– Ты восхитителен. Ты угрожаешь мне тем, что расскажешь дочери о моей попытки убить тебя…
– Не угрожаю. Всего лишь говорю, что мог бы так сделать, но…
– Ты фактически обещаешь уничтожить Ардора, если я откажусь сотрудничать…
– Я с удовольствием уничтожил бы его и в случае, если согласишься… давай скажем так, если ты проявишь дипломатическую сговорчивость, я гарантировано не стану его убивать. Быть может, мне даже удастся склонить его к сотрудничеству. В конце концов, он ненавидит Главу куда больше меня. Может сработать принцип – враг моего врага мой друг.
– И я ещё с какой-то стати должна и отца в это втянуть?
– Он сам согласен втянуться. Ему нравится идея получить свой пирог при дележке людских территорий, так же, как и мысль взять под контроль часть Красных Земель.
– Это полный бред!
– Ну… у него есть свой план.
– Хочешь сказать, что отец обсуждал его с тобой?!
– Да. А что в этом такого?
– Ты лжёшь. Он презирает и ненавидит тебя.
– Верно. Но он решил дать мне шанс всё исправить, при условии, что я поспособствую твоему освобождению. Что я и сделал.
– Если бы не ты, меня не пришлось бы освобождать!
– Ну, нет. Я здесь не при чем. Ты сама попала в эту передрягу. Как я уже говорил, у меня был план, который не дал бы делу зайти столь далеко.
Марихат чувствовала, что почва в который раз уходит из-под ног. А самое противное, что искушение поддаться на уговоры было просто чудовищным. Всё то, что она всегда хотела – семья. Отец, наконец-то поладивший с Ворикайном и больше не возражающий против их союза, дочь, с которой можно будет быть рядом в любое время суток. И… сам Ворикайн.
Если отец счёл возможным дать согласие на подобный союз…
Ворикайн чутко следил за малейшим изменением выражения на её лице:
– Так ты согласна?
– Подумать. Я пока согласна только подумать над твоим предложением.
– Как много времени тебе потребуется для раздумья?
– Пока не знаю. Столько, сколько будет думаться.
– Хорошо.
– И ещё…
– Да?
– Я хочу увидеть Ардора.
И снова лицо Ворикайна заострилось, приняв сердитое выражение.
– Не надо, – покачала она головой. – Ты знал, что я потребую этого.
– Знал.
– Так когда я смогу его увидеть?
– Когда пожелаешь.
– Даже если я пожелаю сейчас?
– Я надеялся, что начнёшь ты с просьб о свидании с дочерью.
– О! Этой просьбой я планирую завершить список требований.
– Определись уже, будешь ты просить или требовать?
– Ладно, договорились – определюсь, – кивнула Марихат.
– Жертва инкуба остаётся под его чарами до тех пор, пока он жив, – проговорил Ворикайн. – Интересно, а новые чары способны снять старые?
– Я пока не готова это проверить. Может быть, как-нибудь в другой раз?
– Мы могли бы обойтись и без крови. Мне сейчас вполне хватит одного поцелуя. Я успел соскучиться по вкусу твоих губ.
Мягким движением Ворикайн развернул Марихат к себе лицом и притянул почти вплотную. Платиновые пряди переплелись с золотыми. Запах вереска и дыма окружили Марихат со всех сторон.
Ворикайн чуть наклонился, нежно прикасаясь губами к её губам. Но нежность быстро уступила место требовательности, вызывающей волну желания.
Неизвестно, насколько искренен был Лорд Молний в своих признаниях, но Марихат действительно скучала все эти годы. Скучала по твёрдости его тела, обветренным губам, мозолистым от оружия, рукам, по мягкому шёлку длинных волос. После стольких лет разлуки пожар казался погашенным, но одна искра и она снова готова тонуть в его глазах и млеть от сладкой неги в его руках.
Но она отстранилась, приложив ладонь к его губам, как барьер между ними. Она не знала пока, что будет завтра. И что она предпочтёт – вернуться к прошлому или довериться будущему?
В любом случае, сначала следовало вытащить Ардора? Или понять, что всё то, что было в замке, было всего лишь игрой и ложью. В таком случае, она будет свободна.
А отношения с двумя мужчинами одновременно – нет, это слишком обременительно. Одного-то не всегда удаётся пережить. Особенно, учитывая аппетиты обоих.
Глава 17
Марихат пробыла рядом с Ворикайном дольше, чем планировала. А он, видимо, задержал её ровно настолько, насколько хотел. Небо было густо-чёрным и звёзды ярко горели в этой черноте.
Марихат, подняв голову, несколько минут стояла неподвижно, наблюдая небо и звезды. Сколько их? Сколько? Когда-то отец рассказывал, что каждая звезда –это далёкое солнце, и вокруг каждого солнца кружатся планеты, бесчисленные миры. И всё это замкнуто в какую-то очень сложную систему. Возможно, когда ты умираешь на одной планете, ты снова рождаешься на другой? А может быть, всё иначе. Мы ничего не знаем. Даже когда бессмертны.
Звёзды отсюда кажутся далёкими угольками, с которых сыплется белый пепел – снежинки. Воздух холодный и по иногда налетающему, резкому, как плеть, ветру, становится ясно – к утру будет ещё холоднее.
Зима близко. А кто доживёт до весны – большой вопрос.
Никогда прежде не думала о смерти, как о чём-то возможном, о том, что может случиться со мной. Марихат родилась бессмертной, но всё же её матерью была смертная. И отчего-то сейчас, когда она глядела в бесконечно далёкое небо, мысль о смерти была, но – не пугала её. И хотя часть её утверждала, что сама мысль о подобной возможности есть малодушие, и проистекает сия слабость из-за неизбежной необходимости встречи с Ардором, вторая находила утешение в том, что подобный выход всё же есть и после него можно больше не бояться ни Ардора, ни Ворикайна, ни отца.
Хотя, если подумать, не такая уж это необходимость. Можно просто забить и – пойти по своим делам. Вряд ли он на самом деле был искренен. Обольщение в его природе, инкубы интуитивно чувствуют, чего на самом деле не хватает их жертвам и, как рыбак на живца, подлавливают несчастных на их слабостях.
Конечно же, ничего на самом деле он к ней не чувствовал. Он не спасал ей жизни, не рисковал ради неё. Так откуда это чувство вины? Ощущение, что она чего-то ему должна? Что она… предала его?
Марихат вздохнула – какой смысл думать о правильности или неправильности терзающих её чувств. Может быть, кому-то это покажется смешным, но мы существуем в том мире, в котором существуем. И в этом мире ей необходимо было поговорить с Ардором, чтобы раз и навсегда уяснить для себя кое-что и поставить точки в конце предложения.
Или, перевернув страницу, начать новую главу? Или, может быть, даже новую книгу?
