И долго бы они буянили, рассуждая о правах, но раздался вдруг бабий визг – и нечаянно заставил всех заткнуться.
Очень редко отваживаются домовихи явиться на сходку. Но случается. На сей раз посреди чердака объявилась вдруг взъерошенная и рыдающая Степанида Прокопьевна, супруга домового дедушки Ферапонта Киприановича.
– Ну, мужики, дожились мы! – завопила она. – Ну, последние денечки настали! Уж коли это не погибель нашему роду, так я и не знаю!
– Вот, вот! Бабы – и те понимают опасность от вихрей! – возгласил Евсей Карпович. – Ступай сюда, кума! Говори, не бойся! Подтверди мой прогноз!
– Что еще за прогноз? – изумилась домовиха. – Ты свои словечки при себе оставь! Мужики, беда стряслась! Устои рушатся, а вы и не знаете! Сколько себя помню – такого еще не бывало! Ферапонт Киприанович, чего уставился?! Позор нам с тобой, позор на наши седые шкурки! Девка-то наша, Маремьянка-то! В тягости! Без мужа, а в тягости! Мужики! Сыщите охальника, велите жениться!
Якушка и Акимка переглянулись. Вон оно как! С ними на дискотеке Маремьяна Ферапонтовна себя блюла – строже некуда, а к кому-то же наладилась бегать, шалава!
И тут же съежились от ужаса.
Потому что, коли начнется розыск, сестры Маремьянки как раз на них, на плясунов, и укажут!
Вот вам и дискотека…
* * *
Домовые – они для того и домовые, чтобы по домам сидеть. Только в последние времена среди них объявились любители путешествовать – и то, сдается, не от хорошей жизни. Раньше, скажем, бывало, непутевый домовой нанимался к человеку бродяжьего племени в рюкзачные, но это случалось редко. А теперь нанимается в автомобильные. Или, скажем, бабы принесли новость – Иегудиил Спиридонович, что долгое время, рассорившись с хозяевами, был безместным, нанялся вовсе в автобусные! А автобус не простой – двухэтажный, катается за границу и обратно. Но он – один такой, прочие – домоседы, и через улицу перейти для них – трудная, в течение нескольких дней решаемая задача.
Евсей же Карпович собрался на другой конец города к гадалке Бахтеяровне.
Гадалка эта славилась не только верными словами насчет прошлого и будущего, а и возрастом. Даже Аникей Фролыч, бегавший к ней лишь раз в жизни, накануне своей женитьбы, помнил ее крепкой, бодрой старухой.
В доме творилась сущая околесица – не беспокоясь о том, что не сегодня-завтра по улицам начнут слоняться хищные вихри, домовые решали судьбу девицы Маремьяны Ферапонтовны, то есть, спорили о том, кто отец ее будущего дитяти. Догадываясь, чья совесть в этом деле может быть нечиста, Евсей Карпович строго допросил Якушку с Акимкой. Оба клялись, что лапать – пытались, поочередно схлопотали по оплеухе, и этого им вполне хватило. Евсей Карпович им поверил, но не слишком, и на всякий случай решил взять обоих с собой в поход. А то ведь нарушение вековечных устоев карается у домовых строго, сперва покарают, и лишь потом правда обнаружится…
Поскольку их старший, Лукьян Пафнутьевич, так просто бы подручных не отпустил, Евсей Карпович действовал через Матрену Даниловну. А она уж выучилась управлять муженьком. Она же посоветовала автомобильного из соседнего дома, который служил в добротном джипе и обычно знал, куда наутро собирается ехать хозяин.
Бабка Бахтеяровна жила на противоположной окраине, в подполе хорошего дома, при котором был и огород, а на краю огорода – сарай для утвари. Там, в сарае, она и оборудовала местечко для приема клиентов, а то домашние не одобряли – раньше, бывало, и очередь выстроится прямо в коридоре, того гляди, хозяева спросонья наступят.
Сколько-то проехали на джипе, дальше шли пешком. И прибыли к самому вечеру, когда старуха уже и принимать никого не хотела, твердила, что на сегодня у нее гадальная сила кончилась. Но Евсей Карпович пригрозил, что всю ночь под окном скулить будет. На это домовые мастера, они так неугодных хозяев выживают. Так что бабка Бахтеяровна сдалась и пустила в свой гадальный закуток.
– Нет, вы не жениться собрались, – сказала она, вглядевшись во все три физиономии. – И не о наследстве хлопочете. Одно вижу – дельце у вас пустое…
– Как это – пустое? – возмутился Евсей Карпович. – Тут того и гляди война начнется, а ты – пустое!
– Что сказала, то и сказала, – уперлась бабка. – Не нравится – проваливайте.
– Понятно, не нравится, – согласился Евсей Карпович. – Но мы не насчет будущего к тебе пришли. Мы – насчет минувшего. Живешь ты долго…
– Да уж зажилась, – буркнула Бахтеяровна.
– К тебе все новости стекаются, все непонятки. Вот скажи – слыхала ли ты, чтобы по дорогам пыльные столбы слонялись?
– Вихри, что ли? Их еще смерчи называют, – сразу определила бабка.
– Они самые.
– Слыхала, как же… Это черт с ведьмой свадьбу гуляют.
– Тебе бы все про свальбы, – рассердился Евсей Карпович.
– Как меня учили – так и говорю! Черт с ведьмой на перекрестке брачуются и вместе с поезжанами вихрем завиваются. И ходит вихорь, колобродит, а остановить его одно лишь средство – нож метнуть.
– Нож? Так он же этот нож подхватит и закружит! – воскликнул Якушка.
– Такого не бывало. Как нож вонзится, так вихорь встанет и осыпется. А нож на дороге, весь в крови… А потом нужно пройти по соседству, посмотреть, у кого из баб или из мужиков рука-нога перевязана. Есть рана – значит, колдун или ведьма.
– Ну, это сказки, – объявил Евсей Карпович.
– Хороши сказки! При мне мужик нож метал! Вихорь был с колокольню, того гляди, телегу с лошадью утянет и закрутит. Мужик не растерялся – ножом его!
– И нож в крови? – Евсей Карпович не верил.
– Сама видела. Поднял, а с острия капает.
– И какая же кровь?
– Темная, – подумав, отвечала бабка Бахтеяровна. – Как человеческая.
– А нож какой был? Не заговоренный? – догадался спросить.
– А сдается, что заговоренный. Не тот, каким хлеб режут или картошку чистят, а рукоять наборная, двуострый.
– Ясно… – пробормотал Евсей Карпович. – Шли за одним, узнали другое. Спасибо тебе, бабушка.
И положил перед гадалкой плату – конфетину большую шоколадную в блестящей бумажке.
– Погоди, молодец, – старуха обратилась к почтенному домовому, как к холостому или недавно женатому. – Ты, я вижу, воевать собрался. Один не справишься.
– Мы втроем, – ответил за Евсея Карповича Якушка.
– Мало. Будете вчетвером – и того мало. Всем миром надо.
– Поди его расшевели, весь мир! – в сердцах закричал Евсей Карпович. – Дурак на дураке едет и дураком погоняет! Беда под носом, а ее не видят!
– Ты, молодец, не ори – не глухая… – гадалка Бахтеяровна крепко задумалась. – Вот что еще провижу… Гнездо… А чье – не пойму.
– Точно, гнездо, – Евсей Карпович посмотрел на гадалку с уважением. – Мы и собираемся гнездо уничтожить. Чтобы неоткуда было беде браться.
