Израиль сосредоточен на собственной безопасности. Египет пережил расцвет внешнеполитического влияния во времена Насера, Садата и Мубарака и концентрируется на экономических проблемах и борьбе с терроризмом. Саудовская Аравия, продолжающая оставаться источником финансирования и организующим центром суннитских радикалов, нейтрализована противостоянием с Ираном. Инициативы Ливии в Африке более не конкурируют с турецкими, как во времена Каддафи, которого Эрдоган помог разгромить.
Сирия при Хафезе Асаде оспаривала у Турции Александреттский санджак, конфликтовала с ней из-за распределения вод Евфрата, свободно действовала в Ливане и подавляла суннитских исламистов на собственной территории. При Башаре Асаде в этих вопросах она приняла турецкую позицию, либо вынуждена была с нею считаться, что разожгло аппетиты Анкары, ставшей вместе с Катаром и Саудовской Аравией одним из главных заказчиков и организаторов гражданской войны в Сирии и попытки свержения режима Асада.
Руководство Турции в ходе реализации своих внешнеполитических схем, часто балансирующих на грани откровенного авантюризма, демонстрирует прагматизм, гибкость, готовность к любым тактическим союзам, которыми оно без колебания жертвует в случае необходимости, и пересмотру любых соглашений в момент, когда полагает это целесообразным. Инструментарий турецкой политики включает пантюркизм в Центральной Азии, Закавказье и тюркских регионах России и «мягкий ислам» в экспортном исполнении, в том числе в России и на Украине.
Безвизовый и «особый пограничный» режим с «историческими провинциями» на первом этапе практической реализации идей «неоосманизма» включил Сирию, Ливию, Армению, Болгарию и другие государства, вовлекаемые в орбиту турецкой экономики, перейдя в Сирии и на севере Ирака в прямую интервенцию – в ограниченных Россией в Сирии и США в Ираке масштабах. Экономический кризис, повысив значение турецкого рынка для европейских инвесторов, открыл для Анкары новые возможности в Ираке, Иране и враждебной туркам Греции.
Участие в миротворческих операциях ООН, НАТО и военно-политических коалициях, в том числе в Афганистане и Ливии, позволило ей поддерживать военное сотрудничество с Западом. Оккупируя Северный Кипр, Турция заключает договоры с ЕС и отдельными европейскими странами, ослабляя Францию и усиливая влияние на Германию.
Организованный Эрдоганом в 2015–2016 годах кризис беженцев, когда Турция перебросила при участии международных и местных организованных преступных группировок на греческие острова огромное количество мигрантов, число которых в конечном счёте составило миллионы человек, напугав европейских лидеров, продемонстрировал их беспомощность перед давлением такого рода и готовность платить Анкаре под мало что стоящие обещания остановить поток беженцев. Первый транш выплат составил $ 3 млрд, но обозначенные канцлеру Германии Ангеле Меркель претензии Эрдогана равнялись $ 20 млрд.
Положение нефтяного и газового транзитёра позволяло Турции играть на противоречиях ЕС с Ираном и Россией. Роль посредника в конфликтах на Балканах и в Закавказье обеспечивало влияние в этих регионах. Контроль над истоками Тигра и Евфрата – в Двуречье.
Борьба Турции с курдским сепаратизмом объединяла её с Ираном и Сирией. Поддержка ХАМАСа – с Ираном, Сирией и «Братьями-мусульманами». Выступления в защиту сирийских исламистов – с Саудовской Аравией, Катаром, «Братьями-мусульманами» и Западом.
Демонстративная критика Израиля – со всем исламским миром. «Особые отношения» с США она сочетала с привилегированным торговым партнёрством с Россией – до того как интересы Анкары и Москвы столкнулись в Сирии.
Турецкая армия – одна из наиболее сильных в регионе и может быть использована за пределами страны. Неоднократные в прошлом военные перевороты в настоящее время исключены. Курс на охлаждение отношений с Израилем значительно снизил военно-технический потенциал турецкой армии, но в исламском мире она имеет мало реальных противников.
Сравнимые с ней по численности, профессиональной подготовке и мотивации армия и Корпус стражей исламской революции Ирана слабее вооружены и нацелены на противостояние с Израилем, монархиями Залива и поддерживающими их США и Великобританией. Армия Пакистана равноценна турецкой по оснащению и подготовке, имеет больший боевой опыт и на её вооружении стоит ядерное оружие, однако ни один сценарий региональных конфликтов не предусматривает столкновения интересов Анкары и Исламабада.
В ходе визита президента Дмитрия Медведева в Турцию в мае 2010 года было подписано 16 соглашений, важнейшим из которых стал документ о строительстве и эксплуатации атомной электростанции «Аккую», которой должна была управлять проектная компания, на 51 % принадлежащая России. Москва получала зарубежный ядерный объект для «Росатома», а Турция – атомный проект стоимостью около $ 20 млрд, в который не должна была вкладывать собственные средства.
В июне 2010 года в Стамбуле, на Третьем саммите глав государств и правительств Совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии, было объявлено о намерении России и Турции увеличить товарооборот в пять раз (и динамика развития торговых отношений двух стран делала это заявление более чем серьёзным) – до $ 100 млрд.
На конец 2011 года Россия была главным внешнеторговым партнёром Турции, а та – четвёртым по объёму внешней торговли партнёром России. Однако перспективы двусторонней торговли были подорваны антитурецкими санкциями рубежа 2016–2017 годов – не исключено, на длительный период.
Турция, поддерживающая с Грузией безвизовый режим, чьи позиции в Тбилиси осложняли проблемы лазов и турок-месхетинцев, выступила посредником между Россией и НАТО в ходе российско-грузинского конфликта августа 2008 года – он же «Пятидневная война».
Москва, в преддверии введения безвизового режима с Анкарой, поддержала турецкий проект «Черноморская гармония», укрепив перспективы совместной военно-морской группы «БЛЭКСИФОР». Однако в начале 2017 года политика Турции в Закавказье и Причерноморье приобрела отчётливый антироссийский характер.
Турция контролирует Черноморские проливы. Черноморский флот РФ слабее военно-морского флота Турции, а 600-тысячные турецкие вооружённые силы – вторая по численности и третья по мощи армия НАТО, доминируют в регионе.
Столкновение России и Турции может быть решено в пользу Москвы при применении ею ядерного оружия, но количественное и качественное наращивание российской Черноморской группировки, создание Восточносредиземноморской эскадры, закрепление России в Крыму и Сирии и переброска туда ракетного комплекса С-400, а также продемонстрированный в ходе контртеррористической операции в Сирии 2015–2017 годов ракетный потенциал Каспийской флотилии, подводного флота и стратегической авиации дальнего действия усилили позиции России в регионе на порядок.
Турция, являющаяся, как и Россия, членом G-20, в условиях напряжённых отношений с Москвой пытается диверсифицировать источники поставок нефти и газа. Анкара эксплуатирует нефтепровод Баку – Тбилиси – Джейхан, подписала с Азербайджаном соглашение по газовому проекту «Шах-Дениз-2», открывшему дорогу реализации планов, в рамках которых природный газ Прикаспия и Центральной Азии может экспортироваться в Европу в обход России, и ведёт переговоры с Туркменистаном и Азербайджаном по строительству Транскаспийского газопровода (ТКГ). Параллельно идут переговоры с Россией по расширению поставок по газопроводу «Голубой поток» и строительству «Южного потока».
