— В самом деле? — воскликнула Коломба с растущим беспокойством.
— Я не стану причинять вам страданий какими-нибудь разоблачениями, но советую вам ещё раз подумать перед тем, как променять Коссара на человека, в постоянстве которого вы ни в коем случае не можете быть уверены.
— Я начинаю думать, что вы правы, — вздохнула Коломба. — После всего того, что произошло, лучше было бы, если б он вернулся в Англию.
— Для вас гораздо лучше, без сомнения. А вы имели глупость убедить его остаться?
Коломба не отвечала.
В эту минуту Тьерри неожиданно вошёл и сообщил Джону Лоу, что только что прибыл Его Высочество регент и выходит теперь из кареты.
— Пожалуйста, извините меня, герцог. Я спешу принять Его Высочество, — громко произнёс Лоу, торопливо выходя из комнаты.
Лоу застал регента ещё в прихожей и, выразив великую благодарность за оказанную честь, торжественно провёл великого гостя в залу, где оставил леди Катерину и прочих гостей. Ничто не могло быть приветливее обращения регента с леди Катериной. Изящно ответив на поклоны присутствовавших, он сказал:
— Я прибыл сюда, леди Катерина, чтобы лично принести вам мои поздравления с удивительным успехом, который выпал на долю великих финансовых предприятий вашего супруга. Он выполнил то, чего не мог совершить ни один министр финансов: спас нас от разорения и привёл страну в состояние беспримерного благоденствия.
Весьма польщённая леди в приличных выражениях ответила на это поздравление. А затем и Лоу выразил свою благодарность:
— Вашему высочеству было угодно оказать доверие тому, что я совершил; но мои предприятия только начали действовать. Я надеюсь привести страну в такое высокое положение, какого она ещё никогда не достигала, и сделать её способной предписывать законы всему миру. В Европе будет только одно великое королевство — Франция, и только один великий город — Париж.
— Аминь! — воскликнул регент, очень довольный этими словами.
— Если станете продолжать, как начали, господин Лоу, — заметил герцог Бурбон, — вы будете в состоянии подорвать кредит Англии, если пожелаете, разорить её банки и уничтожить её великую Ост-Индскую Компанию.
— Если бы я и не мог сделать всего этого, герцог, то во всяком случае, понизил бы акции английской Компании, — ответил, смеясь, Лоу. — А это я берусь сделать, как только Компания Индий вполне развернёт свои действия.
— Вы забываете, что здесь находится англичанин, — добродушно заметил регент взглянув на Ивлина. — Ваше решение не может быть для него очень приятным.
— Я не чувствую особенных тревог, монсеньор, — ответил Ивлин, который слышал это замечание. — Директора нашей Ост-Индии, мне кажется, сумеют позаботиться о себе. Но я начинаю думать, что господин Лоу забыл свою родину.
— Честное слово, мои интересы так одинаковы с интересами Франции, что сердцем я француз! — возразил Лоу.
— Мы должны сделать из вас француза, — сказал регент — Есть одно только препятствие — ваша религия.
— Это препятствие неустранимо, монсеньор, — заметила леди Катерина.
Регент бросил на Лоу многозначительный взгляд, но не промолвил ни слова.
— Эта очаровательная мадемуазель мне не безызвестна, — продолжал регент, заметив только теперь Коломбу, стоявшую возле маркизы При. — Ведь это мадемуазель Лаборд?
— У Вашего Высочества прекрасная память в тех случаях, где дело касается миленького личика, — ответил Лоу, представляя Коломбу, которая густо покраснела, кланяясь регенту. — Мадемуазель Лаборд в очень непродолжительном времени выйдет замуж.
— В самом деле? Примите моё поздравление, сударыня. А кто счастливец, который будет её мужем?
— Вот этот господин, — ответил Лоу, представляя регенту Коссара. — Директор Компании Индий и, — тихо прибавил он, — миллионер.
— А, понимаю! Вам следует сильно завидовать, господин Коссар. У вас будет самая красивая жена во всём Париже.
— Вы, право, смущаете меня, монсеньор, — ответил Коссар, очарованный любезностью, с низким поклоном.
— Но вы не должны держать её взаперти, — продолжал регент — Вам следует вывозить её в Пале-Рояль — она будет самым великолепным украшением двора. Вполне искренне говорю вам, что ни одна придворная дама не сможет сравниться с нею. Вы, говорят, очень богаты, господин Коссар? Вы должны купить земли, которые дадут вам титул, и таким путём прибавить блеск вашей красивой жене.
— Я уже веду переговоры о замке и баронстве в Нормандии, монсеньор.
— Вы не могли поступить лучше. Позвольте мне сказать одно слово вашей невесте!
После этого всё общество вышло, оставив Коломбу, стоявшую подле регента.
— Я надеюсь скоро увидеть вас в Пале-Рояле, — сказал он, беря её за руку и пристально глядя на неё. — Мне не нужно говорить, что вы всё ещё остаётесь владычицей моего сердца.
— Не называйте меня так, монсеньор, умоляю вас. Я не могу слушать таких слов даже от вас; если вы будете продолжать так, я должна буду уйти.
— Нет, вы должны выслушать то, что я скажу вам, — возразил он, удерживая Коломбу. — Вы теперь прекраснее, чем когда-либо. Вы должны... Вы будете моей!
— Перестаньте, перестаньте, умоляю вас, монсеньор! — крикнула она.
— Не перестану до тех пор, пока вы не дадите согласия.
— Я могу обещать только то, что по собственной воле никогда не явлюсь в Пале-Рояль! — воскликнула Коломба. — Во имя той, которая когда-то помогла мне в подобную же минуту и которая, я чувствую, оказала бы и теперь мне помощь, если бы только могла... во имя дочери, потерянной вами, монсеньор, умоляю вас, перестаньте.
— Ни слова более! Ни слова! — воскликнул регент освобождая её и прижимая к груди свою руку, как будто чтобы сдержать внезапную боль. — Этим жестоким воспоминанием вы поразили меня в самое сердце.
— Простите меня, монсеньор! Я не хотела причинять вам душевных страданий, воскрешать вашей печали. Я прибегла к этой помощи, зная, что вы не можете сопротивляться ей.
— Вы правы. Я не могу! — произнёс он сдавленным голосом. — Герцогиня Берри любила вас и охранила бы вас. Да, она хранит вас и доныне.
— О, благодарю, монсеньор! Во имя её, благодарю.
— Позвольте предложить вам вопрос, который предложила бы и она, — сказал регент после минутной паузы более серьёзным тоном. — Ответьте мне на него так, как вы ответили бы ей. Ради чего вы согласились на этот брак по расчёту? Ради чего бросаете свою красоту такому скоту, как этот Коссар? Вы заслуживаете лучшей участи.
— Отец, а не я, выбрал господина Коссара, монсеньор.
— Но ведь вы дали согласие на брак с ним?
— Правда, монсеньор, но я никогда не переставала сожалеть об этом.
— Ваши слова заставляют предполагать, что вы любите другого. Не скрытничайте! Я могу прочесть вашу тайну на вашем лице. Вы любите того молодого англичанина, Ивлина Харкорта. Вероятно, в минуту ревности вы дали Коссару это поспешное обещание?
