Я притормозила и следом за автобусом въехала на обочину, уже торжествуя победу. Итак, дело Мещерякова можно считать раскрытым – сейчас я схвачу Ивланову с Юлей, женщина отправится в следственный изолятор, а вот участь ребенка мне пока неизвестна. Конечно, моя задача – прежде всего найти девочку, а не заботиться о том, чтобы суд оставил ее в семье Мещеряковых. Биологическая мать девочки – Катя, и, как ни крути, единственное ее преступление состоит в том, что она обманом выкрала свою дочку из садика. Хотя, с другой стороны, юридически она матерью ребенка не является. Но ведь других нарушений женщина не совершала, к уголовной ответственности не привлекалась, даже не наблюдалась в психиатрической лечебнице. Я надеялась, что суд примет во внимание тот факт, что Ивланова сначала продала ребенка своей родной сестре, а потом похитила девочку, но что толку сейчас размышлять о дальнейшей судьбе Юли – повлиять на решение суда я не могу, хотя всей душой надеюсь, что девочка останется в семье Мещеряковых…
Я выскочила из машины и подбежала к остановившемуся автобусу. Водитель открыл мне дверь и с изумлением посмотрел на предъявленное удостоверение частного детектива.
– Среди пассажиров находится Екатерина Ивланова с ребенком, – выпалила я. – У меня есть доказательства, что она совершила преступление, с минуты на минуту сюда приедет группа захвата. Разрешите осмотреть салон.
– Да, но… – начал водитель. – Осматривайте, только здесь нет женщин с детьми…
Я пропустила его замечание мимо ушей, прошла по узкому коридорчику, провожаемая изумленными взглядами ничего не понимающих пассажиров. Я даже не сразу увидела беглую преступницу – она сидела на заднем сиденье, наклонив голову к окну и даже не замечая, что автобус остановлен. Но лицо Кати и ее худощавую высокую фигуру трудно было не заметить. Ни за что бы не поверила, что женщина младше меня – глубокие морщины вокруг губ, длинное и чересчур худое лицо прибавляли ей добрый десяток лет. Рядом с женщиной на втором сиденье стояла вместительная сумка – наверняка в ней все вещи Екатерины. Но рядом с Катей никого не было.
Я схватила беглянку за плечо и хорошенько встряхнула ее. Женщина открыла глаза и с изумлением посмотрела на меня.
– Что?.. – начала она.
– Где ваша дочь Юля? – резко прервала я ее. – Вы – Екатерина Ивланова, обвиняетесь в похищении Юли Мещеряковой, у меня есть все доказательства вашей вины. Где Юля?
– Понятия не имею, – нахально хмыкнула женщина. – Вы все врете, я никого не похищала. Я всего лишь забрала то, что принадлежит мне! Юлька – моя дочь, поэтому я имею на нее все права!
– И где ваша дочь сейчас? – холодно повторила я. – Что вы с ней сделали?
– Ничего я с ней не делала, – пожала плечами преступница. – Что привязались-то? Я понятия не имею, где эта засранка. Сбежала она, вот и все!
Я с трудом удержалась, чтобы не выругаться.
– Она что, не уехала с вами из Тарасова? – накинулась я на Ивланову. – Или она сбежала от вас во время остановки?
– Автобус не останавливался, я ее на вокзале потеряла, – как ни в чем не бывало заявила Екатерина. – Пока покупала билет, эта мелюзга смылась куда-то. Но я уже заплатила деньги, не буду же я терять их! Свалила – и ладно, все равно толку от нее никакого. Только мешаться будет в Ершове, так что мне по фигу, где она.
– И вы еще утверждаете, что являетесь матерью Юли! – осуждающе воскликнула я. – Так, марш из автобуса! – Я надела на женщину наручники, та пыталась сопротивляться, но я сжала ее руки мертвой хваткой и спокойно застегнула «браслеты». Ивланова извивалась ужом, пыталась даже укусить меня, но я строго прикрикнула на нее и вытолкнула из автобуса.
Возле моей машины уже стоял автомобиль с группой захвата – вооруженные сотрудники полиции грубо затолкали преступницу в машину. Я даже не успела спросить Екатерину, каким образом она похитила Юлю из садика. Не до того было, пускай в полицейском участке с ней разбираются. Катю-то я поймала, но мое расследование на этом, увы, не закончилось. Мне нужно как можно скорее разыскать сбежавшую от нерадивой мамаши девочку, пока Юля не успела угодить в какую-нибудь беду…
На такой же бешеной скорости я вернулась в Тарасов, к зданию автовокзала. Кирьянов распорядился сделать объявление о том, что на территории автовокзала пропала трехлетняя девочка, однако, когда я подошла к справочному окошку, сидящая там женщина заявила, что пока никто не обращался к ней по поводу девочки. Расспрашивать находящихся в зале ожидания людей не было смысла – если бы кто-то видел Юлю или ребенка, похожего на нее, то сказал бы об этом администратору. Скорее всего, свидетели побега девочки уже давно уехали на своих автобусах, а возможности допросить всех людей, находившихся в здании автовокзала в период времени с половины одиннадцатого до одиннадцати, у меня не было.
Мне пришлось признать, что я нахожусь в тупике. Еще раз пройдясь по окошкам кассиров, я поняла, что никто из работников автовокзала не заметил пропавшую девочку. Полицейские у входа пожимали плечами, и только один из них – молодой человек лет двадцати пяти – видел высокую женщину с ребенком.
– Она сначала направилась к кассе, – проговорил мужчина. – Мы проверили паспорт, потом я попросил свидетельство о рождении девочки. А женщина сказала, что девочка просто ее провожает, скоро за ней должны прийти родители. Женщина купила билет, а потом вместе с девочкой вышла из здания автовокзала. Я еще заметил, что она доставала пачку сигарет, поэтому посмотрел, не нарушает ли она правила. Запомнилось, потому что марка сигарет нетипичная для женщин-курильщиц. «Ява», такую гадость мало кто сейчас покупает. Тем более женщина с ребенком, но раз это не ее дочь, то ладно, шут с ней. Места для курения находятся за автовокзалом, а если человек курит в неположенном месте, его штрафуют. Но она правил не нарушила, а мы стали проверять других людей…
– А не помните, как была одета девочка? – спросила я.
Полицейский ответил почти сразу:
– Да ее легко запомнить. Худенькая такая, в красной куртке и шапке, джинсы синие. Симпатичный ребенок.
«Уже что-то», – подумала я про себя и вышла из здания автовокзала. Возможно, Юля сбежала от Кати, когда та курила. Обратно в зал ожидания девочка не вернулась, иначе ее заметили бы полицейские. Свой пост они не покидали, значит, Юля находится где-то за пределами автовокзала.
Я быстро подошла к месту для курения, тщательно осмотрела его, надеясь найти хоть какие-то следы пребывания здесь девочки. Полицейский припомнил марку сигарет, которые курила Катя. В пепельнице над мусоркой находилось огромное количество окурков, я надела перчатку и внимательно осмотрела бычки. Катя курила самые дешевые сигареты, сейчас женщины предпочитают более изысканные, «дамские». Молодой полицейский был прав – «Яву» курят только мужчины, и то редко. Однако в пепельнице искомого бычка не было, значит, Катя курила не здесь. Но почему? Она ведь боялась опоздать на автобус, какой смысл было идти к дальней мусорке и курить там?..
Опустив глаза вниз, я поняла, что Ивланова курила именно возле этого мусорного бака. Вот только бычок она бросила не в пепельницу, а рядом с ней, на землю. Да уж, биологическая мать Юли, к сожалению, не отличалась ни хорошим воспитанием, ни банальным уважением к труду дворников…
