И. В. Курчатов предложил назначить научным руководителем и главным конструктором нового института Кирилла Ивановича Щелкина. На должность директора был рекомендован Дмитрий Ефимович Васильев, который работал сначала на Уралмаше, на танковом заводе в Омске и, наконец, создавал практически на пустом месте новое атомное предприятие в Свердловске-44.
Возражений не было: Щелкин и Васильев – люди известные, знающие. Обе кандидатуры были поддержаны всеми.
Из воспоминаний В. И. Жучихина:
«Затем разговор пошел о размещении нового объекта. Поскольку в задачу его деятельности будет входить разработка более крупных по мощности и габаритам зарядов, то создавать его надо где-то в глухом, удаленном от больших населенных пунктов месте, и непременно за Уралом. Просматривались регионы в Новосибирской, Томской областях, в Красноярском крае. Но все эти варианты отклонялись то из-за того, что там уже строились объекты нашего министерства, то из-за того, что потребуются слишком большие затраты материальные, а главное – временные, на обустройство коммуникаций. В конце концов все согласились с предложением А. П. Завенягина строить объект на Урале между крупными промышленными городами Свердловском и Челябинском. Эти два города соединены между собой железной и шоссейной дорогами. Правда, автомобильная дорога плохого качества, но ее уже начали реконструировать. В эти транспортные магистрали можно „врезаться“ без больших затрат. Кроме того, близость химического комбината „Маяк“ позволит оперативно решать вопросы изготовления экспериментальных материалов. И, наконец, наличие хотя и небольшой, но действующей лабораторной базы с необходимым жилым фондом и инфраструктурой в укромном уголке уральской глубинки – поселке Сунгуль – дает стартовые возможности не только для развертывания строительства, но и для начала работ некоторых подразделений нового института по основной тематике. Имеющаяся там радиологическая лаборатория (Лаборатория „Б“) с небольшим количеством сотрудников может быть переведена в другое место».
24 марта 1955 года выходит постановление Совета министров СССР (№ 586–362) о создании нового института, а 5 апреля министр среднего машиностроения А. П. Завенягин издает приказ № 252. Так появляется на свет НИИ-1011, который сегодня известен во всем мире как Российский Федеральный ядерный центр – ВНИИ технической физики (РФЯЦ-ВНИИТФ).
Только факты:
«Первый принятый на вооружение в Советском Союзе термоядерный заряд был разработан и испытан сотрудниками нового института в 1957 году. Успешно проведен в этом же году на Новой Земле первый физический опыт, открывший еще одну важную страницу в деятельности института – выполнение уникальных фундаментальных исследований в области экстремальных состояний вещества и высокоинтенсивных динамических процессов.
Большинство рекордных по различным показателям ядерных зарядов (ЯЗ) было создано в РФЯЦ-ВНИИТФ:
– самый маленький ЯЗ для артиллерийского снаряда калибра 152 мм;
– самый легкий боевой блок для стратегических ядерных сил;
– самый прочный и термостойкий ЯЗ, выдерживающий давление до 750 атм и нагрев до 120 градусов, предназначенный для мирных целей;
– самый ударостойкий ЯЗ, выдерживающий перегрузки более 12 000 g;
– самый экономичный по расходу делящихся материалов;
– самый чистый ЯЗ, предназначенный для мирных применений, в котором 99,85 % энергии получается за счет синтеза ядер легких элементов;
– самый маломощный заряд-облучатель».
«По блату под купол цирка не полезешь…»
Кирилл Иванович Щелкин – один из главных персонажей Атомного проекта СССР. Он был первым заместителем главного конструктора и научного руководителя создания оружия Ю. Б. Харитона. Вместе с ним, И. В. Курчатовым, Я. Б. Зельдовичем он получал Звезды Героя, Сталинские премии и все остальное, что к ним прилагалось.
Что же произошло потом? Почему выдающийся ученый ХХ века Кирилл Иванович Щелкин так и не стал академиком – он был избран только членом-корреспондентом Академии наук СССР? Почему он ушел из руководителей Уральского ядерного центра, который сам и создавал? Наконец, что стало причиной того, что его юбилеи практически не отмечались? И, наконец, почему он оставил Атомный проект намного раньше, чем это сделали его коллеги академики Я. Б. Зельдович и А. Д. Сахаров?
Много вопросов рождается, когда знакомишься с судьбой и жизнью великого ученого и конструктора…
Уже четыре десятка лет я занимаюсь историей создания нашего ядерного и термоядерного оружия. Очень многие люди рассказывали мне и о Кирилле Ивановиче. Однажды довелось повстречаться и с ним. Это случилось незадолго до его кончины, но разговор наш шел только об учебнике, который он написал тогда. Естественно, ни слова об Атомном проекте! В середине 60-х секретность была столь же беспощадна, как и при Берии. Практически ничего по отношению к тайнам ядерного оружия не изменилось… Впрочем, как и сейчас…
Итак, мне многое было известно о Щелкине. И тем не менее на те вопросы, которые я перечислил чуть ранее, убедительных ответов я не получал.
Но наконец-то пришло время, когда «пелена режимности и тайны» начинает понемногу таять. Тому способствует снятие секретности с ряда документов Атомного проекта СССР, а также, в частности, воспоминания сына Кирилла Ивановича Щелкина, которые он мне подарил. Он назвал их символично: «Апостолы атомного века». Воспоминания изданы тиражом 500 экземпляров – это намного меньше, чем в свое время издавалась литература «для служебного пользования». Времена проходят, но нравы, оказывается, не меняются…
Он никогда не надевал все свои награды. Во-первых, особых поводов для этого не было, а во-вторых, не считал нужным выделяться – интеллигентность была в крови, хотя происхождение у него сугубо крестьянское. Но однажды Звезды все-таки прикрепил к пиджаку. До этого всегда говорил: «Не хочу делать в костюме дырки!» – и этой шуткой прикрывал прирожденную скромность. Но тут случай был особый. Начался съезд партии. Щелкин был избран на него делегатом. Здесь он встретил И. В. Курчатова и Б. Л. Ванникова. Те пришли на открытие съезда со всеми регалиями. Они упрекнули Щелкина, мол, он не уважает съезд – Родина наградила его, а он как будто стыдится этого… На следующий день Щелкин надел свои три Звезды, ну а лауреатские медали все же оставил дома. А Курчатов и Ванников свои награды сняли, и теперь единственным среди делегатов трижды Героем ходил Кирилл Иванович… Впрочем, после перерыва он Звезды снял: не хотел выделяться. Это был его принцип в жизни.
Но не выделяться он не мог: слишком велик был талант, который и привел его на Атомный Олимп.
В истории с наградами «последняя точка» была поставлена сразу же после смерти К. И. Щелкина. Звезды Героя, лауреатские знаки, ордена и медали забрали. Сказали, что не положено оставлять в семье. Одним можно, другим же нельзя? Странно, не правда ли?
Это не единственная странность, связанная с именем Щелкина.
