А потом количество станций стало расти, и через несколько лет ты уже не мог по трем секундам эфира угадать станцию. Конечно, три разных станции сделать проще, чем тридцать разных. Конечно, хорошо, когда много всего растет – плохо, когда растет одинаково. То есть это хорошо, но в питомнике. На колхозной грядке.
Одинаковые жизнерадостные болваны, разбавляющие своим трепом одинаковую безликую музыку, заполнили большую часть эфира. И как же отчетливо на этом фоне слышны голоса тех станций, ведущие которых сохранили способность мыслить, рассуждать, спорить – да просто иметь собственное мнение! Да, их мало – но ведь хорошего должно быть мало, верно? Я ощущаю их своими собеседниками, часто – единомышленниками.
Мне с ними интересно. И я благодарен им за это. А музыку я заведу себе сам. Ту, которую люблю.
Про сеть
Хотите послушать про сеть? Ладно, расскажу.
Я знаю, что многие мои друзья с большой опаской, а то и с некоторым ужасом относятся к одному из любимых моих занятий – подводной охоте. Чувства их основаны на незнании предмета, поэтому я стараюсь не беседовать с профанами на эту тему: рассказ летчика про то, как он чудом выровнял и посадил машину при сильном боковом ветре, будет нам, скорее всего, малопонятен и потому неинтересен. При этом его коллеги станут слушать его затая дыхание, восклицая и вспоминая похожие случаи из своей жизни. Но раз уж я решил рассказать про сеть, придется сначала попытаться объяснить вам, что такое подводная охота – и что это для меня.
Формально это – спортивная охота на рыбу в водах морей, океанов, а также рек и озер. При этом охотник использует пневматическое либо резинового боя ружье с гарпуном и не использует акваланг либо прочее устройство для дыхания под водой – в его распоряжении маска и трубка длиной 30 сантиметров, над поверхностью воды она возвышается сантиметров на 10, не более. Через нее мы и дышим. Также можно набрать воздуха в легкие и нырнуть на задержке дыхания, если рыба находится на глубине. Ласты на ногах, гидрокостюм (подводная охота – занятие круглогодичное, и теплый летний сезон – отнюдь не самый для нее лучший.) Свинцовые грузы на поясе, чтобы добиться нулевой плавучести – гидрокостюм держит тебя на поверхности, без грузов ты не нырнешь. Кукан для добычи на том же поясе, нож в ножнах на аварийный случай – вот, собственно, и всё, что нужно. Еще добавлю, что из всех охот эта охота – самая справедливая: если ты, находясь в чужой среде и имея в запасе единственный выстрел из оружия, напоминающего древний арбалет, и бьющего всего-то на пару метров, сумеешь добыть рыбу – ты охотник. Обычно для этого тебе необходимо самому перевоплотиться в рыбу.
В общем, я поехал на охоту к своим друзьям в Белоруссию – там есть совершенно дивные места. Мы приехали на берег озера уже к вечеру и поставили лагерь. Был самый разгар бабьего лета, вечер выдался тишайший, и я решил пойти в ночь – меня вообще в такие моменты охватывает детское нетерпение. Ночная охота отличается тем, что в руке у тебя фонарь. Поскольку во второй руке у тебя ружье, а третьей руки природой не предусмотрено, это делает ночную охоту несколько более сложной, но и более интересной. Я быстро оделся, мой минский товарищ дал мне свой фонарь – большой, тяжелый и, как я понимаю, дорогущий, – и я ушел в воду. Это любимый момент охоты – занавес поднимается, и дальше в любую секунду возможно всё. Ночь была темной и абсолютно безветренной – тишина, черная поверхность озера как стекло, и только иногда плюхнет где-то невидимая рыба. Я, стараясь не шуметь, продрался сквозь камыш к открытой воде – дальше начиналась глубина – включил фонарь и тихо поплыл вдоль кромки. Мелкая рыба ночью, как правило, спит – окуньки и щурята развешаны в зарослях водорослей, как елочные игрушки, – крупная охотится. Я тоже крупная рыба, я вышел на тропу. Вперед!
Минут через сорок я чуть не влетел в браконьерскую сеть – она стояла перпендикулярно кромке камыша и уходила в темноту. Меня спасло то, что плыл я очень медленно. Сеть была из тоненькой прозрачной лески – еле поблескивала в луче света, и заметить ее было трудно. Поблагодарив Всевышнего и сделав в голове отметку – тут вот у нас сеть, – я обогнул ее большим полукругом и двинулся дальше. Еще минут через пятнадцать я подбил большого угря – килограмма на два: он проплывал прямо подо мной, я выстрелил наудачу и попал. Те, кто помнит, как выглядит угорь – длинная и довольно тонкая тварь, – понимают, что это был удачный выстрел. Следующие пятнадцать минут я отчаянно пытался переместить угря с гарпуна на кукан и понял, что это невозможно – невероятно сильная и скользкая гадина крутилась на гарпуне, кусалась, и я боялся упустить ее и остаться без добычи. В общем, я решил плыть обратно, держа фонарь, ружье и гарпун с угрем в руках. К тому же вода оказалась холоднее, чем я предполагал, и я начал подмерзать. Я развернулся и поплыл обратно – уже быстро. И через некоторое время, повторяя про себя: «Где-то тут должна быть сеть», я въехал в нее на полном ходу.
Невидимая, но на редкость прочная леска облепила меня, как паутина муху, и любое мое движение только усугубляло ситуацию – это я понял сразу. Угорь, решив, что это его последний шанс, забился с новой силой, запутывая меня окончательно. Я вспомнил рассказ Астафьева «Царь-рыба», и на минуту мне стало смешно. Потом смех прошел. Нож у охотника располагается в ножнах на левой голени, но ни подтянуть ногу к руке, ни дотянуться рукой до ноги я не мог – не хватало каких-то сантиметров. Видимо, тех же сантиметров не хватало для того, чтобы ноги хотя бы кончиками ласт уперлись в дно – я болтался в сети, и вытягивать голову вверх, чтобы глотнуть воздуха через трубку, с каждым разом становилось труднее. В этот момент я совершил непростительную ошибку – я расстегнул пояс с грузами, надеясь от него освободиться – и восемь килограммов свинца повисли у меня на ногах. Через минуту я понял, что начал прихлебывать воду. Это очень плохо – когда с каждым вдохом начинаешь прихлебывать воду. Больше и больше.
Интересно, что голова всё это время работала спокойно и приоритеты в ней были расставлены четко: бросить фонарь? Нельзя – чужой и очень дорогой. Бросить ружье с угрем? Да вы с ума сошли – любимое ружье и такая добыча! Сам я со своей еще достаточно молодой жизнью располагался в этой иерархии на третьем месте – и никаких вопросов на тот момент это не вызывало. В общем, еще минут через тридцать мне удалось непостижимым образом стряхнуть ласт с левой ноги, после чего я подтянул вверх колено, достал наконец нож и изрубил чертову сеть в клочья. После чего, отдышавшись и даже не пытаясь найти утонувший ласт, я двинулся в сторону дома, прижимая к груди притихшего угря, любимое ружье и чужой дорогой фонарь. Вы когда-нибудь пробовали плыть по прямой в полной темноте и с одним ластом на правой ноге? Это практически невозможно. Обратная дорога заняла, наверно, часа два.
Ну что вам еще сказать? На берегу мы много смеялись: что подумает браконьер, найдя в остатках сети ласту Макаревича, – ушел? Из угря сделали шашлык (это безумно вкусно, потом расскажу, как это готовится) и употребили его с водкой. А потом рассвело, и мы пошли на охоту.
Вот такая история. Ах, вы не про эту сеть? Вы про Всемирную?
Моя старая Москва
Когда начинаешь думать о своем восприятии Москвы – мысль неизбежно скатывается к воспоминаниям о Москве. Нет – к вспоминаниям Москвы. И чем глубже ты ныряешь в прошлое, тем они ярче. Это свойство возраста, или просто дело в том, что раньше ты ходил по ней, бежал в школу а потом в институт, спускался в метро, трясся в троллейбусе, ловил такси… Да чего там – жил в Москве, в самом центре, вдыхал ее запахи. Уже много лет я живу за городом, а по Москве передвигаюсь на машине – от одного дела к другому. Вечером друзья покажут очередной новый ресторан – отличный! Открывают и открывают. Москва очень изменилась. И запахи ее стали другие. И она мне по-прежнему очень нравится. Только вот вряд ли я буду эту Москву вспоминать. Потому что она – здесь, независимо от того, где я. А той – уже нет.
