Петр Ильич тоже был известным любителем шуток и маскарадного баловства. Закончивший училище правоведения, обожавший изображать балерин, друживший с великим травести Алексеем Апухтиным, он, конечно, мог себе позволить такую милую шалость — явиться на вечер в женском платье и накидке. Он не был еще звездой, тем вдохновенным, пугающе бронзовым мэтром, красиво сидящим на мраморном пьедестале и внимающим музыке сфер. Он хотел шалить, шутить, ему было около тридцати.
Другой необычный костюм Петр Ильич примерил 1 июня 1893 года в Кембридже во время помпезной университетской церемонии присвоения звания почетного доктора. «В 11½ часов мы собрались в особом помещении, — писал Чайковский, — где вся корпорация профессоров университета и начальствующих лиц присутствовала при нашем облачении в докторский костюм. Костюм состоит из белой мантии (шелковой), обшитой бархатом, и из черного бархатного берета».
Петр Ильич точно описал этот старинный, почти готический наряд. С его времен он не изменился. Доктора музыки до сих пор облачаются в роскошную мантию из кремовой парчи с шелковой темно-вишневой отделкой, широкими рукавами и тяжелым, почти до пят капюшоном. То, что композитор назвал «беретом», представляет собой черную бархатную шляпу с полями из баснословных тюдоровских времен.
Но Чайковскому мантия не понравилась. Он поспешил разоблачиться, как только охрипшие вековые фанфары протрубили окончание церемонии.
Любимые вещицы
Композитор носил «циммермановские» шляпы — лаконичные элегантные головные уборы, которыми бредили записные русские модники в середине и второй половине XIX века. Их упоминают в романах и повестях, о них с ностальгией пишут немолодые мемуаристы. «У нас был один новеллист, всякий раз обрисовывавший своих изящных героев такими словами: „на головe NN превосходно сидeла циммермановская шляпа!“ Есть циммермановская шляпа, и всё кончено. Вне циммермановской шляпы нет счастья, циммермановская шляпа избавляет нас от наблюдения внутренней стороны характера, циммермановская шляпа представляет собою геркулесовы столпы хорошего тона», — свидетельствовал Александр Дружинин.
Головные уборы называли по имени их создателя — петербургского мастера Карла-Фридриха Циммермана. Окончив Петровское коммерческое училище и став второй гильдии купцом, он занялся галантерейной торговлей, открыл шляпную фабрику на Петергофском проспекте в доме Шварца и салон «Ф. Циммерман» на Невском проспекте у церкви Святых Петра и Павла. В Доме-музее Чайковского хранится элегантная круглая циммермановская шляпа со светло-серой окантовкой и репсовой лентой. В ней композитор неоднократно позировал, в том числе для любительских фотографий.
Шляпа фирмы К. Ф. Циммермана, принадлежавшая Петру Чайковскому и представленная в постоянной экспозиции Дома-музея композитора в Клину.
Фотография Ольги Хорошиловой
Галстуки он также иногда покупал в России. Любил, между прочим, продукцию «Луи Крейцера», престижного московского ателье, находившегося на Петровке, 10. Здесь продавали пледы, платки, белье, булавки. Один из пластронов, купленных в ателье, хранится в доме-музее в Клину.
Но все же Чайковский предпочитал делать покупки в Европе. Шляпы в собрании клинского дома-музея сделаны в дорогих парижских мастерских. Что ни название, то эпоха: A. Berteil (улица Ришелье, 79), Rene Pineau (улица Ришелье, 94), A. Stagg (улица Обер, 7). Один цилиндр, хранящийся в запасниках музея, Чайковский приобрел в Берлине (марка C. W. Boschert Junior). Другой — в лондонской мастерской Victor Jay and Company. Впрочем, британская столица, признанный центр мужской моды, пришлась Петру Ильичу не по душе. «Лондон — препротивный город, — жаловался он Бобу Давыдову. — я не умею здесь ничего находить; писсуаров нет, меняльных лавок нет, шляпу по своей голове насилу нашел!!!»
Питомец мод и пламенный транжира, Петр Ильич обожал ладные, красивые детали, оживлявшие его строгую элегантность. Он любил чуть тесные перчатки из нежнейшей лайки, которые покупал в Париже (предпочитал фирму General Grant). Украшал безупречные галстуки удивительно изящными булавками, к примеру в форме геральдической лилии Бурбонов. Не мог устоять перед тонкой изысканностью тростей и собрал внушительную коллекцию. Работал и позировал фотографам в серебряных пенсне русской и европейской работы. Одно из них можно увидеть в постоянной экспозиции клинского дома-музея. На аккуратном кожаном чехле старинным золотом поблескивает надпись: L. Fischer, Paris.
Петр Ильич, заядлый курильщик, часто покупал мундштуки. Один из них прекрасно виден в его левой руке на любительском снимке 1890 года. Другой, представленный в доме-музее, интересен тем, что произведен флорентийской компанией A. E. Fratelli Parenti. Это одна из немногих сохранившихся итальянских покупок Чайковского. Вероятно, он приобрел мундштук во время своего последнего пребывания во Флоренции, в январе — марте 1890 года, когда усердно работал над оперой «Пиковая дама».
Мундштук компании «A. E. Fratelli Parenti» из собрания дома-музея П. И. Чайковского в Клину.
Фотография Ольги Хорошиловой
Петр Ильич баловался сигарами и заходил иногда в московский табачный магазин Юлия-Андрея Аргеландера (Камергерский переулок, дом Георгиевского монастыря). Этот купец начал торговать табаком в 1866 году. В 1870-е его магазин был одним из самых известных в Первопрестольной. Здесь, между прочим, продавали «настоящие гаванские сигары». В 1876 году Чайковский приобрел у Аргеландера сигары марок «Коншас» и «Делициоза», заплатив порядочную сумму — 66 рублей.
Композитор дорожил драгоценными подношениями. В 1880 году Надежда фон Мекк подарила Чайковскому золотые часы, вернее, украдкой пробралась в кабинет композитора, пока его не было, и оставила их на столе. Вещица изящная, искусная, очень дорогая. Покровительница гения заказала их в Париже, и обошлись они, как предположил Чайковский, в 10 тысяч франков. На обеих сторонах на черном эмалированном фоне — фигуры Жанны д’Арк и Аполлона с музами. Изображения не случайны: композитор не так давно закончил работу над оперой «Орлеанская дева», а Мусагет — это своеобразный портрет Петра Ильича, который для фон Мекк был богоравным.
Получив такой подарок, композитор негодовал, но вовсе не от того, что ему было неловко. Он ждал от фон Мекк денег, а вместо них получил драгоценную безделицу. Впрочем, позже он полюбил эти дивные часы и не расставался с ними. В 1891 году их украл один ушлый крестьянский паренек. Вещи Чайковского имели несчастную привычку исчезать.
Летом 1883 года Петр Ильич получил от императора Александра III «кольцо с большим бриллиантом, очень красивым» в знак благодарности за кантату «Москва», написанную специально для коронации 15 мая 1883 года. Композитор вновь был на мели и немедленно заложил перстень, потеряв при этом и полученные деньги, и квитанцию.
