— Как вам угодно, сэр, — ответил Каррингтон. — Если вам хочется быть обманутым, это уже ваше дело. Ваша жена, без сомнения, образец верности, и ваш друг неспособен нанести вам оскорбление? Поздравляю вас с вашим легковерным и философским нравом.
— Не выводите меня из терпения, клянусь небом! — закричал Уилсон, дрожа от едва сдерживаемой ярости. Разве это не выдумка, сэр Гарри? Разве это не дерзкая клевета? Если же это клевета, я заткну её обратно в глотку тому, кто сочинил её.
— Я хотел бы, чтобы вы не ссылались на меня, — произнёс тот. — Я должен выразить своё глубокое сожаление по поводу того, что Чарли Каррингтон написал вам.
— Но вы не верите доносу? Ведь он ложен? Ну, говорите, сэр, говорите!
Сэр Гарри молчал. Тогда Уилсон обратился к остальным:
— А что вы скажете, господа? Разве вы верите этой клевете?
— Ей-богу, мне бы не хотелось отвечать на этот вопрос, — сказал Том Багот.
— Так же и мне, — прибавил Джерри Ретклиф.
— Понимаю, — сказал Уилсон и упал на стул. — Вы все верите этому. Дайте мне стакан воды! Я чувствую себя очень слабым.
— Как вы можете так мучить его? — заметил Гарри Каррингтону.
— Он заслужил эти страдания, — возразил тот, нисколько не смутившись. — Чего мог ожидать старый дурак, когда брал такую молодую жену?
Это замечание достигло слуха Уилсона и заставило его тотчас же подняться на ноги.
— Вам придётся сполна ответить за то, что вы затеяли! — сказал он странным голосом Каррингтону.
— Я готов отвечать за все свои поступки, сэр, — возразил тот. — Но вы должны благодарить меня за услугу, которую я оказал вам. Разве вы хотели бы лучше остаться в неведении того обмана, жертвой которого стали? Разве вы предпочли бы, чтобы на вас указывали пальцем: «вот человек, которому жена наставила рога»?
— Нет, нет, нет! — вскричал Старый Красавец горестно. — Если бы меня обманывала жена, которую я обожал, и друг, которому я доверял, лучше уж мне знать это. Никогда больше, никогда я не стал бы верить ни мужчине, ни женщине.
— Ну-ну! Не принимайте так близко к сердцу, — сказал Гарри. — Ведь это случается каждый день. Вы — не единственный человек, обманутый женой и своим лучшим другом.
— Знаю! — воскликнул старик с горечью. — Знаю, что в нашем лживом и бездушном обществе очень нередки такие вероломные люди, которые постоянно нарушают самые священные узы, и все только смеются, когда происходят такие вещи.
— Это указывает на мудрость света, — сказал Гарри. — Все смеются этому, потому что относятся равнодушно к подобным историям и ещё потому, что вслед за этим настанет их очередь. Вы бы хорошо сделали, если бы не женились в вашем возрасте, сэр. Едва ли следовало предпринимать такой неблагоразумный шаг тому, кто жил в царствование Карла II и должен знать, какая участь обыкновенно постигает пожилых людей, имеющих миленьких супруг.
— Да-да, осмелюсь сказать, что мистер Уилсон в свои молодые годы был любимцем многих красоток, — заметил Том Багот со смехом. — Может быть, даже сама леди Дэнгем…
— Почему именно леди Дэнгем, сэр? — закричал с внезапным бешенством Старый Красавец. — Почему вы выбрали её?
— Только потому, что её имя пришло мне в голову, — ответил тот. — Но мы все знаем, что вы были вообще любезником и не думали щадить жену своего друга. Поэтому вы не можете ожидать, чтобы с вами обращались честнее, чем вы обращались с другими. Свет не сделался лучше с тех пор, как вам был двадцать один год.
— Он сделался в тысячу раз хуже, — возразил с горечью Уилсон. — Я постоянно слышу разговоры, что молодые люди времён Карла II были разнузданны, но они ничто в сравнении с современными бесстыжими развратниками.
— Ха-ха-ха! Превосходно! — воскликнул Гарри. — Но это нам лучше знать. Впрочем, я думаю, что общество не очень-то улучшилось, и между нами, полагаю, оно никогда и не сделается лучше, ведь природа человека остаётся одной и той же. Я желал бы одного — чтобы вы перенесли это, как подобает философу.
Старый Красавец не обратил внимания на это замечание и сказал:
— Я думаю, эта история сделается городской сплетней. Над ней будут смеяться везде — во всех клубах и кофейнях. Мы прочтём о ней в ближайшем номере газеты, если её уже не напечатали.
— Я тщательно просматривал сегодняшние газеты, — сказал Джерри Ретклиф. — Никакого намёка! Смею предположить, что завтра будет нечто ошеломительное!..
— Без сомнения, — сказал с горечью Уилсон. — Да, из-за этого будет много шуму.
— Не натворите чего-нибудь сгоряча, мистер Уилсон, прошу вас, — сказал Гарри.
— Не бойтесь, сэр! Я давно определил образ действий, которого буду держаться в подобных обстоятельствах.
— Так вы рассчитывали на эту случайность, сэр? — заметил насмешливым тоном Чарли Каррингтон.
— Да, я рассчитывал, — ответил серьёзно Уилсон. — И приготовился к ней.
Гордо поклонившись окружающим, он покинул комнату.
Едва сознавая, куда идёт, Старый Красавец направлялся к парку Сент-Джеймс. Он пересёк Молл и отправился к пруду Розамунды — небольшому озерцу, лежащему на юг от длинного канала. Затем пошёл в Бирдкейдж, но едва вступил в парк, как заметил на отдалённом конце дорожки двух людей, которых принял за свою жену и Лоу. Они были обращены к нему спиной, и он не мог разглядеть лиц. Они, по-видимому, были заняты очень нежным разговором и так были поглощены друг другом, что не слышали его шагов. Присутствие Лоу, который сказал ему, что уйдёт сегодня в Виндздор
[32], явилось доказательством для мрачных подозрений. Первым побуждением старика было догнать вероломного друга, осыпать упрёками и тут же отомстить ему. Но он удержался и, заметив, что парочка собирается повернуть, сошёл с дорожки и скрылся за большим вязом. Его глаза затуманились, как-то страшно зазвенело в ушах. Кровь вдруг прилила к голове, Энгус не мог отчётливо ни видеть, ни слышать. Однако он вынес довольно прочное убеждение из страстной речи Джона, что его обманывают. Яснее всего слышал он, что влюблённые назначили свидание на сегодняшнюю ночь, в три четверти двенадцатого, в саду за его собственным домом на Беркли-сквер. Лоу, очевидно, раздобыл предусмотрительно ключ от калитки сада. Когда Уилсон всё понял, смертельная дрожь охватила его, и он упал бы на землю, если бы облокотился на дерево. Даже когда дрожь прошла, Уилсон чувствовал страшную боль в голове. Ему казалось, что он сходит с ума. И хорошо было бы, если б он и впрямь сделался безумным, судя по тому, что произошло затем. Шатаясь, старик вышел на дорожку, чтобы посмотреть на преступную пару, но она уже давно исчезла. Адские мучения бушевали в его груди. Он кинулся к краю пруда с намерением покончить со своими страданиями. Если бы он умер здесь, по крайней мере одно ужасное преступление не запятнало бы его душу. Но рука судьбы остановила его. Побродив вокруг, ревнивец достиг уединённого места между деревьям, где отдался своим чувствам.
