…Действие радиоактивных излучений на функции органов чувств.
…Терапевтическое применение новых видов радиации и радиоактивных веществ как метод изучения действия радиации на здоровый и больной организм…»
Приложение № 2 было «открытым». Оно содержало перечень работ, которые надлежало выполнять по поручению Ученого совета АН СССР. В частности:
«…Изучение свойств нейтрино и его влияния на ядерные процессы.
…Изучение моментов атомных ядер оптическим методом.
…Конструирование типовых приборов для радиоактивных исследований (ионизационные приборы, камеры Вильсона, счетчики и пр.).
…Обмен веществ в растениях (с помощью меченых атомов).
…Диагностическое использование искусственных радиоактивных веществ как метод изучения заболеваний.
…Проблема источников звездной энергии в связи с ядерными реакциями в условиях высоких давлений и температур.
…Исследования распределения изотопов на поверхности звезд по звездным спектрам в связи с проблемой источников звездной энергии…»
Мне кажется, тут уместны небольшие комментарии.
Во-первых, многие современные направления нашей науки, гордящиеся своими достижениями, начали бурно развиваться благодаря этому постановлению.
Во-вторых, нынче иногда говорят о том, что власть не должна вмешиваться в процесс развития науки. Этот пример из 1946 года показывает, что такие утверждения неверны: власть должна прислушиваться к мнению ученых и, опираясь на него, поддерживать их – только в этом случае успех обеспечен.
И, наконец, последнее. Уровень чиновников, которые принимают те или иные документы, связанные с развитием науки и промышленности, должен быть высоким – по крайней мере, их образованность должна соответствовать тем решениям, которые они должны принимать и выполнение которых обеспечивать. События в России в 90-х годах ХХ и в начале XXI века убедительно продемонстрировали, как необразованность и некомпетентность чиновников в высших эшелонах власти приводит к трагедии государства и общества.
Хранить только в личном сейфе!
Создавалось впечатление, что И. В. Курчатов не хочет расставаться с «агрегатом № 01»!
24 марта 1947 года он посылает Л. П. Берии подробный отчет о научных результатах, полученных с помощью уран-графитового котла с 25 декабря 1946 года и до 20 марта 1947 года. Перечень исследований, проведенных за три с половиной месяца, внушителен, что позволяет Игорю Васильевичу просить Берию (а следовательно, и Сталина) не переносить котел из Москвы на площадку завода № 817, как это предусматривалось первоначально.
Сам же Курчатов предполагал осуществить физический пуск котла, а затем разобрать его, чтобы использовать материалы (их ох как не хватало!) в первом промышленном реакторе. Однако ситуация изменилась, и об этом Курчатов пишет Берии:
«…решение неотложных задач технического проекта промышленного котла будет в полном объеме получено к нужным срокам только в том случае, если физический котел будет работать на площадке лаборатории до 1 сентября 1947 года».
Именно к этому сроку Курчатов предполагает провести исследования влияния радиации на конструкционные материалы. Важно выяснить, как именно изменяются их механические свойства.
Берия дает добро. На документе приписка: «По указанию тов. Берия Л. П. прошу хранить этот документ только в своем личном сейфе». А распоряжение о дальнейшей судьбе «агрегата № 01» выглядит так:
«Обязать Лабораторию № 2 АН СССР осуществить разборку агрегата № 01 к 1 ноября 1947 года и передать содержащийся в нем металл и двуокись А-9 Первому главному управлению при Совете министров Союза ССР для использования, в том числе: 3000 кг блоков металла для извлечения конечного продукта, 3500 кг блоков металла, некондиционных по размерам, 6000 кг блоков металла, некондиционных по примесям, и 11 570 кг двуокиси для переработки и выплавки кондиционного металла, а 21 000 кг блоков металла – для использования в агрегате № 1».
Материалов и урана (А-9) для первого промышленного реактора не хватало катастрофически, а потому и сам Курчатов не возражал, чтобы первый реактор, пущенный им в Москве, был разобран. Но история распорядилась по-своему. Строительство «агрегата № 1» задерживалось, запланированные сроки срывались, а потому «агрегат № 01» пока не имело смысла разбирать. Да и Курчатов ошибся: он еще не знал, что для исследовательских работ по воздействию радиации на конструкционные материалы потребуются не месяцы, а многие годы. И в таких научных работах «агрегат № 01» будет незаменим.
В «Отчете о ходе научно-исследовательских и практических работ по получению и использованию атомной энергии за 9 месяцев 1947 года», представленном И. В. Сталину, говорилось:
«В течение 1947 года на физическом уран-графитовом котле (пущенном 25 декабря 1946 года) сотрудниками Лаборатории № 2 непрерывно производились опыты и исследования, которые дали возможность проверить все исходные физические и технические данные, положенные в основу проекта строящегося промышленного уран-графитового котла (завод № 817)».
Какой же смысл демонтировать котел, если на нем ведутся исследования и получаются уникальные результаты?!
Понятно, что И. В. Курчатов убеждает руководство отказаться от первоначального плана и оставить котел в Москве. Тем более острота с ядерными материалами начала спадать – в том же отчете есть такие слова:
«Проведенные исследования показали, что наша промышленность в состоянии изготовить материалы такой чистоты, чтобы вредное поглощение нейтронов в них находилось в пределах допустимых норм, чем обеспечивается запроектированный физический процесс в промышленном котле».
Одним из весьма весомых достижений было выделение из облученного в котле урана около 160 микрограмм плутония. С ним начали работать сотрудники НИИ-9, которые начали проверять химическую схему комбината № 817. В феврале 1948 года плутония было уже 2000 микрограммов, и теперь уже металлурги смогли убедиться в верности своих расчетов.
Однако во всей той эйфории, которая окружала «агрегат № 01», проскальзывали и настораживающие нотки.
И. В. Курчатов отмечал:
«Излучения физического котла исключительно вредны в биологическом отношении. Опыты, произведенные секретной радиационной лабораторией Академии медицинских наук, руководимой чл. – корр. Г. М. Франком, на мышах, крысах, кроликах, собаках, даже при пусках котла на относительно небольших мощностях порядка 150 киловатт во всех случаях привели к гибели животных: или мгновенной смерти, или же имевшей место через 2–3 недели и в редких случаях через несколько месяцев – из-за изменения состава крови и нарушения явлений обмена в организме».
Это был «первый звонок» той опасности, которая подстерегала всех, кто начинал Атомный проект СССР. Многие из них заплатят своей жизнью и здоровьем за те крупицы Знания, которые приходилось им вырывать у природы.
