаю, обрыв, а мост через него обрушился пару месяцев назад. Всё понял?
– Да, – напряжённо прозвучало в ответ.
– На счёт три. Раз! Два! Три!
Трансформирующая магическая волна сорвалась с ладони ведьмы и, ударив в грудь молодого человека, опрокинула на землю. Его тело жёсткой судорогой выгнуло в дугу. С губ полетела пена, глаза остекленели и стали менять цвет, наливаясь желтизной.
Парочка ближе всего стоявших к ним упырей, ринулась в атаку.
Марихат перекидывалась в форму нага моментально, так что удлинившееся на пару метров тело, обзаведясь вместе с хвостом подвижностью, сбило их с ног, с шипы на хвосте пробивали тела и острекали головы не хуже меча. Когти на руках прекрасно рвали плоть, не важно, звериную, людскую или упыриную. Скорость передвижения вдвое, если не втрое, превосходила скорость людей.
Словом, это был чистый кайф и адреналин. Ощущения всевластия и бессмертия кружили голову. Вообще то, время, проведённое в ошейнике, можно по-своему считать полезным. Это чувство беспомощности, бессилия, зависимости, каких Марихат никогда в своей жизни не знала, в какой-то степени приблизило её к смертным. Можно было бы предположить, что будь люди чуть сильнее, они бы были капельку лучше? Да только это сильно вряд ли.
