У тяжеловодных реакторов биография, конечно же, весьма славная, но не столь громкая и эффектная, как у их уран-графитовых собратьев, именуемых «Иванами». Плутоний для первых атомных бомб был получен на «Иванах», которые неутомимо работали рядом с ОК-180. Но тем не менее в создании тяжеловодных реакторов принимали участие выдающиеся ученые и специалисты страны, а потому и судьбу их следует знать.
К концу 1947 года проект опытного реактора был завершен.
В течение 1948 года построено здание реактора и завершился монтаж оборудования.
В апреле 1949 года реактор был введен в строй.
Для его работы требовалось всего около 10 тонн урана. Напоминаю: для графитового котла – 150 тонн.
Но работать с тяжелой водой было очень трудно. Во-первых, образовывалась горючая смесь, и она, к сожалению, взрывалась. И, во-вторых, реактор не допускал протечек, требовались особые условия по герметичности всей аппаратуры. Добиться этого было нелегко.
«Он напоминает мне очень капризную и очень красивую девушку, – шутил, по своему обыкновению, Александров, – овладеть ей очень хочется, но никак не удается!»
Первый промышленный реактор на тяжелой воде был построен на комбинате «Маяк».
17 октября 1951 года был начат подъем мощности, и через несколько дней реактор был выведен на мощность до 100 МВт.
Из официального заключения:
«Реактор работал в различных режимах. Сначала при загрузке природного урана на нем в основном нарабатывался плутоний, затем с 1954 г. в активную зону загружали торий для наработки урана-233. Отдельные каналы служили на получения других изотопов. Реактор ОК-180 был остановлен в 1965 году. В дальнейшем реактор был демонтирован. В 1953 г. начался монтаж другого тяжеловодного реактора – ОК-190. Ввод его в эксплуатацию состоялся 27 декабря 1955 года. Реактор проработал десять лет. На этом заводе впоследствии были построены реакторы другого типа, обеспечивающие более надежную их эксплуатацию. 16 июня 1979 г. был пущен реактор „Руслан“, а затем в соседнем здании – реактор „Людмила“».
В 1959 году под научным руководством Института теоретической и экспериментальной физики, в который превратилась Лаборатория № 3, и при участии специалистов ОКБ «Гидропресс» были построены реакторы в Китае и Югославии.
«Для меня „Альфа“ – это начало…»
В своей жизни Василий Васильевич Стекольников давал интервью лишь однажды. Да и то в Америке. По приезде главный конструктор, естественно, оказался в центре внимания не только коллег, но и газетчиков. Одному из них удалось «разговорить» Стекольникова. На следующий день интервью было опубликовано, и каково же было удивление Стекольникова, когда он прочел в нем то, о чем и не говорил! Вот тогда он дал зарок: «Никаких интервью!» Ну, а так как Василий Васильевич – человек резкий, слов подобающих не подбирает, то он добавил несколько «крепких выражений» и с тех пор в контакт с журналистами не вступал.
На плутониевом заводе.
Разгрузка урановых блоков.
Пульт управления первого промышленного реактора на Урале.
Один из образцов термоядерных блоков, которые устанавливались на межконтинентальные ракетные комплексы.
У нас же сложились иные отношения. Несколько раз мы вместе бывали на атомных станциях, на различных конференциях, разговаривали о житье-бытье, иногда вместе поднимали по чарке водки. Но ни разу я не просил его об интервью, и в конце концов Стекольников не выдержал: «А почему?» Я честно ему признался: мол, не хочу омрачать наши добрые отношения. Он довольно хмыкнул и уже к «проблеме интервью» не возвращался. Но тут случился юбилей «Атомэнергоремонта» – организации, что выполняет, пожалуй, самые сложные и опасные работы на АЭС. Юбилей отмечался на теплоходе, где судьба вновь свела нас со Стекольниковым. Так уж случилось, мы много времени проводили вместе. И Василий Васильевич «раздобрился»: он согласился поговорить откровенно и о любых проблемах, связанных с атомной энергетикой, и о своей работе в ней.
Прошло совсем немного времени, и Василия Васильевича не стало… Таким образом, эта беседа стала единственной…
Я спросил его:
– Кто вы, Василий Васильевич?
– Интересный вопрос… Но я и сам не знаю: то ли русский, то ли вепс… Это те, кого Чингисхан не завоевывал. Предки из-под Пскова, тех мест, которые всегда считались «истинно русской землей». Там наша деревня. Я долго не мог туда поехать, некогда было, а затем все же добрался до тех мест – красивейшие пейзажи!.. Но вас не это интересует, поэтому отвечу прямо: с 1962 года я был главным конструктором «Гидропресса», ну и директором одновременно. За 25 лет я все сделал своими руками, а потому сейчас фирма выглядит весьма представительно – производственных площадей только 48 тысяч квадратных метров, 19 стоквартирных домов, два детских сада… Настоящая была работа!
– Странное название «Гидропресс»… Почему?
– Условное… Точнее – секретное. Такими мы были с 46-го года, когда начали заниматься реакторами. Если говорить о «сухом остатке», без мелочей, то это ряд исследовательских реакторов, первый в мире парогенератор, затем парогенераторы для сибирских комбинатов – в Красноярске и Томске, потом ВВЭРы, ну и три модификации реакторов для военных моряков – американцы называли их «Альфа», в конгрессе у них тогда даже суматоха началась: почему русские их опередили? Кстати, за эти реакторы мне Героя Соцтруда дали.
– За военные реакторы – Героя, а за ВВЭРы нет?
– Лауреатом стал… «Гидропресс» – это первый контур, то есть «ядерный остров». Тут мы хозяева. В общем, там, где радиоактивность работаем, а если ее нет, то нам неинтересно… Там царствуют другие.
– Как вы стали главным конструктором? Только начните с «нуля»…
– Я закончил техникум в Калинине. Меня всегда влекли тепловозы, паровозы. В институт на тепловой факультет я пошел по иной причине: стипендия там была выше, а я к тому времени остался один – мать и отец умерли. Так что по своему образованию я – котельщик. А учился неплохо, почти с отличием закончил… После института направили нас в «Нефтеаппаратуру». Не спрашивали, тогда нужен был керосин для реактивной авиации. Это в Подольске. Начали мы чертежи чертить. Ребята, начальники отделов, попались хорошие. Первое, что сказали: «Забудь о том, чему учили! Голова есть – вот ею и думай!» В отделе мы по два университета закончили… Нет, не преувеличиваю!.. В ноябре 54-го года после двухмесячной проверки меня и перевели в «Гидропресс». Правда, он тогда без названия был – просто предприятие под номером… И назначили сразу старшим инженером. Зарплату положили большую – 180 рублей. Почему-то стал быстро расти – вскоре уже начальником отдела стал.
