Согласно действующей «Стратегии национальной безопасности», вооружённые силы Турции должны быть готовы к «полутора войнам»: одновременной войне с внешним противником и боевым действиям против сепаратистов внутри страны. Угрозу, с турецкой точки зрения, представляют: Россия, Болгария как союзник России; Армения, Ирак, Иран и Сирия как исторические региональные противники; страны бывшей Югославии в случае преследования местных мусульман и Греция из-за территориальных споров.
«Нулевые проблемы с соседями», «многовекторность внешней политики», «мягкая мощь», «региональная сверхсила» были элементами продуманной и последовательно реализуемой политики, призванной закрепить за Турцией роль региональной сверхдержавы и ключевого звена в системе энергетических потоков Евразии.
Отношения с Россией и ЕС, США и исламским миром до последнего времени составляли основу турецкой стратегии. Пантюркистские и межцивилизационные проекты наподобие «Альянса цивилизаций» под эгидой ООН, а также продвижение турецкой версии ислама были её составной частью. При этом ни одно направление турецкой внешней политики не обходилось и не обходится без проблем.
Кризис в турецко-российских отношениях продемонстрировал это. Ни совпадение интересов по широкому спектру проблем международной политики, ни российско-турецкое военно-техническое сотрудничество, перспективное для «Рособоронэкспорта», ни личные отношения лидеров не гарантировали невозможности столкновения двух стран.
Импортируя 98 % потребляемых ежегодно 32 млрд кубометров природного газа (три четверти его поступает из России) и 92 % из 30 млн тонн нефти, Турция в 2016 году лихорадочно и малоуспешно пыталась найти замену России в лице Катара, Израиля или стран Прикаспия. ТКГ буксовал из-за негативной позиции России и Ирана, а также противоречий между Азербайджаном и Туркменистаном.
Получение израильского газа Анкара обеспечивала условиями, неприемлемыми для Иерусалима, по разрешению конфликта вокруг убитых израильским морским спецназом на судне «Мави Мармара» исламистских боевиков, атаковавших их во время попытки прорыва блокады сектора Газы «Флотилией свободы», а также строительству в Газе Турцией морского порта. Реализацию обещаний Катара по поставкам в Турцию газа осложняло отсутствие в стране необходимого числа терминалов сжиженного природного газа.
В долгосрочной перспективе Турция, на модернизацию армии которой до 2020 года планировалось выделить $ 120 млрд, видела Россию демографически ослабленной и потерявшей технологическое преимущество. Первое потеряло под собой основу после вхождения в состав России Крыма и изменений в её демографии, скорректировавших прогнозы ООН.
В 1950 году население России составило 102 миллиона человек, а Турции – 21 миллион, в 2010 по прогнозу ООН должно было составить 139 и 78 миллионов, а в 2050 – 109 и 114 миллионов человек, соответственно. Однако в 2016 году население России превысило 146 миллионов человек, а Турции оставалось на уровне 78.
Второе утверждение также сомнительно: разрыв стратегического альянса Турции с Израилем, следствие которого – отмена турецких контрактов израильского военно-промышленного комплекса и перспектива сотрудничества России с Израилем в военно-технической сфере, а также программа модернизации российских ВС до 2020 года изменили сценарий Анкары с точностью до противоположного. Россия в Сирии продемонстрировала системы вооружений, на порядок превышающие по качеству имеющиеся на вооружении у турецкой армии. Это касалось систем ПВО, ВВС, танков и ряда других ключевых направлений вооружений и военной техники (В и ВТ).
Присоединение к ЕС для Турции, перестав быть самоцелью, превратилось в процесс с обещаниями «завершения не ранее 2013–2018 годов», во многом из-за обструкции Франции и Германии. Парижу Турция в партнёрстве с Сирией сорвала создание «средиземноморского сообщества», планы которого по транспортировке углеводородов Магриба в страны ЕС противоречат турецким интересам.
От Берлина потребовали открыть в Германии турецкие школы – в 2008 году премьер-министр Эрдоган со свойственной ему экспрессивностью назвал ассимиляцию турок в Германии «преступлением против человечества». Самоизоляция турецких общин с 1961 года, когда началась массовая иммиграция турок в Германию, привела к тому, что школу оканчивают лишь 16 % из них, в «турецких гетто» популярны идеи «Аль-Каиды», а в Ираке, Афганистане и Пакистане появились боевые подразделения моджахедов, состоящие из этнических турок.
Особый вопрос – роль Анкары в создании миграционной проблемы в странах ЕС, включая повышение террористической угрозы за счёт притока исламистских радикалов в страны Европы и сотрудничество Эрдогана и его спецслужб с «Исламским государством» (ИГ) и другими джихадистскими группировками, воюющими на территории Сирии и Ирака, как в сфере контрабандной торговли нефтью и нефтепродуктами, зерном, мукой, хлопком, археологическими артефактами, рабами и заложниками, так и в переброске террористам пополнений (в том числе из Европы), денег и оружия.
Турция, превратившаяся в союзника террористических группировок, формально состоя в антитеррористической коалиции во главе с США, и транзитный мост между террористами и прочим миром, – не самый лучший потенциальный член Евросоюза. Не случайно в 2017 году европейские политики заговорили о необходимости прекращения переговоров с Турцией о вступлении в ЕС.
В 1992 году Турция объявила себя «старшим братом» – «агабейлик» тюркских государств, создав при турецком МИДе «Агентство по тюркскому сотрудничеству и развитию». В 1993-м идея Великого Турана легла в основу создания «Организации дружбы, братства и сотрудничества тюркоязычных стран и общин». Однако рост цен на энергоносители укрепил Азербайджан, Казахстан, Узбекистан и Туркменистан, побудив их отстаивать собственные интересы.
Помимо прочего, финансируемые Турцией в постсоветских республиках школы, лицеи и университеты оказались центрами подготовки протурецкой исламизированной элиты, играющей роль «пятой колонны» в надвигающейся «Центральноазиатской весне». В итоге они были закрыты практически по всей Центральной Азии, кроме Северного Афганистана, где продолжали играть роль проводника турецкого влияния.
Лидеры правящей в Турции Партии справедливости и развития использовали «копенгагенские критерии» вступления в ЕС против армии, отстраняя ее от участия в политике «в рамках продвижения демократии», однако отказали Брюсселю в политических требованиях, связанных с геноцидом армян, который признают десятки государств и международных организаций мира, включая Россию, Европарламент и Всемирный совет церквей.
В 2016 году, когда отмечалось столетие геноцида армян в Османской империи, Турция сделала всё, чтобы сорвать посещение траурных мероприятий лидерами мирового сообщества. Анкара продвигает на Балканах идею «Великой Албании» и держит на оккупированном севере Кипра 30-тысячную группировку вооружённых сил, продолжая вести диалог с Грецией, Кипром и балканскими странами с позиции силы.
Подписание 10 октября 2009 года цюрихских протоколов «Об установлении дипломатических отношений» и «О развитии двусторонних отношений» с Ереваном напрягло отношения Анкары с Баку. Поддержка Азербайджана в вопросе статуса Нагорного Карабаха заблокировала нормализацию отношений с Арменией и привела в марте 2010 года к заявлению Эрдогана о возможной депортации из Турции ста тысяч граждан Армении.
