— Я не могу не поздравить Его Высочество с его тайными советниками, — быстро ответил Ноайль. — Но хотя вы, господин аббат, и не находитесь в таком бесправном положении, как господин Лоу, я посоветовал бы вам держаться в стороне. Ваше вступление в совет ознаменовалось бы уходом оттуда всех важных лиц в королевстве.
Дюбуа не ответил на эту колкую насмешку, но только бросил на Ноайля взгляд, который тот всегда вспоминал, и не без основания.
— Не думаю, что вы будете недовольны моим выбором вашего преемника, герцог, — заметил регент.
— Мне любопытно знать, кого Ваше Высочество почтит назначением?
— Эту должность займёт первый, кто войдёт в кабинет, — сказал регент, услышав за дверьми лёгкий шум.
Как только он произнёс эти слова, створчатые двери были широко растворены лакеем, громко выкрикнувшим имя Аржансона.
— Аржансон! — шепнул Ноайль канцлеру Агессо. — Теперь понимаю всё. Наша отставка была подстроена заранее.
— Я отгадал что происходит и потому добивался отставки, — сказал товарищ.
Начальник полиции смотрел мрачно и пристально, как всегда, по его невозмутимому лицу ничего нельзя было узнать.
— Мне нужен председатель совета финансов, — сказал ему регент.
— Я готов принять эту должность, монсеньор.
— Вот приказ о вашем назначении, — сказал герцог Орлеанский, подписывая бумагу и подавая её Аржансону, который взял её с принуждённым поклоном. — Вы видите, герцог, ваше место быстро заполнилось, — прибавил регент, обращаясь к Ноайлю.
— Большой трудности в этом не было, монсеньор, раз назначение это заранее подготовлено.
— Но у меня есть ещё одно свободное место — мне нужен хранитель печатей.
— Это место вполне подходит мне, — ответил Аржансон.
— Конечно, подходит, — сказал Агессо. — Он занял бы все государственные должности, если бы ему предложили их.
Регент подписал другой приказ о назначении и вручил его Аржансону, который принял его с таким же принуждённым поклоном, как и первый.
— У Вашего Высочества будет очень способный министр финансов и очень деятельный хранитель печатей, — сказал Ноайль. — Он, с одной стороны, будет слушаться внушений мистера Лоу, с другой — внушений аббата Дюбуа.
И герцог с глубоким поклоном вышел с Агессо, заметив последнему, когда они покидали кабинет:
— Нас перехитрили, но мы отомстим.
В то же время и Кроза отвесил регенту глубокий поклон и удалился.
— Первым делом у нас будет столкновение с парламентом, — заметил Дюбуа. — Там враги господина Лоу начнут против него войну.
— Я смеюсь над их злостью, — сказал Лоу. — Личные опасения не отклонят меня от исполнения моего великого плана. Я уже излагал Его Высочеству, — прибавил он, обращаясь к Аржансону, — что предполагаю постепенно погасить потерявшие доверие государственные бумаги и изъять из обращения две пятых билетов, поместив их в Западную Компанию.
— Я одним ловким ударом погасил бы весь долг, — сказал Аржансон. — Пусть будет издан указ, повышающий ценность серебряной марки с 40 до 60 ливров! Я достану слитки, которые будут чеканиться по расценке в 60 ливров в марке. Следует затем приказать, чтобы 48 ливров монетой, весом в 9 унций, и 12 ливров государственными билетами были представлены для получения новой монеты. Такими средствами мы приобрели бы шестую часть звонкой монеты и все государственные билеты.
— Мне не нравится этот план, — сказал Лоу. — Он послужил бы причиной общего и справедливого негодования. Недостойно государства расплачиваться подобным образом со своими заимодавцами.
— Я не могу противиться первому же плану моего нового министра финансов, — сказал регент. — Эта мера, конечно, не встречает моего полного одобрения, но пусть она будет испробована.
— Считаю необходимым заявить Вашему Высочеству, что она нанесёт сильный ущерб моей системе, — заметил Лоу — Общество вообразит, что я побудил принять эту меру, в то время как я решительно против неё.
— Я принял важные должности, на которые Вашему Высочеству угодно было назначить меня, вовсе не предполагая быть автоматом, про которого говорил герцог Ноайль, — сказал Аржансон. — План принадлежит мне — я принимаю ответственность за него всецело на себя.
— Он неизбежно приведёт нас к столкновению с парламентом, — сказал Лоу. — Члены его откажутся принять этот указ.
— Пусть попробуют пусть рискнут властью! — воскликнул Аржансон. — Власть парламента должна быть ограничена.
— Вот тут я с вами совершенно согласен, — ответил регент. — Во всяком случае, указ будет издан. В то же самое время вы получите письменный патент для учреждения Западной Компании, — прибавил он, обратившись к Лоу.
На этом совещание закончилось.
Глава XXIV. Как государственный переворот помог Джону Лоу
Как предвидел Лоу, обнародование присоветованного Аржансоном указа о новой перечеканке монеты в 60 ливров на серебряную марку, что уменьшало почти на 50% её ценность, уже сокращённую прежней перечеканкой, возбудило столь сильное народное волнение, что оно угрожало революцией.
Парижский парламент, недавно уже вступивший в противоречие с регентом, объявил ему теперь открытую войну, издав указ, воспрещающий принимать новую монету. Этот указ был немедленно лишён силы регентом, как противный королевской власти, и всем типографщикам было запрещено, под страхом смерти, печатать его. Но парламент не был устрашён этим и расклеивал на стенах рукописные копии. Богачи немедленно подняли тревогу, и все денежные сделки подверглись сильной задержке. Депутация от парламента, во главе с президентом Мэмом, ожидала регента в Пале-Рояле, но он принял её холодно и распустил, не сделав никаких уступок. Простой народ начал уже роптать, и возникли новые опасения взрыва.
Решив подавить мятеж в зародыше, регент приказал войскам занять монетный двор и банк Лоу, которым угрожали разграблением, затем всенародно было объявлено, что ненавистный закон будет приведён в исполнение силой. В то же время отряд мушкетёров был послан во Дворец Правосудия
[75] захватить печатные станки парламента, а другие солдаты были быстро направлены на рынки арестовывать всех, отказывающихся принимать новые деньги. После долгой борьбы, во время которой регент, действуя по совету Аржансона, оставался непреклонным, парламент довёл дело до крайности. Он издал указ против Лоу, который воспрещал всем служащим в банке принимать или держать у себя какие-либо королевские бумаги и воскрешал устарелый статут запрещающий всякому иностранцу под угрозой суровых наказаний, принимать участие, прямое или косвенное, в заведывании или управлении делами, касающимися государственных сумм. Этот оскорбительный указ был немедленно отменен, и регент повернулся спиной к президенту Мэму, который пришёл к нему с визитом. Тогда были произведены попытки поднять мятеж, и, если б не стойкость Аржансона, они могли бы оказаться успешными. Усердно распространялось известие, что Лоу арестован парламентом и его собираются повесить тайно на дворе Дворца Правосудия. Слух этот был лишён основания, но так как при таком возбуждении народа можно было опасаться за самую жизнь великого финансиста, то Аржансон посоветовал ему искать убежища в Пале-Рояле. Дело дошло теперь до того, что не оставалось иного средства для спасения Лоу и его банка, кроме «государственного переворота» или насилия. И регент решился на это крайнее средство.
