— Великолепная, несравненная! Как жаль, что у вас нет ни одного пая, господин Харкорт.
— Ошибаетесь, сэр. Я в состоянии подписаться на 25 новых паёв.
— Чёрт возьми! — воскликнул Коссар с видом изумления и досады. — Откуда вам удалось достать 100 паёв Западной Компании?
— Вас не касается то, откуда я достал их, — ответил Ивлин, вынимая книжку с паями. — Вот они.
— Я сейчас же дам вам за них 200 000 ливров, если вы согласны продать.
Ивлин бросил украдкой на Коломбу вопросительный взгляд и, так как она, казалось ему, советовала согласиться, сказал:
— Идёт! За 200 000 ливров они ваши. Пожалуйста, сосчитайте паи, — прибавил он, протягивая Коссару бумажник.
— Вполне верно, — ответил Коссар, очень быстро просмотрев акции. — Дело может быть покончено сейчас же — к счастью, я имею при себе значительную сумму денег.
С этими словами он вынул большую пачку банковых билетов и, отсчитав нужное число, передал с вежливым поклоном Ивлину.
— Мы должны извиниться перед леди, — произнёс он, — за то, что занимаемся делами в её присутствии, но обстоятельства послужат нам оправданием.
— Нет нужды извиняться, сэр, — заметила леди Лоу, которая тихо разговаривала с Коломбой, пока происходила сделка. — Я слишком привыкла к такого рода случаям, чтобы обращать на них внимание.
— Без сомнения, миледи, без сомнения, — рассмеялся Коссар.
В эту минуту два лакея в роскошных ливреях отворили половинчатые двери залы, а мажордом Тьерри громко доложил о его высочестве герцоге Бурбоне и маркизе де При.
Глава VIII. Совет светской дамы и поздравление регента
Когда появились эти знатные гости, леди Катерина пошла навстречу и приняла их с большей торжественностью. Прежде чем окончились формальные приветствия, явился сам Лоу, очевидно, к большому удовольствию герцога. Герцог, как обнаружилось, хотел подписаться на значительное количество паёв новой Компании Индий. Лоу заявил, что очень желает оказать услугу его высочеству, но прибавил, что уже для регента назначено такое большое число паёв, что он сам, в своём распоряжении имеет лишь немного.
— Но, если я не запамятовал, монсеньор, — сказал он, — у вас имеется 800 штук Западной Компании. Они дают вам право подписаться на 200 «дочек», как будут называть новые паи. Впрочем, если будет позволено мне дать совет вашему высочеству, вы подпишитесь только на половину этой суммы, а остальные 400 попридержите — так вам будет выгоднее. С умом продав ваши паи, — прибавил он шёпотом, — вы должны получить восемь или десять миллионов.
— Последую вашему совету, господин Лоу.
— Господин Лоу! — сказала маркиза При. — Я слыхала, что вы дали вашим новым паям красивое имя «дочек»? Я не ставила бы себе в вину иметь такого рода семейство даже из сотни детишек.
— Но, маркиза, согласно нашим распоряжениям, у четырёх матерей может быть только одна дочь. Следовательно, вам придётся достать 400 «матушек», чтобы получить 100 «дочек»; к сожалению, их неоткуда взять.
— Но я сойду с ума, если не достану хоть несколько! Вы должны раздобыть мне сотню.
— К величайшему сожалению, я не в силах исполнить этого, — сказал Лоу. — Господин Коссар, один из наших директоров, скажет вам, что «матушки» ценятся теперь с премией в 100%.
— И вы не достанете их за такую цену ни у одного маклера на улице Кенкампуа, маркиза, — заметил Коссар. — У меня есть 100 штук, которые я продам за 400 000 ливров.
— За эту цену они мои! — с жаром крикнула маркиза. — Вы захватили их с собой?
— Вот они! — ответил Коссар, вынимая бумажник. — Пожалуйста, сосчитайте маркиза! Пожалуйста, сосчитайте!
— Я верю в вашу честность, сэр; вы не обманете меня. Герцог, будьте добры заплатить господину Коссару 400 000 ливров.
— Чёрт возьми! — раздражённо воскликнул герцог — Это крупная сумма. У меня нет столько денег с собой.
— Мой бумажник к вашим услугам, мадам, — сказал Лоу.
— Вы весьма любезны, господин Лоу! Сделайте одолжение, заплатите господину Коссару, а герцог вернёт вам эту сумму.
— Подождите платить мне месяц, мадам, и за это время занятая вами сумма удвоится или утроится.
— Вы ведёте дела с размахом, господин Лоу, — сказала, улыбаясь, маркиза. — Теперь мне нужно поговорить немного с вами, милочка, — прибавила она, отведя в сторону Коломбу. — Как это случилось, что я вижу здесь господина Харкорта? — спросила она тихо. — Разве наступила какая-нибудь перемена в предположениях о свадьбе?
— Нет, маркиза, — ответила Коломба. — Отец остаётся непреклонным, но я решила не выходить замуж за Коссара.
— Подумайте немного, перед тем как прийти к такому решению. Вы знаете, как нежно я люблю вас, — вы можете верить мне, когда я скажу, что лучше всего было бы послушаться увещаний отца.
— И выйти замуж за Коссара? Невозможно, маркиза.
— Послушайте меня, Коломба. Коссар, которого вы хотите отвергнуть, будет прекрасным супругом. Я говорила о нём с господином Лоу, который уверял меня, что Коссар неизмеримо богат. Богат настолько, что может купить титул. Таким образом положение ваше в обществе будет обеспечено. Вы скажете мне, что не можете выносить его, что любите другого, что будете несчастной и прочее. Глупости! Ни одна молодая и прекрасная женщина не может быть несчастной, имея такого богатого мужа. Если вы не согласны со мной теперь, то согласитесь впоследствии.
— Вы прибегаете к тем же самым доказательствам, как и отец, я вынуждена ответить вам так же, как и ему: я никогда не обращаю внимания на деньги.
— Вы весьма заблуждаетесь по неведению, дорогое дитя. У меня когда-то были тоже такие глупые мысли, но они уже давно выветрились. Поверьте, господин Коссар вполне подходящий для вас муж. Что же касается Харкорта, то у меня имеются некоторые возражения. Я не стану их перечислять теперь, но он наверно не сделает вас счастливой и никогда не будет верен вам.
— Вы судите о нём так же, как и отец, по слухам.
— Нет, я сужу по тому, что видела. Я никогда не прощаю измены в любви. Я вспоминаю, как страстно он был влюблён в герцогиню Берри. И если бы смерть не унесла её, он и поныне оставался бы её рабом.
— Не говорите о ней, пожалуйста, мадам, — сказала Коломба, начиная волноваться. — Мне хотелось бы забыть то страдание, которое она причинила мне.
— Может быть, вы попробуете убеждать меня, что жалели об её смерти? — не без ехидства произнесла маркиза.
— Я действительно жалела, что такая прекрасная и богато одарённая женщина умерла в цвете лет. Герцогиня заставила меня сильно страдать, но когда я услышала, что её уже нет на свете, сердце моё тотчас же смягчилось, и я простила ей всё.
— Я не могу приписывать себе такой кротости. Однако не будем говорить более о бедной герцогине. Однако должна прибавить, что не она одна из придворных красавиц пленила вашего ветреного Харкорта.
