Не исключено, что изначальная версия «Отверженных» Виктора Гюго могла быть издана в формате покетбука, а «Война и мир» графа Льва Николаевича Толстого была задумана как святочный рассказ. Опять-таки вполне возможно, что Шекспир и Голсуорси писали коротко – это их издатели заставили мэтров раздуть сданные в печать произведения, накачав их информацией, которую, включая имена персонажей, невозможно запомнить ни с первого, ни с двадцать первого, ни со сто двадцать первого раза.
Папа автора всю жизнь пытался прочитать «Сагу о Форсайтах». На пятидесятой странице он засыпал как убитый. Очередная сигарета падала, осыпая пеплом всё вокруг – курил он с семи лет, начав с махорки, а после первого инфаркта перейдя с «Беломора» на лёгкую «Яву». Потом приходилось приниматься за всё с самого начала: он забывал, кто из героев с кем в каких отношениях состоял.
Вполне возможно, что О’Генри в реальной жизни писал длинно и скучно. Это издатели обрезали его тексты до такого состояния, что многотомные романы превратились в короткие юмористические рассказы. Хорошо известно, что Льюис Кэрролл вообще не писал ничего, кроме трактатов по математике (это на самом деле так), из чего со стопроцентной гарантией следует, что «Алиса в Зазеркалье» и «Охота на Снарка» изначально, до попадания в руки редакторов, содержали лишь уравнения и интегралы. Попробуйте найти полную библиографию Кэрролла – сами убедитесь. Британская королева тоже была разочарована.
Так вот, эта книга не имеет ничего общего… ну, впрочем, это уже было. Она задумывалась как серьёзное пособие для серьёзных студентов серьёзного вуза. В ней должно было содержаться пятнадцать глав по пять-десять разделов в каждой. Когда к исходу первого месяца работы автор расписал первую главу до состояния, которое его более или менее удовлетворило, в ней оказалось примерно сто страниц. Ну, может быть, девяносто шесть или девяносто восемь. Что не слишком облегчало дело.
Со скорбью глядя на дело рук своих и пытаясь понять, как уместить полтора десятка глав по сто страниц в книгу, которая, по предварительной договорённости с издательством, должна была укладываться сотни в три, максимум три с небольшим, автор смутно заподозрил, что делает что-то не то. Но, следуя природному инстинкту вроде того, что ведёт почтовых голубей к родному дому, а черепах Индийского океана гонит откладывать яйца на песчаном побережье южнее Маската, продолжил писать вразбивку – раздел оттуда, раздел отсюда.
Заказанный объём был исчерпан, когда, по его подсчётам, была написана примерно четверть того, что имело смысл написать согласно исходным планам. Что ещё важнее, время, которое было отведено на книгу, кончилось. Причём не просто кончилось: ушло не только основное время, но и благородно предоставленные терпеливым редактором полтора месяца сверх срока, которые автор честно заработал тем, что, перед тем как засесть за книгу, с храбростью, граничащей с героизмом, заменил оба глаза.
Точнее – заменены были глазные хрусталики, которые надо было заменить давным-давно, поскольку многолетняя работа с горячим металлом в сортопрокатном цеху завода «Серп и молот» обеспечивала не только пенсией с пятидесяти лет для тех, кто до них доживал, но и гарантированной катарактой. Снизив свои минус двенадцать до приемлемых минус трёх и получив уверения врачей, что не ослепнет в ближайшее время, автор написал всё, что успел, – пока не упёрся в объём и срок.
Ещё неделя помогла дописать мелочи, отрихтовать шероховатости, перелопатить материал и равномерно распихать его по главам и частям. После чего, в рамках чистовой редактуры, десяток глав был превращён в «информации к размышлению» в соответствии с бессмертными «Семнадцатью мгновениями весны» и разбросан между оставшимися в качестве вставок. Не суди писателя, читатель, да не судим будешь…
Книга должна была описать, что объединяет и разделяет Магриб, Машрик, Африканский Рог, Аравийский полуостров и Двуречье. В каких отношениях между собой и с арабским миром находятся бывшие-будущие империи – Иран и Турция, вечный «фронтир» Афганистан и ядерный колосс на глиняных ногах – Пакистан. Как сосуществуют с соседями Израиль и Кипр и какую роль играют на Западе ближневосточные диаспоры. Какие планы реализуют основные местные игроки на ближней периферии: Балканах, Закавказье, североафриканском Сахеле и в Центральной Азии, а также на периферии дальней – в Азии Южной и Юго-Восточной.
Однако всё описать не удалось – в том числе в настоящем, расширенном издании. Переплетённая стопка бумаги, покрытой типографской краской, которую читатель держит в руках, – треть изначально задуманного, и написана эта треть преимущественно по ночам и по выходным. Остальное время автор давал интервью журналистам. Отвечал на вопросы, удивляясь общему количеству идиотов на планете и их равномерному распределению по странам мира. Консультировал дипломатов и политиков.
Плюс он вёл колонки в отечественных и зарубежных СМИ, еженедельную полосу в «Военно-промышленном курьере» и много что в других местах. А с октября 2015 года присутствовал по три часа три раза в неделю на «Вестях-FM» в качестве радиоведущего – бывают в мире странные предложения, на которые в качестве эксперимента интересно согласиться. Хотя успешен этот эксперимент или нет, судить не ему. Радионачальство не жаловалось.
Правда, он ничего не вёл в блоге и твиттере, которых не имел, не имеет и надеется никогда не иметь – чай не третий российский президент, некогда. Хотя с интересом и признательностью наблюдал за деятельностью фан-клуба, который за него, его не спросясь, завёл от его имени и продолжает пополнять свежими интервью, размещаемыми от его имени, «Фейсбук», «ВКонтакте» и ю-тюб, заблокированный после того, как после парижского теракта осенью 2015 года он, перефразируя Черчилля, в сердцах обозвал президента «ла белле Франс» Франсуа Олланда «овцой в овечьей шкуре». Западная демократия – страшная сила.
Сверх обозначенных «три раза по три часа» еженедельно по утрам в четверг он общался с российскими радиослушателями вместе с Владимиром Соловьёвым и Анной Шафран, а вечером, опять-таки в четверг, портил настроение русско-язычным американским радиослушателям с Михаилом Бузукашвили. И наконец, работал «говорящей головой» для радио и телевидения, если что-то случалось на Ближнем Востоке, где всё время что-нибудь случается.
Кроме того, автор носился по миру в соответствии с поговоркой «для бешеной собаки сорок вёрст – не крюк». Читал лекции студентам. Штудировал новые и перечитывал любимые книги в особо большом количестве. Просматривал журналы и газеты. Прорабатывал аналитические материалы, которые эксперты Института Ближнего Востока готовили с нарастающей скоростью. Писал статьи и следил за новостями. Проводил совещания и участвовал в совещаниях. Следил за происходящим на финансовых рынках и в чёрной металлургии.
В свободное от всего этого время он переругивался с идейными и личными врагами, преимущественно сторонниками «бородатых зайцев» из саудовской и иранской резидентуры, а также идиотами: либерально-оппозиционными, махрово-православными или патриотическими, делая это в телеэфире, радиоэфире и живьём, с интересом читая потом, что они пишут об этом в Интернете, где всякая мелкая болонка становится храброй, как тренированный питбуль. А также организовывал конференции и выступал на чужих конференциях, стараясь уложить всё, что хотел сообщить аудитории, в отводимые на каждый приличный доклад десять минут.
