– Надо же! – воскликнула пани Гонсовская. – Выходит, и впрямь Ядя напрасно скрывалась. Но она была уверена – из-за мужа… А Эва тут при чем?
– Да, наверное, тоже ни при чем. Вроде бы машина похожа. Я ее видела, и водителя видела, потому и спросила про хахаля. Получается – не он.
Я еще не закончила говорить, как в голове мелькнула мысль – я совершаю величайшую глупость. Поздно, слово не воробей…
А пани Гонсовская, напротив, с облегчением вздохнула:
– Ну и слава богу. Значит, вы считаете, Эва вернется?
– А чего ж ей не вернуться? И еще успеет согласовать с Ядей, что и как врать мужу. Теперь полиции нет никакого дела до Эвы. Только прошу вас – никому не передавайте того, что я вам только что рассказала, ведь как-никак это служебная тайна, и полиция может быть недовольна. Еще и ко мне привяжутся…
Пани Гонсовская клятвенно пообещала молчать как могила и разъединилась, а у меня не осталось сомнений – служебная тайна через пять минут перестанет быть тайной. Но я не стала слишком расстраиваться из-за этого. Может, потому, что всегда была легкомысленной.
* * *
Аккуратная по природе особа легко навела бы порядок даже при самых неблагоприятных обстоятельствах. Особе же, по природе не расположенной к наведению порядка, требуются исключительно благоприятные условия, да и то уборка тянется часами. К сожалению, я отношусь ко второму подвиду.
Гора бумаг на столе лишь немного уменьшилась, а уже наступил вечер. Нет, не могу больше! Терпения не осталось ни на грош, я уже перестала рассматривать каждую бумажку в отдельности, каждый счет прочитывать с начала до конца, что на них глядеть, все они на один манер. В сердцах сгребла в кучу оставшуюся макулатуру, смяла обеими руками и швырнула на каминную решетку. Даже рвать не стала, и так сгорит.
Я бы тут же и сожгла всю эту бумагу, да не нашла каминных спичек, то ли сама куда их сунула, то ли это сделал кто-то в мое отсутствие. Например, племянница Малгося, наводившая у меня порядок. Догадаться же, какое место Малгося сочла подходящим для хранения каминных спичек, я так и не сумела. Вот и осталась макулатура лежать в камине нетронутой.
* * *
Отпечатки пальцев в доме Нелтье ван Эйк неопровержимо подтвердили показания подруги покойной и ее служанки. Итак, в багажнике машины Эвы Томпкинс покоился труп Нелтье ван Эйк. Янтье Паркер со всей решительностью заявила, что отказывается от отдыха в Италии, плевать ей на все прелести юга, она ни на шаг не двинется отсюда, пока не будет раскрыто преступление. И если ей не разрешат жить это время в доме Нелтье, она подыщет приличный номер в одной из гостиниц Амстердама. Даже в трехзвездочной поселится, подумаешь, большое дело! Но не уедет, не выяснив до конца обстоятельств убийства подруги. Не без помощи полиции в тот же вечер упорную даму поселили в очень пристойном номере четырехзвездочного отеля «Мариотт».
Инспектор не мог оставить Янтье в квартире Нелтье, поскольку по опыту знал, что близкие люди по доброте сердечной или из каких-то своих, пусть и самых лучших, соображений способны что-то скрыть или, напротив, подбросить в квартиру что-то лишнее. Полиции же важно, чтобы все оставалось как есть. И с этой точки зрения инспектор ни одной бабе не доверял. В то же время миссис Паркер ему была нужна под рукой – в качестве источника информации о жизни убитой. Вот почему твердое решение Янтье Паркер не покидать Амстердам оказалось весьма кстати и для инспектора.
* * *
Не успел инспектор Рейкееваген насладиться своим успехом в расследовании – как-никак установлена личность жертвы! – как из Франции прилетела еще одна добрая весть.
Ведущему наблюдение за Марселем Ляпуэном французскому филеру сказочно повезло – он застал момент возвращения домой своего подопечного. У парижского особняка подследственного жандарм очутился ровно за минуту до приезда хозяина и стал свидетелем того, как мсье Ляпуэн открывает гараж, дабы поставить в него свой «ягуар».
Мсье Ляпуэн открыл гараж, увидел, что он пуст, и буквально оцепенел. Точно громом его поразило. Сопровождающая Ляпуэна дама вышла из «ягуара» и двинулась было к входной двери дома, но тут заметила состояние своего спутника и подбежала к нему. Мсье Ляпуэн ожил и ринулся в пустой гараж, где принялся метаться и вроде бы руками ощупывать воздух. Глянув в гараж, дама закричала не своим голосом, тоже ринулась в гараж, но схватила не пустой воздух, а спутника за грудки и начала изо всех сил трясти, продолжая выкрикивать нечто нечленораздельное, но явно гневное. Мсье Ляпуэн вырвался, выскочил на улицу и стал беспомощно озираться. Дама же кинулась к двери в дом и принялась биться об нее головой. Тут мсье Ляпуэн опомнился, подскочил к даме, одной рукой сгреб ее, а второй вытащил из кармана ключи и отомкнул замок. После чего он и рыдающая дама скрылись в доме, захлопнув за собой дверь.
Французский сыщик с чистой совестью мог поклясться своей бессмертной душой, что отсутствие в гараже машины явилось страшным шоком как для объекта слежки, так и для его дамы. И поспешил донести в полицию обо всем, чему стал свидетелем.
Занимавшийся этим делом инспектор французской полиции Шевиот не стал терять время зря: не прошло и двадцати минут, как он стоял у калитки мсье Ляпуэна. Инспектор Шевиот знал, что заявление о краже «мерседеса» никто не делал, и ему очень хотелось послушать, что на этот счет скажут пострадавшие.
Представившись по всем правилам, инспектор попросил хозяина уделить ему минуту внимания. Его впустили в дом. Дамы нигде не было видно.
Инспектор не стал тянуть резину и бабахнул сразу из всех стволов:
– Будьте любезны пригласить сюда даму, с которой вы только что вернулись из Кабура. Прошу вас, не заставляйте меня тратить время на получение ордера на обыск. Полагаю, и для вас, и для меня лучше поговорить по-доброму, без излишних официальностей.
Марсель Ляпуэн задохнулся от неожиданности.
– Но откуда вы… но ведь это… так сказать…
– Я все понимаю, – успокоил его полицейский, – потому и предлагаю – неофициально. И учтите, у полиции нет обыкновения помещать в газеты отчеты о своих переговорах с нужными людьми, так что не опасайтесь – личная жизнь свидетелей не представляет для нас интереса. А ваша дама может оказаться весьма ценным свидетелем.
– Откуда вы знаете…
– Не стану скрывать. За вами следил наш сотрудник, так что отпираться нет смысла.
Мсье Ляпуэн сдался, и дама вплыла в салон. Заплаканная, расстроенная и до смерти напуганная. Инспектор начал с установления личности, и все совпало: Эва Томпкинс, полька по происхождению, ныне британская гражданка. Он коротко проинформировал британскую гражданку, что она вправе отказаться от дачи показаний, вызвать своего консула или адвоката и так далее. Но инспектор будет очень признателен, если она ответит на его вопросы без соблюдения всех этих формальностей. Полицейские тоже люди и понимают, что такое нежные чувства, особенно французские полицейские, так что мадам может не опасаться с их стороны нескромности. И тут же, не дожидаясь ответа, инспектор приступил к делу:
