На 2017 год судьба Ирака как единого государства сомнительна: распад страны де-факто произошёл. Очевидно, что в отсутствие иностранной оккупационной военной силы или местной диктатуры самостоятельное существование Ирака нереально, а отделение от него Курдистана неизбежно. Эта страна – типичный пример того, что в условиях БСВ сосуществование этноконфессиональных общин возможно только в жёстком унитарном государстве. После свержения авторитарного режима Саддама Хусейна эволюция страны шла не в рамках её демократизации, а по формуле «Один бешеный тигр лучше десяти тысяч бешеных крыс» – и это характерно не только для Ирака.
Первым президентом Сирии, независимой с 1946 года, был Шукри аль-Куатли, правительство которого было свергнуто военными уже в 1949-м. За следующие два десятка лет Сирия пережила 22 военных переворота. В 1970 году власть в Сирии взяла Партия арабского социалистического возрождения (Баас) во главе с Хафезом аль-Асадом, правившим до своей смерти в 2000-м, после чего президентом страны стал его сын Башар аль-Асад. Характерно, что для этого пришлось менять сирийское законодательство (он был слишком молод для того, чтобы, в соответствии с существовавшими ограничениями, занять пост президента).
Сирийский президент де-факто контролирует судебную, законодательную (меджлис аш-Шааб) и исполнительную власть. Массовые антипрезидентские волнения 2011 года заставили, параллельно с их подавлением, предложить населению реформы. Однако обновление власти запоздало, а действия по подавлению антиправительственных выступлений сочетали жёсткость и неуверенность. Асад-младший, которому до гибели в автокатастрофе его старшего брата Басиля – военного и наследника верховной власти – была уготована судьба врача-офтальмолога, не отличался бескомпромиссной решимостью своего отца.
Антисирийская коалиция включила страны Запада (оказывающие политическое давление на Дамаск и помогающие противникам Асада в обучении и вооружении отрядов воюющей против него оппозиции, в рядах которой доминировали радикальные исламисты), Турцию, Саудовскую Аравию и Катар. Большая часть арабских стран под давлением Эр-Рияда поддержали в Лиге арабских государств идею смещения президента Асада. Однако, несмотря на кровопролитную гражданскую войну, на 2017 год правительство в Дамаске, поддержанное в ходе войны Ираном, шиитами Ливана и Ирака, а в Совбезе ООН Китаем и Россией, воспрепятствовавшим принятию резолюции, открывавшей дорогу интервенции против Асада, удерживало власть.
Страна балансировала на грани распада на этноконфессиональные анклавы, однако практически монопольная роль в антиправительственной оппозиции радикальных исламистских структур сплотила против них сирийских курдов, друзов, христиан, черкесов и чеченцев, а также многочисленных шиитов – в первую очередь алавитов, которым в случае победы исламистов грозил геноцид. Коренной перелом в войне наступил после того, как Россия, понимая, что в случае продолжения развития событий в Сирии так, как они шли, падение Дамаска неизбежно и к концу 2015 года Сирия перестанет существовать, вмешалась в войну.
Появление на базе ВВС Хмеймим полка российских Воздушно-космических сил позволило сирийским правительственным войскам и поддерживающим их иранцам и шиитским военизированным группировкам из Ливана и Ирака перейти в наступление на позиции боевиков «Братьев-мусульман», «Исламского государства», «Джабхат ан-Нусры», «Ахрар аш-Шам» и других исламистских террористических организаций, спонсируемых Турцией, Саудовской Аравией и Катаром.
Ответом «террористической коалиции» (оси Анкара – Доха – Эр-Рияд) стало уничтожение российского пассажирского лайнера на Синае, взорванного террористами, контролируемыми Катаром (что обрушило туристическую отрасль АРЕ). Турецкие ВВС по приказу руководства страны сбили российский военный самолёт, а одного из лётчиков расстреляли в воздухе радикалы из турецких исламистских организаций, что привело к острому кризису в российско-турецких отношениях. Однако распад Сирии, на 2017 год остававшейся в числе «бывших государств», был остановлен.
Перемирия между правительственными войсками и оппозицией дали Сирии шанс на постепенную реинтеграцию. В дипломатическом поле переговоры между Россией и западными державами зафиксировали будущее Сирии как светского государства в единых границах. Это не означало, что европейские и американские партнёры исламистской «тройственной оси» сняли с повестки дня задачу свержения Асада для ослабления Ирана и всего «шиитского альянса», а также использования территории Сирии под прокладку газо- и нефтепроводов с Аравийского полуострова на Европу через Турцию. Однако воевать за Турцию с Россией НАТО отказался.
Ещё одним примером «несостоявшегося государства» является Ливан. С момента получения независимости в 1943 году высшие государственные посты и парламентские квоты в этой стране закреплены за религиозными общинами. Президент страны – христианин-маронит, премьер – суннит, спикер парламента – шиит, правительство и парламент поровну делят христиане и мусульмане – на основе общинного квотирования.
Парламент – Ассамблея представителей состоит из 128 депутатов. Мусульман представляют 27 суннитов, 27 шиитов, восемь друзов и два алавита. Христиан – 32 маронита, 20 православных армян, два армянина-католика, семь православных греков, грек-католик, протестант и один представитель от прочих общин.
Демографические изменения в Ливане шли по стандартным для всего региона правилам: рождаемость у мусульман выше, чем у христиан, у шиитов выше, чем у суннитов, а эмиграция в первую очередь затрагивает христиан. Итогом стал неизбежный в такой ситуации политический дисбаланс и борьба за передел власти. Нормой жизни страны, несмотря на её изначальный имидж «ближневосточной Швейцарии», на протяжении всей её истории являются гражданская война и периодическая оккупация иностранными войсками, как единственная гарантия внутренней стабильности.
Гражданские войны 1956–1958 и 1975–1990 годов, интервенции войск США в 1958-м, Израиля в 1978-м и 1982 годах, Сирии в 1976-м (в рамках межарабских сил) окончились израильской – до 2000-го и сирийской – до 2005 года оккупацией Ливана.
Последовавшее за этим противостояние просаудовских и поддерживаемых Ираном просирийских военно-политических группировок привело к усилению ориентирующейся на Иран шиитской «Хизбаллы» (23 места в парламенте) и войне с Израилем 2006 года.
Сирийская гражданская война с 2011 года расколола ливанское общество. Территория Ливана стала транзитным маршрутом для направлявшихся в Сирию салафитских боевиков. «Хизбалла», перекрыв границу, вступила с ними в войну, обострившую суннито-шиитские противоречия в стране.
Дестабилизирует обстановку и присутствие в Ливане палестинских беженцев. Их лагеря, являющиеся центрами исламистского влияния, криминальной и террористической активности, периодически «зачищаются» ливанской армией при поддержке конфессиональных военных милиций.
При этом характерно, что столкновения противоборствующих этноконфессиональных группировок в Ливане могут происходить по любому поводу, от несогласия по кандидатуре президента страны (на момент написания настоящей книги этот пост оставался вакантным) до «мусорного кризиса» (конфликта местных кланов, борющихся за распределение подрядов на уборку мусора – рынок, контролируемый мафиозными группами во всём мире).
