Да что там единственным. Если глядеть на вещи трезво, таких государств в мире в ближайшую четверть века может прибавиться десятка два – и как минимум некоторые из них будут располагаться на Ближнем и Среднем Востоке. При этом им вовсе не обязательно иметь процветающую экономику и прямо противопоказан демократический режим. СССР при Сталине был истощён войной до предела и имел в качестве государственного режима тоталитарную диктатуру. Что не помешало его руководству обзавестись собственными ядерными арсеналами вопреки всем американским прогнозам.
Так что на повестке дня Ближнего Востока не просто масштабные региональные войны, но в перспективе войны ядерные. Причём совсем не обязательно имеющие какое-либо отношение к Израилю. Тем более что на момент написания автором этих строк Пакистан вовсю готовит тактическое ядерное оружие, которое в случае необходимости передаст Саудовской Аравии, а та как раз разорвала с Ираном дипломатические отношения. И что бы стоило маленькому, но амбициозному Щаранскому в «Президент-отеле» вовремя включить мозг?
Фактор личности в истории никто не отменял. И очень часто от того, правильный ли человек занимает тот или иной пост, зависят судьбы мира. Поскольку хоть режь политиков, хоть ешь их, хоть кол им на голове теши, какие они есть – такие есть. Мало кто из власть имущих способен не только слушать, но и слышать. А уж чтобы думать и анализировать – тут совсем дефицит. И что делать, если они на это генетически неспособны? Точнее, как раз тут всё понятно. Делать надо что должно, и будь что будет. Такая карма…
Выводы:
о пользе умения не наступать на старые грабли
Что выиграл и что проиграл СССР, «входя в положение» всех «угнетённых» и всех революционеров, которые просили об этом? Стоит ли Москве дважды наступать на одни и те же грабли? Что делать Москве после развала режима нераспространения? Как России выстроить систему учёта региональных интересов, не забывая об интересах собственных? Что и почему перевешивает в приоритетах российской политики: личное или ведомственное, государственное или общечеловеческое?
Современная политика Российской Федерации на Ближнем и Среднем Востоке, как и её внешняя политика в целом, является результатом синтеза практически всех веяний, которые доминировали в стране на протяжении последних ста лет: во времена Российской империи, «смутных времён» – то есть переходных периодов 20-х и 90-х годов XX века, эпоху СССР и в период современного «вставания с колен». Она, как может и умеет, реагирует на внешнее лоббирование, но тремя её столпами являются: прагматический учёт реальности; догмы и стереотипы имперских, советских и постсоветских времён; персональные и ведомственные интересы бюрократии. К последней категории относятся сверх всего прочего личные корыстные (или бескорыстные – бывает и такое) интересы тех, кто эту бюрократию составляет и возглавляет.
Российская империя на БСВ конкурировала в основном с Великобританией. СССР – с США. Россия в настоящий момент напрямую не конкурирует ни с кем, возможно потому, что руководство представляет себе её экономические возможности. С другой стороны, коль скоро никто не в состоянии контролировать брызжущий кровью и ядом котёл с ведьминым варевом, которым является этот регион, кому он вообще нужен? И стоит ли наступать на старые грабли столетней и полувековой давности, коль скоро ни американцы, ни европейцы сделать там ничего не смогли и вряд ли смогут?
Последнее является предметом критики со стороны ностальгирующей по соперничеству сверхдержав общественности, однако гарантирует минимизацию участия России в региональных конфликтах, где миссию Советского Союза в настоящее время выполняют Соединённые Штаты, с той разницей, что СССР распространял на БСВ социализм, а США с тем же успехом – демократию. Как продемонстрировала операция российских ВКС в Сирии, начавшаяся в 2015 году, интересы России в регионе и за его пределами вполне можно защищать малыми средствами, с минимальными потерями и максимальной эффективностью.
Россия выдерживает баланс отношений с Ираном и Израилем, Турцией и странами арабского мира. Она поддерживает мировое сообщество и там, где это отвечает её интересам, как в вопросе ядерной программы Ирана, и там, где это не имеет никакого значения, как в случае с проблемой ближневосточного урегулирования. Воздерживается в вопросах, ради которых не готова идти на конфликт, подобно голосованию по резолюции ООН в отношении Ливии (что оказалось стратегической ошибкой), и отстаивает свои интересы в Совете Безопасности ООН, когда речь идет о такой же резолюции по Сирии – в обоих случаях вместе с Китаем. Сотрудничество с КНР в рамках ШОС позволяет избежать столкновения российско-китайских интересов в Центральной Азии.
Москва в настоящее время не имеет на БСВ противников, за исключением представителей экстремистских исламских группировок, полагающих её врагом со времён советской оккупации Афганистана. Она дистанцировалась от большинства региональных конфликтов, ограничив вмешательство в местные проблемы ситуациями, когда невмешательство является худшим выходом – как в Сирии, где смещение правительства Башара Асада означало победу исламистов с непредсказуемыми последствиями.
Основой отечественной политики в 2010-х годах является дипломатическое зондирование, умеренное миротворчество, унаследованное от СССР, как в палестино-израильском конфликте, или благоприобретённое, как в сирийской гражданской войне, и действия в рамках ШОС и Совета Безопасности ООН: в случаях с Афганистаном, Ираком, Ираном, Ливией или Сирией – в зависимости от ситуации. При этом временные альянсы, которые она заключает, не требуют от неё тех материально-финансовых и кадровых жертв, которые требовали союзы советских времён.
Российская Федерация, в отличие от СССР, минимизировала военное присутствие в регионе, ограничиваясь участием в миротворческой миссии в Судане, контрнаркотических операциях в Афганистане и борьбе с сомалийскими пиратами в акватории Индийского океана. Незначительна, несмотря на внешнее давление и внутреннее лоббирование, и экономическая помощь России странам БСВ, в советский период дорого обошедшаяся стране – без каких-либо внятных результатов. Исключением стали действия ВС РФ в Сирии, затраты на которые, значительно преувеличиваемые сторонними наблюдателями, несопоставимы с выигрышем, который они принесли.
В отличие от США, ЕС и монархий Персидского залива, вбрасывающих в регион миллиарды, участие России сводилось в этой сфере до осени 2015 года к списанию советских долгов, поставкам вооружений и военной техники старых модификаций и гуманитарной помощи, направляемой в зоны природных катастроф и военных действий по линии МЧС. Сирийская операция позволила испытать в боевых условиях современные разработки отечественного ВПК, что, помимо прочего, открыло для его продукции новые рынки. Следствием демонстрации в Сирии систем наземного, морского и воздушного базирования стала и переоценка рисков военного столкновения с Россией потенциальных противников, снизив вероятность войны против неё до минимума.
Лоббируемая госкорпорациями активизация на БСВ экономической политики России, включая открытие кредитных линий местным правительствам, дублируя направления работы советских времён и повторяя ошибки этого периода, добавляет к ним коррупционную составляющую, непрофессионализм менеджмента и потерю компетенций. Это ярко продемонстрировала ситуация с контрактами РАО ЖД и поставками по линии ВТС в Ливии.
