Руби. В чем разница между привычкой и зависимостью? Например, шопинг – это зависимость?
Нейролог. Я бы сказал, что привычка – это поведение, в котором есть некоторый выбор, а зависимость (в науке также называемая «аддикция») – это насильственное явление, и выбора оно человеку почти не оставляет. Если привычку не «подкармливать», то вам будет не по себе, но, чтобы «подкормить» зависимость, человек готов сдвинуть горы. А синдром отмены зависимости способен довести до физической болезни – начинается так называемая ломка, или абстиненция. Например, одна из причин, по которой алкоголики пьют, – стремление избежать ломки. Большинство алкоголиков пьет уже не ради опьянения, а чтобы чувствовать себя нормально.
Монах. Я хочу шоколада. Руби, я знаю, у тебя тут где-то есть шоколад. (Начинает рыться в буфете.)
Руби. Аш, а вот Туптен у нас зависимый? У него шоколадная наркомания?
Нейролог. Да он вот-вот выйдет на улицу и продаст твой телевизор за плитку шоколада. О чем ты говоришь!
Монах. До того как постричься в Монахи, я боролся с зависимостью. Потом, уйдя в монастырь, приобрел зависимость… от медитации! Я занимался ею ради того, чтобы ощутить восторг, кайф, примерно так, как люди пьют тройной эспрессо. Но вместо этого я через некоторое время начал ощущать подавленность, меня преследовало уныние и упадок духа. Я отправился к своему наставнику и пожаловался, что медитация вгоняет меня в депрессию. На это наставник ответил: «В депрессию тебя вгоняет не медитация, а ты сам. Ты – наркоман. Ты пытаешься добиться кайфа за счет медитации, но это желание невозможно удовлетворить досыта, тебе всегда будет мало. Ты печалишься, и печаль приводит тебя к разочарованию». Для меня это было настоящим прорывом, потому что в корне изменило мое отношение к медитации.
Нейролог. Думаю, это очень важный шаг вперед. Ты стремился получить от медитации дозу удовольствия, а на самом деле сосредоточивался на том, чтобы замечать отсутствие удовольствия.
Руби. Сейчас я скажу, что доставляет кайф мне. У меня зависимость от просмотра сериалов. Начинаю смотреть, посмотрю одну серию – и все, я уже на крючке, и остаток вечера не отрываясь смотрю сериал до самого конца, причем одновременно еще и ем. Вот до какого безумия доходит! Однажды меня пригласили на вечеринку с актерами сериала «Корона»
[8], но я не пошла, потому что так увлеклась просмотром сериала, что должна была остаться дома и посмотреть шестую серию.
Нейролог. Да, это своего рода запой. Сериальный запой. Нечто подобное было в эксперименте над крысами, которые нажимали на кнопки, чтобы получить добавку наркотика.
Руби. Крысы смотрят сериалы?
Нейролог. Да, говорят, им нравится «Во все тяжкие»
[9]. Шутка. Нет, я говорю об экспериментах, когда крысы могли получить добавку кокаина, если соображали, что нужно нажать на кнопку. В итоге они отказались от сна, пищи и движения и просто жали и жали на кнопку, чтобы получать все больше наркотика. В конечном итоге многие особи умерли от истощения. По-моему, именно так выглядят люди, которые включают все новые и новые серии сериала.
Руби. Ну для тебя вообще все люди на свете – подопытные крысы. Туптен, а ты смотришь сериалы?
Монах. Ребята, а вы видели «Блеск»
[10]? Я что хочу сказать – я вообще не любитель женской борьбы, но сериал на самом деле о человеческой ситуации в целом.
Руби. О ситуации? Ситуация там простая: девушки в лайкре рвут друг другу волосы клочьями.
Нейролог. По-моему, это достаточно точное определение человеческой ситуации как таковой.
Монах. На самом деле я почти не смотрю телевизор, потому что я очень занят.
Руби. А занятость – это не форма зависимости?
Монах. Я определенно получаю удовольствие оттого, что много работаю, помогая людям, но это не «кайф», не токсическое опьянение. Думаю, если бы мне платили, то я бы подсел на зарабатывание денег.
Руби. Деньги, судя по всему, – самый сильный изо всех наркотиков. Высший кайф на свете.
Нейролог. Да, деньги – это очень сильный наркотик. Можно подумать, мы изобрели деньги нарочно для того, чтобы вызывать у себя допаминовую зависимость. Мы получаем дозу удовольствия, но она недолговечна, и поэтому всегда хотим еще. Крупные банки используют эту бесконечную тягу, чтобы заставить людей выполнять практически самоубийственные объемы работы. Так что во многом ситуация напоминает крыс в том эксперименте.
Руби. Я слышала, что один крупный инвестиционный банк – называть не буду, но вы легко догадаетесь – нанимая новых сотрудников, дает им тот же тест, с помощью которого психологи проверяют людей на психопатию. Если потенциальный кандидат получает высокие баллы по этому тесту, его берут на работу. Потому что это указывает, что он ради заключения сделки готов убить. Если мы так почитаем маньяков сейчас, то что, по-вашему, нас ждет в будущем?
Нейролог. Мы все больше сдаемся системе, которая все сильнее отдает предпочтение быстрому вознаграждение дозами допамина, а не долгосрочному счастью. Мозг человека вырабатывает допамин в качестве награды за риск, а не за принятие обоснованных решений с учетом долгосрочной перспективы.
Монах. Люди подсаживаются на допамин. Думаю, интересно то, что у них не возникает привыкания к органической капусте, но они подсаживаются на сладкие газировки и тому подобное. Все дело в том, чтобы получать опьянение того или иного рода, для чего подходят различные раздражители чувств. В конечном итоге нас начинает раскачивать маятником между кайфом и ломкой, и состояние спокойного удовлетворения уже кажется скучным. Я боялся такого ровного состояния. Когда я только поступил в монастырь, то в панике звонил родным домой и жаловался: «А что, если я в конечном итоге превращусь в автомат, лишенный чувств?» Думаю, я тогда опасался, что медитация заберет у меня все ощущения взлета и кайфа и мир вокруг станет серым. Но на самом деле теперь я чувствую, что счастье – это ровное стабильное ощущение внутренней радости. Когда тебе не нужны дозы стимуляторов, ты чувствуешь себя отлично.
Руби. Да, ощущение счастья заключается и в том, что за ним не нужно постоянно охотиться.
