– Я могу тебе помочь, – сказала я. – Обеспечу твою защиту.
– Да не нужна мне защита.
– Я не была бы так уверена.
– А что ты сделаешь? – усмехнулся он. – Закроешь собой, если в меня начнут стрелять?
– Если понадобится, то закрою.
Второй стакан улетел еще быстрее. Лицо Саши пошло красными пятнами.
– Тебе не интересно знать, почему именно по телефону я заговорила о спасении твоей жизни?
Он неопределенно качнул головой. Ни да, ни нет.
– Я как бы догадался… – выдавил он из себя. – Но решил, что если мы увидимся, то я ничего не потеряю. Хотя знаешь… Я не знал наверняка, кто ты. Просто голос твой понравился. Подумал, что можно встретиться, а потом, может, ты бы и жизнь мне спасла. Несколько раз. Как вариант. А ты, оказывается, по этому делу.
На последних словах он приподнял бровь, и я поняла, о каком спасении он думал.
– Одно из двух, значит, – подвела я итог. – Я, конечно, от своих слов не отказываюсь, но спасать тебя буду иначе. Давай начистоту, Саш. Ты можешь быть следующим, ведь Жанна, Андрей и даже Зайцев были связаны с одним человеком. Его имя всплывает каждый раз.
– Были еще Артем и Ольга, – вдруг произнес Саша. – Они в порядке?
Этих ребят я помнила. Артем и Ольга были парой и вместе работали на Долгова. Их обязанности были самыми сложными – они заранее собирали о каждом клиенте максимум информации и к делу подходили очень ответственно. Информация была разбросана по разным организациям и географическим точкам. Порой она хранилась там, куда было очень сложно добраться. В чьей-то памяти. В закрытом архиве. В компьютерной базе данных, доступ к которой был закрыт семью замками. Конечно, получалось у них не всегда, но то, что удавалось найти, впечатляло. Нам так и не удалось увидеться, а на допросах с их участием я не присутствовала, но отлично запомнила, какую услугу они оказывали почившему Энио.
– Я не знаю, что с ними и где они, – ответила я. – Но если бы ребята попали в беду, мне бы сообщили.
– Кто? Каким образом?
– У меня свои источники.
– Просто я пытался с ними связаться, – объяснил Саша. – Неудачка вышла. Электронные адреса, похоже, они сменили. По телефону вместо Ольги отвечает какая-то бабка. Я спросил, знает ли она Ольгу, но понял, что бабка вообще ничего не соображает. Артем был недоступен. В общем, бросил я это дело.
– Не повезло, – не удивилась я.
– Наверное.
В ресторанчик стали набиваться люди. Дело шло к вечеру, и нагулявшийся по Тарасову народ желал отдохнуть под хруст французской булки. Саша подобрался, пригладил волосы. Пиво его не брало, теперь я в этом убедилась. Выглядел он совершенно трезвым.
– И как ты собралась меня спасать? – спросил он. – Нет, серьезно. Как?
Действительно. Я могла бы обеспечить ему защиту, потому что он не Пожаров, который сам кому хочешь шею свернет. Саша был не таким. За его бравадой и намеками на приятное времяпрепровождение таились растерянность и тревога. И было от чего волноваться.
– Где ты живешь? – спросила я.
– А что такое? – напрягся он.
– Один или с кем-то?
– Один, – сразу ответил он. – А с кем мне?
– Это хорошо, что один.
Я встала, подошла к барной стойке, попросила счет. Заодно заплатила и за Сашу.
– Зачем ты это сделала? Я так плохо выгляжу? – напрягся он.
Я не видела, что он подошел и стоял у меня за спиной.
– Могу я угостить? – поинтересовалась я. – Могу. Вот и угостила.
Мы вышли на улицу. Саша шел рядом, спрятав руки в карманах своей огромной желтой толстовки.
– И далеко ты живешь?
– Хочешь меня проводить?
– Почему бы и нет? – пожала я плечами. – Заодно посмотрю, как ты живешь. Не волнуйся, долго не пробуду. Просто проверю дверные замки и проведу инструктаж.
– Думаю, я сумею за себя постоять, – насмешливо заметил он. – Да и далековато ехать придется.
– Ничего страшного.
– Я живу за городом, – предупредил он.
– Понятно. А где?
– Черная Топь.
Я слышала об этом месте. О нем ходили нехорошие слухи. Заброшенные дома и темный лес по всему периметру. Болота, лютое комарье, отсутствие электричества и удобства на улице. Один мой знакомый фотограф как-то попытался прожить там неделю, чтобы сделать фото такой природы, которая счастлива без всей этой вашей цивилизации. Продержался там четыре дня. На пятый вернулся в Тарасов совершенно простуженным и наполовину седым. Рассказал, что в последнюю ночь кто-то к нему стучался в окно до самого рассвета, а он думал, что это дождь или ветки. Наутро увидел, что оконное стекло треснуло.
– Тогда-то я и понял, что фотография – не мое, – признался он. – Место там дурное, а я, дурак, не верил. Убегал на рассвете, роняя объективы.
А Саша там живет.
– Почему ты вообще решил туда отправиться? – удивилась я. – Там же жутко.
– Я подумал, что и не в таких местах живут, – ответил Саша. – А я вроде не трусливый.
Но все же что-то не складывалось. Саша не выглядел отшельником, следил за собой, и сорт пива, которое он пил в ресторане, явно был ему знаком. Он мог остаться в Тарасове, но почему-то уехал к черту на кулички.
Тот самый фотограф потом вспомнил, что в Черной Топи, кроме него, жили какие-то люди, которые вели себя нагло, а выглядели так, словно восстали из могил. Он придумал им название – «лесные бомжи».
– Если есть городские бездомные, то дол-жны быть и загородные, – рассуждал он. – А за городом тоже наверняка своя градация. Есть бомжи полевые, а есть лесные. Целая партия. Ну их на фиг.
Все это так и лезло из памяти. Саше там оставаться было нельзя. Он там как живая мишень.
– Знакомые в Тарасове есть? – спросила я. – Те, у кого ты мог бы пока пожить?
– Есть. Отец. Но он вряд ли будет рад моему появлению.
– Значит, никого нет?
– Нет. Это ты к чему?
– Ты там прячешься?
Я догадалась об этом, как только услышала название Черная Топь. По доброй воле никто бы там не остался, а Саша умудрился поселиться в этом глухом месте и даже выжить.
– Есть предложение, и я бы хотела, чтобы ты его обдумал. Очень надеюсь на положительный ответ.
– Предлагай.
Мы остановились возле автобусной остановки.
– Ты соберешь все свои вещи и поселишься в квартире. В современной квартире, которая находится в этом городе, а не среди деревянных развалин.
– С чего бы мне это делать? – спросил он, но я заметила, что предложение его реально заинтересовало. Да и вряд ли кто-то отказался бы от такой кардинальной смены пейзажа за окном.
