28 января 1946 года И. В. Сталин подписал постановление СНК СССР № 229–100сс/оп «О проектировании и подготовке оборудования Горно-обогатительного завода». В этом совершенно секретном (особая папка) документе речь шла о создании первого промышленного реактора на Урале. Его нужно было обеспечить соответствующим оборудованием. А потому в постановлении появились такие строки:
«а) организовать при Подольском заводе Особое конструкторское бюро по разработке технического и рабочего проекта № 1859 Горно-обогатительного завода, укомплектовав это бюро необходимым составом конструкторов.
В дальнейшем указанное ОКБ при Подольском заводе именовать: „Особое конструкторское бюро по конструкциям гидропаропрессового оборудования“ (сокращенно ОКБ „Гидропресс“ НКТМ)»
ОКБ «Гидропресс» создавалось как отдел Подольского машиностроительного завода им. Оржоникидзе, который вместе с сотнями предприятий страны был вовлечен в Атомный проект. А это подразумевало особый режим секретности, а потому и появились вокруг предприятия люди в форме и соответствующая охрана.
Кстати, в этом постановлении ОКБ сразу приобретало «особый статус», и выражалось это в том, что для сотрудников выделялось 6 карточек литеры «А», 20 карточек литеры «Б» и лимитные карточки на продтовары.
Ну а мы лишились хороших уловов у железнодорожного моста, что, впрочем, не сказалось на отношении бабушки к «солдатикам». Когда они появлялись возле нашей калитки, она приглашала их в сад, потчевала чаем. Но без сахара, потому что его всегда не хватало…
Полвека спустя я пришел на Пахру с удочкой. Попытался вспомнить детство. Не получилось. Во-первых, рыба не клевала (может быть, ее уже и нет здесь?), а во-вторых, слишком уж много насмешников бродит у воды – город разросся, и на Пахре уединенное место найти трудно.
Четыре комнаты на втором этаже…
И, конечно же, самая большая из четырех комнат, выделенных ОКБ, предназначалась для режимного отдела с архивом. В первой разместился главный конструктор – им был назначен Борис Михайлович Шолкович. А оставшиеся предназначались для всех сотрудников конструкторского бюро. Одно из первых заданий – участие в разработке реактора для получения плутония. Впрочем, сотрудники не догадывались о том, что именно они создают. Это была попытка сконструировать «горизонтальный» реактор, копия того, что начал работать под трибунами Чикагского стадиона. Неведомо было конструкторам, что чертежи реактора были добыты разведчиками, среди которых был будущий наш академик Бруно Понтекорво.
Самым «опытным» среди первых сотрудников ОКБ была, конечно же, начальник режима – А. В. Федотова. Она работала на заводе еще с военных лет. Было известно, что здесь тогда располагался авиазавод № 125. За обеспечение надежной секретности Федотова не раз награждалась орденами, что среди работников «органов» случалось не очень часто. И тут она взялась за свое дело рьяно и привычно: наверное, именно этим объясняется, что ни одна из разведок западных стран так и не узнала, чем именно занимаются сотрудники ОКБ, носящего весьма непривычное название «Гидропресс».
Из хроники событий:
«Первые стенды размещались прямо на конторских столах, а эксперименты проводились, например, в трехлитровой банке с водопроводной водой. Из-за недостатка площадей установки располагались где только возможно. Стенд теплопередачи располагался в коридоре. В скором времени появилось отдельное стендовое помещение в здании демонтированной трансформаторной подстанции у кузнечного цеха. Туда были подведены вода и пар от заводской котельной и был создан гидравлический стенд с двумя центробежными насосами и баком запаса воды. Впоследствии здесь проводились испытания семитрубной модели испарителя низкого давления и других элементов различного теплообменного оборудования для тяжеловодных реакторов. Испытывалась также модель установки для транспортировки облученных урановых блочков на заводах по переработке урана».
К сожалению, в этой области разведывательной информации не хватало. А потому дорогу вперед приходилось «нащупывать» очень осторожно: ведь инженеры впервые имели дело с радиацией. Да и конструктивные особенности будущего реактора были неясны – и потому конструкторы «Гидропресса» получили распоряжение просчитать вариант «горизонтального» реактора. Кое-какие данные им были предоставлены самим И. В. Курчатовым.
Теперь пора избавиться от одной легенды, автором которой был академик Н. А. Доллежаль.
Несколько раз мы встречались с ним и подробно беседовали о том, как появилась у него идея «вертикального» реактора – то есть все оборудование размещать над реактором, работы вести сверху, а не сбоку, как это делали американцы.
Н. А. Доллежаль очень гордился, что «вертикальный вариант» оказался намного эффективней. Он часто повторял, что не всегда разведка помогала делу, а частенько вводила ученых и инженеров в заблуждение.
Великий конструктор и ученый поначалу не знал, что «горизонтальный вариант» тоже разрабатывался, и делали это инженеры «Гидропресса».
В незримом соревновании по созданию реактора для производства плутония победил коллектив, возглавляемый Доллежалем. Это был единственный случай, когда «Гидропресс» оказался вторым…
Какова цена ошибки?
Оказывается, и крупнейшие ученые совершают серьезные ошибки. В знаменитой работе профессоров Юлия Харитона и Якова Зельдовича, в которой были сделаны у нас первые расчеты цепной реакции, говорилось, что для нее нужен только уран-235. «Осуществление реакции в смеси „природный уран – тяжелая вода“ невозможно», – утверждали они.
Им было неведомо, что Фредерик Жолио-Кюри весьма успешно работал именно с тяжелой водой. Да это было и немудрено, потому что практически вся она – около 180 килограммов – находилась в его распоряжении. И уже в 1939 году француз начал сооружение ядерного реактора с тяжелой водой.
Война изменила все планы не только французских физиков. Тяжелая вода была вывезена в Англию, и там Жолио-Кюри показал, насколько может быть эффективен реактор этого типа для создания бомбы.
К аналогичному выводу пришел и Вернер Гейзенберг, который работал над атомным оружием в Германии. Именно по его заказу доставлялась тяжелая вода из Норвегии, где химикам удалось наладить ее промышленное производство.
Вокруг этого завода развернулась одна из важных схваток Мировой войны. Фашисты всеми способами пытались защитить завод в Норвегии, а англичане не жалели самолетов и летчиков, пытаясь уничтожить его. Поначалу это сделать не удалось, и уже в ноябре 1941 года в Германию было отправлено 500 кг тяжелой воды. Тогда англичане забросили в Норвегию несколько диверсионных групп. Одной из них удалось вывести завод из строя. Немцы смогли восстановить его только через три года, и в 1944 году Гейзенберг получил уже 15 тонн «атомной» воды. Но времени, чтобы создать ядерное оружие, у немецких физиков уже не оставалось.
И. В. Курчатов получил от разведки подробную информацию о реакторах на тяжелой воде в 1943 году. И тогда он с горечью вынужден был признать ошибку своих друзей и коллег Ю. Харитона и Я. Зельдовича. Игорь Васильевич писал И. В. Сталину: «Вывод наших ученых оказался ошибочным».
