Индонезия, население которой превышает 250 миллионов человек, – крупнейшая страна мусульманского мира и член G-20. Джакарта в 1998 году покончила с 33-летним правлением Хаджи Мухаммеда Сухарто, однако экономика страны развивается медленными темпами, и её внешняя политика по-прежнему ориентируется на США.
Дискриминационный курс, который оба государства проводят в отношении индусов, китайцев, христиан и племён, исповедующих традиционные культы (в Индонезии – на Калимантане и Новой Гвинее), провоцирует эмиграцию образованной молодёжи из числа меньшинств, сепаратизм и партизанскую деятельность в отдалённых районах.
Под влиянием распространения в регионе из Саудовской Аравии и Пакистана салафитских идей в обеих странах усилилось влияние исламистских радикалов. Они провоцируют конфликты мусульман с властью в Таиланде с территории Малайзии и вступают в альянсы против центральных властей с сепаратистами в индонезийском Ачехе. Они ведут борьбу с неисламским населением на христианском Амбоне и индуистском Бали. Организуют теракты против западных и китайских компаний и иностранных туристов. Причём и Малайзия, и Индонезия придерживаются в отношении исламистов двойных стандартов, преследуя их после резонансных терактов и позволяя действовать там, где их интересы совпадают с политикой Куала-Лумпура и Джакарты.
Стремясь к увеличению своего веса на международной арене, Малайзия и Индонезия добиваются этого через Организацию исламского сотрудничества, контакты с Лигой арабских государств, Турцией, Пакистаном, Саудовской Аравией, ОАЭ, Катаром, Ираном и другими игроками исламского мира, одновременно сохраняя высокий уровень координации политики с Западом. Как следствие они выступали с направленными против Израиля заявлениями, как Мохатхир, принимали участие в таких пропалестинских акциях, как «флотилии свободы», осуждали антииранские санкции ООН и, подобно Индонезии, заявляли о готовности участия в миротворческой деятельности в Ливии после прекращения там военных действий.
Этноконфессиональные конфликты, проблемы экономики и сепаратизм могут поставить под вопрос целостность Малайзии и Индонезии. При этом на их территории всё более активны международные исламистские структуры, в том числе «Исламское государство», в составе которого в Сирии и Ираке отмечены соединения террористов из Юго-Восточной Азии.
ИГ активно вербует сторонников в Индонезии, Малайзии и на Филиппинах. Пресечение распространения с их территории в регионе радикального исламизма – общий интерес Китая, Запада, включая Австралию и Новую Зеландию, и государств Юго-Восточной Азии, в том числе Таиланда, Сингапура и Вьетнама.
«Дальневосточные тигры» – часть исламской периферии Ближнего и Среднего Востока. В неё на восточной окраине региона, в районе Индийского и Тихого океанов, помимо этих стран входят: беднейшая страна Южной Азии – Бангладеш, сравнимый по богатству только с нефтяными монархиями Персидского залива Бруней, превышающая большинство стран исламского мира по численности мусульманская община Индии и ряд значительно меньших общин государств Юго-Восточной Азии.
Бангладеш испытывает такое же давление радикального ислама, как Пакистан. Близость к Индии и Юго-Восточной Азии, распространённость «отходничества» – преимущественно в страны Залива, многомиллионная диаспора в США, Великобритании и тех же странах Залива превращают страну в плацдарм, используемый «Аль-Каидой» и ИГ для вербовки будущих шахидов. Опасность этого традиционно недооценивается, работа мировых спецслужб в этой стране не выдерживает критики, а уровень террористической активности на её территории непрерывно растёт. Результатом чего в 2017 году стал конфликт в соседней Мьянме (в недавнем прошлом Бирме) армии и населения с живущими там выходцами из Бангладеш – «рохинджа».
Радикальные исламистские настроения распространяются и в регионах традиционной веротерпимости – Таиланде и на южных Филиппинах. В то же время составляющие 13,4 % (по официальным данным – неофициальные оценки близки к 20 %) из более чем миллиарда жителей Индии мусульмане, несмотря на притеснения, которым подвергаются (примером которых является Гуджаратский погром 90-х годов), в абсолютном большинстве лояльны к своей стране.
Отметим, что процентное соотношение радикалов и лоялистов не отражает уровня потенциальной угрозы, тем более что активно проводимые в жизнь при поддержке премьер-министра Индии Нарендры Моди индуистскими радикалами принципы «Хиндутвы» («Индии для индусов») усиливают межконфессиональную напряжённость в «крупнейшей демократии мира».
Южное «подбрюшье» БСВ составляют Тропическая Африка и Сахель. Последний является тылом исламистских группировок, старейшая из которых – «Аль-Каида в странах исламского Магриба», тесно связанная с радикалами в Марокко, Алжире, Ливии и Тунисе.
Война между режимом Каддафи и бенгазийской оппозицией позволила АКИМ получить доступ к ливийским арсеналам, что превратило группировку в наиболее сильную вооружённую структуру Сахеля. При этом западные эксперты часто принимают на веру джихадистские лозунги, которыми прикрывают свои интересы сепаратисты, а также многочисленные криминальные группировки и наркокартели Сахары и Сахеля.
Тропическая Африка, включая крупнейшую страну этой части континента, Нигерию, – зона исторического конфликта между христианами и мусульманами, усиленного трайбализмом. Возможности, которые Африка предоставляет для пополнения радикальных группировок как их ресурсная база и тыл – до ЮАР включительно, превращает Чёрную Африку в важный плацдарм исламистов.
После устранения конкурентов в лице Египта и Ливии «дирижёрами» в Африке остались Саудовская Аравия в партнёрстве с США, Катар, опирающийся на Францию, и ОАЭ. Свою игру в регионе в поставках оружия и разработке сырья, в том числе уранового, ведут Иран и, с нарастающим успехом Турция. Впрочем, Алжир и – после возвращения к власти в этой стране армии – Египет ведут в Африке собственную политику.
Северной периферией Ближнего и Среднего Востока являются Центральная Азия, Закавказье и Балканы. Постсоветские мусульманские республики, Синцзянь-Уйгурский автономный район (Восточный, или Китайский, Туркестан), Албания, Косово, Македония и Босния – поле конкуренции различных исламских проектов. Турция, Иран, Саудовская Аравия, Катар и Пакистан имеют здесь свои взаимопересекающиеся интересы. Регион привлекателен для исламистских структур, от «Братьев-мусульман» до «Аль-Каиды» и ИГ, однако на большей его части из-за противодействия местных правительств исламисты могут достичь лишь ограниченных успехов.
Особенно уязвимы перманентно нестабильные зоны, прошедшие гражданскую войну: Таджикистан, Киргизия и Балканы (особенно Косово и Босния). В отдельных районах этих стран салафиты живут в компактных поселениях по своим законам. В других, как в постсоветских республиках, Китае и неисламских странах, входивших в состав бывшей Югославии, не имеют таких возможностей – по крайней мере на момент написания настоящей книги. Хотя стремятся к автономии и по мере сил пытаются добиться создания там шариатских зон, обеспечивающих её, как они обеспечили её в Европе.
Влияние Ирана и Турции в Центральной Азии и Закавказье ограниченно. В Таджикистане Иран имеет прочные позиции в экономике, но в религиозной сфере инициативы шиитских властей ИРИ блокируются местными суннитскими лидерами.
