Филипп II блестяще овладел искусством располагать к себе того из сыновей Генриха, который был нужен ему в тот или иной момент. Благоприятной почвой для сближения с Ричардом стало получившее известность намерение Генриха II обойти права Ричарда на наследование в пользу младшего сына Иоанна. В 1188 г. английский король прямо заявил, что не обещает передать трон Ричарду. Результатом этого очередного семейного конфликта Плантагенетов стало, можно сказать, уже традиционное французское вмешательство. Ричард принес Филиппу II оммаж за континентальные владения, стал «человеком французского короля» и попросил его о помощи в борьбе за свои наследственные права. Меньше чем через год войско Филиппа II вместе с Ричардом вторглось в Нормандию.
Тридцатипятилетнее правление Генриха II, львиная доля усилий которого была отдана цели расширения и укрепления универсальной монархии под эгидой английской короны, завершилось поражением короля. За три дня до смерти он подписал с Филиппом II договор, навязанный ему французским королем. Король Англии в очередной раз признал себя вассалом французской короны по континентальным владениям, а Ричарда – своим наследником. Вновь подтверждалась идея совместного участия в Крестовом походе и план намеченного несколько лет назад династического брака Ричарда и сестры Филиппа II Алисы. Главным признаком политического поражения английского короля было его обязательство уплатить своему сюзерену Филиппу II огромную денежную сумму – 20 тыс. марок. Французская монархия впервые нанесла такой ощутимый удар по главе «Анжуйской империи». Хотя главная цель – разрушение этого мешающего развитию Франции политического образования – оставалась недостигнутой. Тем не менее первая политическая победа после нескольких десятилетий интриг, лавирования и военных столкновений должна была восприниматься французским двором с большим удовлетворением. Вероятно, именно это сделало возможной отсрочку дальнейшей англо-французской борьбы за континентальные владения и позволило английскому и французскому королям наконец принять участие в Крестовом походе.
Ричард I (1189–1199), прославившийся в средневековой За-падной Европе как горячий приверженец крестоносной идеи, непосредственно продолжал замыслы своего отца. Устремленность английского короля на Восток была развитием универсалистской политики Плантагенетов, попыткой расширить пределы «империи» и утвердить ее международный авторитет. Ради достижения этой цели Ричард I в начале своего правления приостановил активность во французских владениях и, что особенно показательно, – пошел на уступки Шотландии. 5 декабря 1189 г. – то есть после полугода правления нового английского короля – была подписана Кентерберийская хартия, согласно которой Шотландское королевство возвратило себе юридическую самостоятельность. Вассальные обязательства сохранялись, как в XI в., только лично за королем. За этим событием, естественно, стояли плоды стойкого сопротивления шотландцев английской экспансии. Однако в эти годы оно еще не было столь результативно, как в XIII – начале XIV в. Основой сговорчивости Ричарда I было стремление «обеспечить тыл» во время восточного похода. К тому же английский король остро нуждался в средствах, что, видимо, и заставило его уступить шотландцам за 10 тыс. марок пограничные крепости Бервик и Роксбург. Мирные намерения французского короля в отношении Английского королевства были торжественно провозглашены в нескольких договорах и соглашениях.
Путь к расширению владений на Востоке был открыт. Главным объектом внимания крестоносцев в Третьем крестовом походе стало Средиземноморье, и прежде всего Сицилия. Здесь завоевательные планы Ричарда I столкнулись с интересами Германской империи.
Отчетливая тенденция создания государства универсального типа, обнаруженная в период долгого правления Генриха II Плантагенета, неизбежно должна была вызвать противодействие не только со стороны государств, которым она непосредственно угрожала. Держава Плантагенетов превращалась в конкурента Германской империи, правители которой еще в X в. встали на путь универсализации государства и претендовали на роль лидеров в международной жизни Западной Европы. Давняя борьба за политический приоритет между империей и папством соприкоснулась с начинающими приобретать широкие масштабы столкновениями интересов английской и французской монархий. На этом пересечении выделялись интересы ведущих в тот момент сил: германских императоров и английских королей – правителей обширного аморфного «анжуйского наследия». Столкновение этих политических сил соответствовало интересам их соперников: французской монархии и папства. Наиболее откровенно это продемонстрировал Филипп II. Его роль в Третьем крестовом походе была прежде всего «отвлекающим маневром» расчетливого политика, который уже в течение почти десяти лет искал пути разрушения державы Плантагенетов. Включение Ричарда I в крестовый поход могло дать два желаемых для французской монархии результата: отвлечь английского короля от борьбы за расширение континентальных владений и столкнуть его с германским императором. Время показало, что Филиппу II блестяще удалось использовать и то, и другое. Считалось, что поход возглавляют три государя: Ричард I, Фридрих I Барбаросса и Филипп II. Однако положение двух первых в международной жизни было реально значительно выше, чем у французского короля.
К моменту начала Третьего крестового похода (1189–1192) французская монархия еще не была равным соперником на Востоке ни для державы Плантагенетов, опиравшейся на более совершенный государственный аппарат своего «основания» – Английского королевства, ни для Германской империи с ее обширными внешними ресурсами и утвердившимся международным авторитетом. В «политическом активе» Филиппа II пока могли числиться лишь частные успехи в борьбе с Плантагенетами и важный опыт его отца Людовика VII, который сумел в 1173 г. создать первую международную коалицию против Генриха II. Однако за спиной французского короля был более прочный тыл. К концу 80-х гг. он одержал несколько важных побед над крупными феодалами – графом Фландрским и герцогом Бургундским, а также добился заметных результатов в укреплении административного аппарата на местах. Королевские бальи
[9] стали серьезной опорой короля и проводниками его политики. Это выгодно отличало положение Филиппа II от ситуации в королевстве Ричарда I, окруженном враждебными владениями, подрываемом изнутри интригами откровенно ненавидящего Ричарда его брата Иоанна. Внутреннее положение в империи, правители которой хронически отдавали основные силы завоеваниям и конфликтам с папством, было традиционно непрочным. Столкновение между двумя признанными в международной жизни Западной Европы лидерами могло быть в тот момент только на руку Франции.
Известная борьба английского короля за влияние на Сицилии (Ричард I защищал династические права своей сестры Иоанны – вдовы сицилийского короля), захват английскими крестоносцами Кипра, участие крестоносцев из трех королевств в осаде и штурме Акры и выборе претендента на иерусалимскую корону – все это резко обострило противоречия между английским королем и германским императором. Они не могли сосуществовать как союзники даже в таком «общехристианском» деле, как Крестовый поход на Восток.
