В этом постановлении подробнейшим образом расписано, что и кому следует выполнять. Причем строки очень жесткие: неделя, максимум две. И ответственность возлагается на конкретных министров и ученых. Таким образом Сталин показывал, как он намерен вести и контролировать работы по созданию Горно-обогатительного завода. Пожалуй, столь четких и жестких документов не появлялось с лета 1942 года, когда наши армии откатывались от наступавших полчищ фашистов. «Ни шагу назад!» – это прозвучало по всем фронтам. Нечто подобное происходило и сейчас.
На один из пунктов постановления следует обратить особое внимание, так как, на мой взгляд, он дает представление о ситуации в стране:
«20. Обязать Наркомторг (т. Любимов) выделять дополнительно Наркомтяжмашу, Наркомминвооружения и Наркомавиапрому, начиная с февраля 1946 г., продовольственные и промтоварные карточки для работников, выполняющих задания по настоящему постановлению, в следующем количестве:
а) Наркомтяжмашу —
карточек литер «А» – 6 шт.
литер «Б» – 20 шт.
лимитных книжек на промтовары:
по 1500 руб. – 2 шт.
по 750 руб. – 20 шт.
и на продтовары:
по 300 руб. – 20 шт…»
Наркомвооружения карточек и лимитных книжек выделялось чуть побольше, а Наркомавиапрому – вдвое меньше.
В 1946 году «отоваривать» карточки и «выбирать» лимитные книжки становилось все труднее: на Украине свирепствовал голод, а промтоваров уже не было – трофейные заканчивались… Однако для тех, кто выполнял постановление, подписанное самим Сталиным, продукты и промтовары доставлялись в изобилии, хотя делать это было нелегко: ведь Горно-обогатительный завод строился в глухомани, в 16 километрах от города Кыштым, на берегу озера Кызыл-Таш.
Чуть позже эта главная стройка Атомного проекта еще несколько раз сменит свое название. Сначала на «объект № 859», потом на «завод „А“». Это будет уран-графитовый реактор «А» (агрегат № 1) для производства плутония. Позже ему присвоят новый номер – «Комбинат № 817», который ныне известен как комбинат «Маяк».
Детали № 0–1, 0–2, 0–3 и 0–4 – это детали реактора.
№ 0–4 – не что иное, как блочки урана, которые нужно было защитить от коррозии. Это была одна из самых сложных технических проблем того времени. Но она была вскоре решена сразу несколькими группами ученых – разве могло быть иначе, если обещана столь большая премия?!
Площадка «Т» – именно так обозначено место строительство будущего «Маяка» в постановлении СНК СССР от 1 декабря 1945 года. Этот день и следует, на мой взгляд, считать «днем рождения» комбината, который не только восславит нашу страну, но и доставит немало головной боли нам и потомкам. Я имею в виду экологические проблемы, которые год от года становятся все более острыми и все более неотложными.
Выбор площадки «Т» связан в первую очередь с водой. Для охлаждения реактора ее требовалось очень много. Лучшее место, чем озерный край Южного Урала, в стране найти было трудно, да и с соблюдением секретности особых сложностей не было – глухомань!
9 апреля 1946 года председатель Совета министров Союза ССР И. Сталин подписывает постановление СМ СССР № 802–324сс/оп «О подготовке и сроках строительства и пуска завода № 817». Документ прелюбопытнейший, так как дает полное представление не только о состоянии дел в Атомном проекте, но и о том, как решались сложнейшие проблемы науки и техники в то время.
Ученым и руководителям Атомного проекта казалось, что они смогут сравнительно быстро возвести в уральских лесах первый промышленный реактор и получить плутоний, необходимый для атомной бомбы. В их распоряжении были довольно подробные данные о таком реакторе, не хватало лишь «маленьких деталей». Разведке было поручено любой ценой получить недостающую информацию, а химикам и технологам – провести необходимые лабораторные исследования. Впрочем, было решено идти сразу на строительство промышленного аппарата, минуя экспериментальную стадию, то есть полностью довериться физикам, химикам и металлургам. И поэтому в постановлении № 802–324сс/оп задача была сразу сформулирована четко и определенно:
«1. Принять разработанные и представленные акад. Курчатовым И. В. следующие предложения о мощности, составе и характеристике завода № 817, рассмотренные и утвержденные техническим и инженерно-техническим составами Специального комитета:
Мощность завода по выработке плутония – 100 г/сут.
Расход урана – 1000 кг/сут.
Количество урана в уран-графитовом котле – 100–150 т…»
Всего сто граммов плутония в сутки… Что же это за столь неведомый и загадочный материал, ради получения ста граммов которого вся промышленность страны работала денно и нощно, выполняя самые экзотические заказы?!
Но даже сам Курчатов еще почти ничего не знал о плутонии… И руководству страны оставалось лишь одно: доверять Курчатову и верить тем данным разведки, которые пришли из-за океана.
Впрочем, было еще одно свидетельство об особых свойствах плутония – это гигантский атомный гриб, который поднялся над Нагасаки.
А гриб над Хиросимой подтверждал, что и второй путь создания атомного оружия – получение урана-235 – тоже существует…
Однако Курчатов настаивал, что именно плутонию следует отдать предпочтение, и потому в постановлении от 9 апреля 1946 года появляются такие строки:
«2. Установить срок ввода в действие агрегата № 1 завода № 817 – 1 июля 1947 г. и цехов по химической переработке – к 1 сентября 1947 г.
…Возложить научное руководство проектированием на акад. Курчатова И. В.
…обеспечить начало выдачи рабочих чертежей по отдельным объектам основных сооружений завода № 817 с мая 1946 г.;
…выдать к 1 июля 1946 г. задания заводам-поставщикам на изготовление агрегата № 1 по утвержденному техническому проекту;
…выдать к 1 августа 1946 г. министерству машиностроения и приборостроения технические условия и задание на изготовление оборудования химических цехов…»
Таких темпов и такого масштаба строительства принципиально нового производства в истории промышленности и науки еще не было. Правда, некоторые историки пытаются убеждать, мол, мы «дублировали» американцев, а потому ничего принципиального не создавали… Но как раз опыт создания первого промышленного реактора убеждает в обратном! Ведь именно в этой точке роста будущей атомной промышленности СССР мы не стали дублировать американцев, а пошли своим путем, который и помог решить атомную проблему не только в кратчайшие сроки, но и при минимальных (по сравнению с американцами) затратах.
– Я не располагал никакими данными об их реакторах, – рассказывал мне академик Н. А. Доллежаль. – Как ни странно, но я благодарен судьбе за это. Мне ничто не мешало размышлять, предлагать не только простые, но и рациональные конструкции. А потому я предложил «вертикальный реактор». Не «горизонтальный», как в Америке, а именно «вертикальный». В этом была простая логика: надо использовать силу земного тяготения, когда загружаешь уран в реактор, и мне казалось, что сверху это делать удобнее и надежнее…
