— Я никогда не думал, что буду жить без золота, — сказал Этамп, — а теперь смотрю с презрением на луидор.
— Да, имейте при себе бумажник, всегда туго набитый банковыми билетами, вот в чём дело! — заметил Миль. — Повторяю, Лоу — настоящий гений. Посмотрите, как он обогатил весь Париж! А что касается до миссисипистов, то их роскошь невероятна. Если они умеют живо делать деньги, зато умеют и живо тратить их. Возьмём ужины регента: они очень хороши, но настоящую оргию может устроить только миссисипист чистой воды.
— Эх, если б нам выиграть миллион! Мы устроили бы пир Вальтасара
[100]! — воскликнул Горн. — Кстати, об ужинах. Как вас угостил вчера Коссар?
— Великолепно! — ответил Миль. — Вы знаете, он купил прекрасный увеселительный дом на улице Шарон. Это — настоящее совершенство. Передняя расписана самим Ватто, каждая комната изысканно меблирована, как залы в Пале-Рояле. Ужин был накрыт на пружинном столе, который поднялся перед нами, когда мы вошли в пиршественный зал. Душистые восковые свечи отражались на его блестящей доске, обрамленной хрустальными подвесками. Лучшие цветы распространяли кругом своё благоухание. Никогда не было такого роскошного и обильного ужина. Каждое блюдо — что твой Лукулл
[101], вина — настоящий нектар. Звуки нежной музыки доносились из скрытого от взоров оркестра, но не мешали разговорам. Словом, это был ужин сибарита, всего было вдоволь. Правда, было немного стеснительно: в числе гостей были г. Лоу и леди Катерина, а потому соблюдалось крайнее приличие.
— Ну, это мне не по вкусу, — заметил Горн. — Я люблю полную вольность ужинов регента.
— Надеюсь, Коссар скоро устроит снова угощение и пригласит меня, — добавил Этамп. — Однако все миссисиписты живут как князья.
— А для чего же деньги, как не для того, чтобы тратить их на наслаждения! — воскликнул Миль. — Тысячи людей теперь живут распутно и расточительно, которые несколько месяцев тому назад не имели даже средств к жизни. Да, много перемен произвёл тот великий волшебник, что стоит во главе дел. Одним ударом своего жезла он превратил лакея в лорда, горничную — в прекрасную леди. Лакеи и кучера разъезжают теперь в собственных каретах.
— Извините, дорогой, они не всегда ездят в каретах, — прервал его Этамп со смехом. — Правда, у них имеются большие кареты, но они не могут отвыкнуть от старых привычек и нередко взлезают на козлы или становятся на за пятки. Одна дама рассказывала мне, что однажды, войдя в партер Оперы, она встретила свою кухарку, которая была одета гораздо роскошнее её и украшена бриллиантами.
— Эти прихоти и глупости недавно разбогатевшего простонародья в высшей степени смешны, — захохотал Горн. — Не зная, что делать со своими деньгами, они тратят их направо и налево. Но выйдемте, господа, устроим несколько небольших сделок. Нужно отправиться к нашему маклеру Папильону. Я достал для продажи несколько пятисотенок. Вы пойдёте со мной, Миль?
— Я скоро присоединюсь к вам. Теперь же нужно подождать Коссара.
Горн и Этамп вышли, оставив Миля одного. Вскоре явился Коссар и поспешно сказал:
— Теперь пора привести в исполнение наш план. Ивлин Харкорт сейчас придёт сюда. Он хочет продать 50 «матушек». Каждый пай стоит 12 000 ливров; но я так настроил рынок, что они упали до 3000. Купите у него паи за эту цену и заплатите «дочками».
— Хорошо. Сколько «дочек» я должен буду дать ему?
— Двадцать. Остальное предоставьте мне.
В эту минуту у открытого окна показался Ивлин. Заметив его, Миль крикнул:
— Добрый день, господин Харкорт! Не устроить ли сегодня какую-нибудь сделку?
— Хотите купить несколько паёв «Западных»? Я продаю 50 штук.
— Они упали в четыре раза, но я согласен дать за них 20 «дочек». Войдите, пожалуйста!
Ивлин согласился, и после небольшого торга сделка была заключена. Едва только она окончилась, как на улице послышались громкие возгласы, говорившие о какой-то перемене.
— Что случилось, господин Фагон? — спросил Коссар у человека, стоявшего близ окна.
— «Дочки» упали, — ответил Фагон, бывший тайным агентом Коссара. — Рынок вдруг переполнился ими.
— Намного упали?
— На две трети, и, вероятно, упадут ещё ниже.
— Я дам вам 10 «внучек» за ваши 20 «дочек», господин Харкорт, — сказал Миль.
— Слишком много: давайте только семь, — заметил Коссар.
— Не важно! Ну, согласны, сэр? — спросил Миль, вынимая паи из записной книжки.
Ивлин согласился. Была заключена новая сделка.
— Настроение рынка сегодня неустойчиво, — заметил Коссар. — Я никогда не видел ничего подобного. Чёрт возьми! Что там такое? — воскликнул он, когда услышал новое замешательство на улице.
— «Дочки» понизились ещё наполовину; зато «матушки» поднялись неимоверно, — отвечал Фагон. — Теперь они стоят на двенадцати тысячах ливров.
— Не могу понять, почему они так внезапно поднялись опять! — воскликнул Коссар.
В эту минуту граф Горн и шевалье Этамп ворвались в комнату в большом волнении.
— Всё падает! — кричал Горн. — Мы все разоримся. Пятисотки упали, также и «дочки», и «внучки».
— Но «матушки» поднялись, — сказал Коссар.
— Верно, — ответил Горн. — К несчастью, я продал свои.
— И я также — сказал Ивлин. — Я только что продал 50 штук капитану Милю.
— Вы получите 10 штук обратно за 20 пятисоток, — предложил Миль.
— Идёт! — воскликнул Ивлин, передавая ему 20 паёв в обмен на 10 других.
Пока Горн разглагольствовал против игроков, постыдным уловкам которых он приписывал происходящие перепады, Фагон крикнул:
— Новая перемена, господа!
— Что такое? — спросил Коссар.
— «Матушки» опять понижаются, а пятисотки, «дочки» и «внучки» поднялись.
— Чёрт возьми, вам не везёт сегодня, господин Харкорт!
В эту минуту внимание всего общества в комнате было привлечено криком на улице. Выглянув в открытое окно, чтобы узнать о причине волнения, они заметили, что происходит свалка между двумя богато одетыми людьми: молодцы защищались палками от полудюжины нападающих, из которых иные обнажили шпаги. Ловкость и проворство этих двух господ были изумительны: они, очевидно, были последователями игры в палки, как назывался способ борьбы, господствовавший тогда в Париже. Им не только удавалось отгонять нападающих — ловкими ударами по рукам они выбили шпаги у трёх-четырёх противников. По громким возгласам и особенному способу сражаться двух главных участников схватки, Ивлин узнал в них ирландцев. Видя, что они скоро будут побеждены, он крикнул им, чтобы они искали убежища в ресторане. Ирландцы сейчас же так и поступили. Освободившись от ближайших противников посредством нескольких удачных ударов, они бросились к открытому окну ресторана и быстро перескочили через него. Вслед за тем окно было осаждено бушующей толпой, громко требовавшей выдачи беглецов, некоторые пробовали даже вскочить в окно. Ивлин, однако, вместе с Горном и остальными, не позволил им войти. К счастью, в эту минуту явился отряд в полдюжины полицейских, который прекратил беспорядок.
