Хрущев в Челябинск-70 не приезжал. Но конфликт с Щелкиным разгорелся по иному поводу – о судьбе оружия. А Микоян хорошо запомнил то заседание и поведение на нем Щелкина. Через пять лет он «припомнил» это Кириллу Ивановичу. На заседании правительства утверждалась персональная пенсия К. И. Щелкину. Предлагалась 400 рублей в месяц. Но выступил Микоян. Он сказал: «Мне гораздо больше лет, я работаю на гораздо более ответственной работе и на пенсию не прошусь, поэтому предлагаю утвердить пенсию в размере 200 рублей». Естественно, с ним все согласились. К сожалению, мелочность была присуща тем, кто старался оставаться ближе к власти. И мстительность. Микоян был прекрасно осведомлен о конфликте между Щелкиным и Хрущевым.
По сути дела, научный руководитель и главный конструктор Челябинска-70 «отказался» работать над новым сверхмощным оружием, которое так было необходимо Хрущеву. Он активно поддерживал Курчатова, который центр своих интересов перенес на термоядерные исследования. Для руководства новой программой в Институт атомной энергии он пригласил Щелкина. Тот с радостью согласился. Однако Хрущев не разрешил Кириллу Ивановичу покинуть Челябинск-70.
Смерть Курчатова оставила Щелкина в одиночестве. Конфликт с Хрущевым, с руководством министерства нарастает. И Кирилл Иванович решает «уйти», так как оставаться на своем посту значит поставить под удар весь коллектив Челябинска-70.
Он ложится в больницу, оформляет инвалидность и уходит на пенсию. Ему было в этот момент 49 лет.
Чиновники «вычеркивают» его из Атомного проекта. Юбилеи Щелкина – 50, 60, 70 и 80 лет со дня рождения – не отмечаются ни в министерстве, ни в Академии наук. Каждому дважды Герою, а тем более – трижды Герою, положено на родине устанавливать бюст. Это делалось всегда помпезно, с широким размахом. Но два человека были лишены такой привилегии – И. В. Сталин и К. И. Щелкин. Если в отношении первого все понятно, то почему великий русский ученый и конструктор оказался среди «изгоев»?!
Бюст Кириллу Ивановичу все-таки был открыт в Тбилиси в 1982 году. По какому-то чудовищному совпадению, в это же время был установлен бюст И. В. Сталину в Гори. Оказывается, их имена оказались вместе в одном постановлении Совета министров СССР.
Судьба непостижимым образом соединяет добро и зло, гениев и злодеев, величие и подлость. А может быть, это и называется «жизнь»?!
Кирилл Иванович иногда рассказывал сыну о своей юности. В частности, о том, как он работал в Крыму летом в одном из хозяйств, где выращивали яблоки. Их поставляли ко двору одного из монархов Европы еще с ХIХ века. Было обязательное условие: если хотя бы одно яблоко будет порченое, то вся партия не оплачивается. За качеством товара следил один человек. Перед отправкой ящиков с яблоками он медленно проходил между ними. Он принюхивался к яблокам. Иногда тросточкой указывал на ящик, где начинало гнить яблоко. Ящик удаляли. Такой контроль был весьма эффективен: много лет не было ни единой рекламации! При новой власти ради «экономии» старика уволили, мол, работает всего лишь один день в году, а получает много денег. Первый же отправленный на Запад заказ был там забракован, а следовательно, и не оплачен. Затем договор вообще был прерван, и валюта перестала приходить в страну.
В истории Атомного проекта Кирилл Иванович Щелкин напоминает мне того «контролера яблок», который был незаменим в своем деле. Без сомнения, если бы великий ученый и конструктор в 1960 году не ушел из Челябинска-70 и вообще из этой области, порченных «атомных яблок» было бы гораздо меньше!
Никогда не соглашусь, что незаменимых людей нет. Эту ложь придумали те люди, которые пытались превратить страну в гигантскую бездушную машину, где каждый из нас был бы только «винтиком» или «гайкой». К счастью, такие люди, как К. И. Щелкин, примером своей жизни и борьбы показывают, что подобное невозможно. По крайней мере, в России…
«Сувенир» с Дальнего Востока
Свою заветную мечту о ракете СС-20 Георгий Павлович Ломинский осуществить так и не успел. Они еще стояли на боевом дежурстве. Если бы сняли хотя бы одну, то директор Челябинска-70 обязательно бы достал.
Может быть, сторонним людям такие заботы генерал-лейтенанта Ломинского показались бы «странными», но, во-первых, «посторонних» в секретном городе не было, и, во-вторых, соратники генерала прекрасно знали о том, что Георгий Павлович внес выдающийся вклад в создание ядерного оружия, о чем свидетельствовали и Ленинская премия, и две Государственных, а также высшие награды Родины.
22 годы генерал Ломинский был директором института, а приехал на Урал в апреле 1955-го, в те дни, когда институт только зарождался. Приехал из Арзамаса-16, где служил с 1948-го, то есть с той поры, когда Атомный проект СССР только делал свои первые шаги.
В биографии Ломинского, как в зеркале, отразилась истории нашей страны в ХХ веке. Родился в рабочей семье, после школы поступил в Киевский индустриальный институт. В 38-м армия позвала в свои ряды молодых, и Георгий Ломинский стал слушателем Артиллерийской академии. Затем научно-исследовательский полигон стрелкового и минометного вооружения. Это и определило его новое назначение: на «объекте-550» нужна была служба для проведения взрывных работ. Это и было поручено сделать капитану Ломинскому.
«Объект-550», чуть позже «база-112», потом «Приволжская контора Главгорстроя СССР», «Склад Главгорстроя», «База Главгорстроя», «почтовые ящики № 49, 51, 214, 975», – на всех взрывных площадках Арзамаса-16 был установлен порядок, дисциплина. Причем капитан Ломинский всегда был уверен в своей правоте, четок и безупречно вежлив. Он любил повторять знаменитое выражение Я. Б. Зельдовича: «Матом не построишь атом!», и даже физики-теоретики в присутствии Ломинского старались выглядеть более интеллигентными…
Вскоре Георгий Павлович продемонстрировал свои незаурядные способности, когда выдвинул несколько идей по конструкции «изделий», обеспечил четкое проведение их испытаний на полигонах. Он стремительно поднимался вверх и уже на Урал приехал одним из руководителей нового института. В 64-м он стал директором. И именно с Ломинским связано очень многое, чем гордится сегодня Федеральный ядерный центр и город Снежинск.
А «одна, но пламенная страсть» генерала видна всем, кто приезжает в этот уральский город.
В лагере «Орленок» Ломинский организовал своеобразную «выставку военной техники». На берегу озера заняли свои позиции пушки, самоходки, танк Т-34, истребители, штурмовики, разные орудия. Корпуса двух «изделий» появились здесь задолго до открытия Музея ядерного оружия. Один из экспонатов – особенный. Это списанный тральщик. Будучи на Дальнем Востоке по делам, Георгий Павлович договорился с моряками, и они подарили ему боевой корабль. Но как довезти его на Урал – ведь груз-то нестандартный?! Но генерал обратился за помощью к железнодорожникам, рассказал им, почему он хотел бы, чтобы боевой корабль появился у пионерлагеря «Орленок». В общем, корабль разместили на трех платформах, привезли в Снежинск, отремонтировали и спустили на воду. Несколько раз в день мальчишки отправлялись на корабле в путешествие по озеру.
