– Увы, но о мужской любви я знаю достаточно, чтобы ценить её меньше, чем ничего. Именно этим, – ничем, – ваша любовь и является. Большим, ярким, переливающимся на солнце мыльным пузырём. Плюх! – резко хлопнула она в ладоши перед его лицом. – Всё!
Ведьма, кружась, как акула вокруг жертвы, отошла за спину Фабиана, чтобы положить руки ему на плечи. Их нечеловеческий холод он почувствовал даже через одежду.
– Было – как не было. Любовь как громкая трещотка пустопорожних фраз. Любовь – это замки из туманов, это кружево из паутины лживых слов.
– Мне жаль тебя, если ты так думаешь! Возможно, тебе не повезло в любви, но, ведьма! – прости, что обращаюсь к тебе так, я ведь не знаю твоего имени, – не все мужчины одинаковы. Иным можно верить.
– Хочешь, чтобы я поверила? Тебе? Поверила в твою любовь к твоей принцессе, мальчик?
– Испытай меня, если хочешь!
– Ладно, – охотно подхватила она. – Пройдёшь испытания, я спасу для тебя твою принцессу. А нет – вернёшься в болото, из которого я тебя вытащила.
– Я уже сказал, ради Расии я готов умереть.
– Я слышал. Но чтобы сдохнуть, большого ума не надо – ум нужен, чтобы выжить. И мне не нужна твоя жизнь, мальчик. Ты при любом раскладе останешься жив. Если выиграешь ты – получишь жизнь своей принцессы, если выиграю я – её участь решит лорд Молний. Ну что? Измерим силу твоей любви, человечек? По рукам?
Фабиан не колебался ни минуту:
– По рукам!
Улыбка ведьмы ему не нравилась, но усомниться в собственном выборе всё равно не заставила. Не пристало воину и дворянину пасовать перед слабым полом. Да и любопытство подталкивало узнать, что сможет она ему сделать?
Ведьма усмехнулась, не разжимая губ:
– Вижу, мальчик, ты никогда близко не сталкивался раньше не только с ведьмами, но и просто с женщинами? Ты знаешь, какого это – быть с женщиной?
Подобное предположение его оскорбило:
– Всерьёз думаешь, что у меня не было женщин?!
– Я об этом никак не думаю, ни в шутку, ни всерьёз.
– Хватит попусту пускать слова на ветер. Ты обещала испытание.
– А ты обещал выполнить всё, что пожелаю.
– Ваше Темнейшество уже придумали желание? – с издёвкой спросил он.
–О! Что слышится мне в голосе твоём, светлый рыцарь? Уж не потуги ли на иронию или сарказм?
– Так придумала или нет? – раздражённо тряхнул головой Фабиан.
– Придумала, конечно. И не надейся, что я стану вести с тобой честную игру. Я намерена осквернить твою любовь самым грязным и недостойным образом.
– Каким же?
– Цена моего участия в спасении твоей принцессы – жаркая ночь с тобой, мой Белый Рыцарь, – насмешливо проговорила ведьма.
Фабиан почувствовал, как кровь приливает к щекам, а затем также резко уходит.
Она над ним насмехается?! Издевается? Неужели всерьёз желает?..
– Вы?.. Хотите, чтобы я… был с вами?..
– Ну, если ты предпочитаешь называть некоторые вещи столь деликатным образом как «быть», – да. Желаю.
– Но – почему? Я же вам не нравлюсь?
– Верно, не нравишься. Ни капельки. Что женщине, имеющей вкус к жизни, может понравиться в таком плюшевом щеночке, как ты? Разве что у кого-то материнский инстинкт сильно развит?
Нет! Она нарочно провоцирует его, стараясь вывести из себя. И, признаться, у неё это отлично получается. Фабиан чувствовал не просто раздражение – настоящую злость. Но нельзя позволять себе терять самоконтроль. Она же только этого и добивается.
– Разве вам не будет неприятно находиться в объятиях человека, который любит другую женщину?
– Мне приходилось терпеть кое-что похуже. Ну, так как? Выполняешь условия сделки? Или убираешься прочь?
Фабиан сжал челюсть. Черта с два он позволит этой кукле вертеть собой! Она думает, что может безнаказанно ходить с ним по тонкой грани? Думает, что он безобидный мальчишка? Может и так. Но этот мальчишка не позволит ей безнаказанно развлекаться за свой счёт!
– Хорошо, – зло процедил он сквозь сжатые зубы. – Будь, по-твоему.
Она думает, что он пушистый белый котёнок? Ошибается! Фабиан умел быть и дерзким.
Он не признался бы и под пыткой в том, что его безмерно раздражала и одновременно с тем восхищала, пусть и против воли, уверенная сила, исходящая от Морской Ведьмы. К стыду, к своему, ему не удавалось оставаться перед этой женщиной совершенно бесстрастным. Эти гибкие, словно змеиные движения завораживали и вызывали в тяжёлый, чёрный вихрь в его сердце. При одном взгляде на Ведьму всё внутри Фабианаа леденело, как при виде смертельной опасности, только тело пылало как в огне.
Как это возможно, глядеть в серые, светлые, как лёд, глаза и видеть – тьму?
Ведьма мягко кружила вокруг, словно акула, готовая напасть. В воде нападение акулы – верная смерть, это знает даже такая сухопутная крыса, как он.
Фабиан молчал, кусая губы, пока кончики ледяных пальцев ведьмы скользили по его шее, замерев у кадыка. Она словно отрезала ему путь к отступлению, и он чувствовал себя униженным, но не смел проявить неудовольствия, боясь её рассердить – ведь от ведьмы зависело самое главное, самое дорогое в его жизни.
В серых глазах, обращённых к нему, тепла не больше, чем в ледяной метели. Невозможно ни почувствовать эмоции, ни разглядеть душу.
Да и есть ли у ведьм душа?
Фабиан мало что знал о Синей Даме, ещё меньше понимал он в ведьмах, но даже того, что знал и понимал было достаточно, чтобы осознавать – он не нужен ей. Совсем. Даже в качестве любовника на час. Он просто игрушка. Она играет с ним как кошка с мышкой, лишь до поры не выпуская из лап смертоносных когтей.
Её ладонь скользила по его щеке и казалось, что к коже приложили кусок прохладного шёлка. Прикосновение могло сойти за ласку.
Фабиан ощущал горьковатый запах, исходящий от белокурых волос.
У Расии волосы тоже были светлыми, но у ведьмы они гуще и блестят ярче. В них словно звёздочки вспыхивают.
Как такое возможно?
Против воли взгляд Фабиана опустился ниже.
Талия у ведьмы тонкая, ладонями обхватить можно. Пышная грудь полуоткрыта.
Стоило лишь взглянуть в соблазнительную ложбинку женского корсажа, как он ощутил острое желание. Член отвердел от внезапно нахлынувшей похоти, в паху тяжело ныло от болезненной сладости. Фабиан изо всех сил старался сохранять спокойствие и бесстрастность, но с каждым мгновением ему всё труднее было держать себя в руках.
Ведьма вдруг прижалась к нему всем телом так, что он прочувствовал, ощутил все изгибы её хрупкого, гибкого, податливого под руками тела и, сдаваясь, уже не помня себя от накатившей любовной горячки, наклонился вперёд, сминая, словно первоцвет, целуя сладкие, влекущие губы.
