Это новое место для сделок во всём походило на улицу Кенкампуа. Миссисиписты значительно выиграли в удобствах и роскоши при этой перемене тесной, запруженной народом, улицы на просторную открытую площадь. По всей поверхности великолепной Вандомской площади рядами тянулись палатки, что производило новое и красивое впечатление и услаждало взоры любящих удовольствия парижан, которые толпами стекались туда, как на ярмарку. Около половины палаток были заняты банкирами и маклерами с улицы Кенкампуа. Другая половина, помещения которой стоили не дешевле, чем в самых больших и красивых домах, была отдана в наймы рестораторам, торговцам дорогими тканями, ювелирам и продавцам всевозможных украшений. Хотя полиция и следила за спокойствием сходок, на Вандомской площади часто происходили столкновения, так как здесь собиралась беспорядочная толпа из лиц обоего пола. Эти столкновения вызывали столько шуму, что Лоу и здесь прекратил собрания, перенеся их в другое место. Читатель, может быть, помнит, что среди обширных владений Джона был отель Суассон, который он купил за крупную сумму у принца Кариньяна. В саду, примыкавшем к этому дому, Лоу велел выстроить шестьсот деревянных домиков и сдавал их по высокой цене банкирам, маклерам, рестораторам, содержателям кофеен, трактиров, игорных домов и различным торговцам, которые продавали предметы необходимости и роскоши миссисипистам. Наш спутник Дюгошан так описывает эту любопытную местность:
«Сад отеля Суассон заключает в себе не более двух акров земли, но во всей Франции нельзя найти другого места, которое приносило бы столь высокую ренту. Здесь каждый домик сдавался по 500 ливров в месяц: ежегодный доход достиг бы суммы 3 600 000, если бы сад не испытал на себе падения Системы. Ряды домиков образовывали улицы, а посредине находился беспрестанно бивший фонтан. Деревья, которые оставались нетронутыми, придавали этому месту вид ярмарки в Сен-Лоране. Всевозможные товары находились в этом саду. Самое золото продавалось марками так же, как и бумажки, — по курсу. Там находились менялы, которые целый день выдавали известное количество звонкой монеты за банковые билеты, на забаву и соблазн простого народа. Драгоценные камни, которые за шесть месяцев до открытия сада стоили только 100 пистолей банковыми билетами, покупались теперь за 7 и 8 тысяч ливров теми же бумажками, так что владельцы их получали значительные барыши. Всевозможные пожитки и платья приносились в сад, как на рынок. Однако лица, не имевшие занятий, и злоумышленники, собиравшиеся по трактирам и кофейням, вносили беспорядок на новое место».
Между тем усилия Джона Лоу поддержать Систему не прекращались. Однако они не приносили желаемого успеха. Указ следовал за указом, а положение лишь усугублялось. Золото и серебро исчезли почти совершенно. Банковые билеты, хотя и держались на нарицательной цене, однако так как стоимость съестных припасов и предметов первой необходимости утроилась, то на самом деле можно было считать, что и они упали на столько же. Паи Компании Индий, которая теперь была соединена с банком, быстро и безостановочно падали: они стоили уже лишь одну двенадцатую прежней цены, до которой поднялись благодаря ухищрениям реализёров. А будущее обещало, что они падут ещё ниже, так как было ясно, что обесценение банковых билетов будет продолжаться. Словом, всё указывало на близость страшного денежного перелома. Ещё прежде, чем это стало очевидным, Лоу сразу потерял ту громадную популярность, которою он пользовался. Бывало, как мы видели по восторженной встрече его на улице Кенкампуа, все провозглашали его возродителем и спасителем страны; теперь его называли злейшим врагом. Придворные, которых он обогатил, уже плели против него заговоры и пытались низвергнуть. Его смертельный враг Аржансон, всё ещё занимавший пост хранителя печатей, был самым деятельным из этих заговорщиков. Хуже всего было то, что аббат Дюбуа, который был до сих пор преданным союзником Джона, перешёл на сторону его врагов. Все висельники регента желали удаления его с занимаемого им поста, а Носе, который, как мы знаем, хвастался искусством читать судьбу человека по лицу, предсказывал, что генерал-контролёр умрёт от верёвки. Регент, однако, который искренне уважал Лоу, отказывался слушать наветы его врагов. Наконец Аржансон и аббат Дюбуа взялись привести дело к концу. На совещании у регента они решились открыть ему глаза на опасное положение, до которого дошла страна, благодаря крайнему развитию Системы.
— До настоящего времени, — сказал Аржансон, — банковых билетов выпущено на сумму 2600 миллионов, в то время как количество звонкой монеты в королевстве не более 1300 миллионов. Для того, чтобы спасти государство от разорения, безусловно необходимо уравнять отношение между билетами и звонкой монетой. А это можно сделать только или увеличением ценности последней в два раза — способ крайне опасный, признаюсь — или уменьшением на половину цены банковых билетов.
— Я более склонен прибегнуть ко второму способу, — сказал аббат Дюбуа. — Ведь невозможно, чтобы правительство выкупило банковые билеты, стало быть, представляется только один исход — уменьшить их ценность.
— Предложение, которое я хотел бы сделать вашему высочеству состоит в следующем, — продолжал Аржансон. — Нужно постепенно понижать акции Компании Индий с их теперешней цены в 8000 ливров до 5000, зато эта последняя цена должна быть фиксированной, неизменной. Предлагаю также, чтобы банковые билеты подобным же путём были уменьшены в цене: например, чтобы билет в 10 000 ливров понижался на 500 ливров в месяц, пока не дойдёт до 5000, то есть до половинной стоимости, которая уже должна оставаться неизменной. Билеты меньшей ценности, разумеется, должны быть понижены соответственно.
— Этот план заслуживает рассмотрения, — сказал регент.
— Его уже тщательно изучили герцог Ла-Форс, герцог Антен и я сам, и мы все согласны в том, что это — единственный способ предотвратить крушение, — сказал Аржансон. — Народная польза настоятельно требует чтобы этот шаг был сделан, и я докладываю Вашему Высочеству о необходимости издать указ соответствующего содержания без всякой задержки.
В эту минуту в кабинет вошёл Лоу. Регент познакомил его с предложением, которое только что представил Аржансон, и спросил его мнения об этом.
— Я осуждаю его самым решительным образом, — отвечал Лоу, с негодованием глядя на Аржансона. — Это самая неполитичная мера. Она повлечёт за собой гибель Системы, а с ней и страны. Если бы Системе дали возможность пойти тем путём, который я наметил, всё окончилось бы счастливо, хотя и не без затруднений в настоящее время. Ежегодный доход Компании Индий более восьмидесяти миллионов, и можно ожидать ещё большего прибытка. Мы исполним все наши обязательства и дадим дивиденд в 200 ливров на каждый выпущенный нами пай. Наш кредит безграничен. Наши капиталы огромны: в наших руках вся заграничная торговля и все государственные доходы королевства. Мы пользуемся защитой правительства и доверием народа. Чего же бояться?
— Истощения Системы, — ответил Аржансон. — Я не признаю, что вы пользуетесь доверием народа или что правительство может защитить вас. Ваши акции ежедневно падают, ваши билеты обесцениваются. В банке почти нет звонкой монеты: если бы вдруг бросились обменивать на неё билеты, он должен был бы остановить платёж, — и наступило бы банкротство государства.
