Восьмидесятилетие партии «Алаш», вынесшей историческое решение о создании автономного государства с Временным народным советом «Алаш-Орда» во главе, – ее идеи актуальны и сегодня. Создание частного пенсионного фонда (о нем все говорили с тревогой: уже поняли, что с частных компаний и вовсе ничего не слупишь). Да вот вам: пытаются хоть что-нибудь высудить вкладчики трастовой компании: один из учредителей скрылся за границу, другой – в психбольнице: признан шизофреником.
О пособиях казахам, ввозимым из Монголии. О партнерстве с Китаем в борьбе с российским Газпромом, не желающим выпускать казахский газ на международные рынки. Интервью с английским аналитиком, что-то советовавшим президенту насчет армейского обустройства: он не уверен в официальных цифрах (армию Казахстана составляют 42 тысячи человек), но в любом случае республике по карману лишь очень маленькая армия, и лучше пусть она будет еще меньше, но зато сытая и вооруженная, а то сейчас половина машин стоит из-за нехватки бензина. Да, соглашается советник, завоевать Казахстан ничего не стоит, но его можно развалить и без единого выстрела – экономически.
Пора идти греться к «Комнате для молитв».
Вваливается не очень крупная толпа из нашего, наконец-то прибывшего самолета. Вид у алматынцев более столичный, чем у нас, но и они верят, что их задержали по метеоусловиям Акдалы. Сначала они галдят, бродят по гулкому залу, но через часок-другой тоже начинают впадать в кому. И просматривать газеты больше не мешают. Про вас же, про вас читаю…
Статья о голоде 31–33 годов: поголовье скота с 29-го по 34-й год упало с сорока миллионов до четырех миллионов (мой дед помнит, как прямо в степи валялись трупы казахов), вымирают целые аулы, людоедство – уже поднадоевшие массам достижения коммунистов, не испытывающих по этому поводу ни тени смущения. Вымерла треть населения – ударные темпы перемещения кочевников в оседлое состояние.
Восточный колорит в привычной перебранке министров с депутатами: не все, что летает, птица, не всякая птица орел. Заявление президента конфедерации свободных профсоюзов: «У нас в стране только два мнения! Одно – мнение президента, второе ошибочное». Надвигающийся военный суд над двумя блестяще аттестуемыми заместителями министра обороны, польстившимися на дармовые квартиры, – люди всюду люди, генералы всюду генералы, генералы тоже люди… Найден застреленным в кабинете начальник Жамбыльского УВД – тоже блестяще аттестуемый, прежде всего как честный человек. В связи с невыплатой зарплаты горняки Кентау начали марш протеста к президенту; в срочном порядке перегораживается мост через Арысь-Туркестанский канал, подтягивается ОМОН; местные власти отдают приказ выдать кентаусцам матрацы, руководство компании и аким области обещают в кратчайшие сроки…
Бельгийская фирма «Трактебель» овладевает не только алматынской энергетикой, но и получает в концессию газотранспортную систему Казахстана, антимонопольный комитет предлагает бороться с монополистами, используя для обогрева небольших микрорайонов списанные паровозы – наш паровоз… Профсоюзы объявляют о взрывоопасной обстановке в Талдыкоргане: монополии взвинтили цены на коммунальные услуги в два-три раза выше, чем в других городах, электричество получают только торговые точки и дома местной знати. Порядочные женщины и девушки ищут работу, интим и гербалайф не предлагать. Некоторые отказываются лишь от интима, другие только от гербалайфа. Большое предложение секретарей-референтов женского пола, но некоторые из них согласны быть и нянями. Два парня ищут любую работу. До крайности привлекательное предложение высокооплачиваемой службы без будильника и начальника.
В зале начинается движение: спокойная русская женщина в шубе начинает продажу деклараций, у меня снова не хватает мелочи, и она вновь оказывает снисхождение.
В газетах целые развороты заполнены объявлениями: оптом колготки, ковры, полотенца, здания, мукомольное оборудование, вакуумные котлы, кофе, масло, бритвенные принадлежности, поролон, автокраны, парфюмерия, запчасти, гвозди, бензиновые генераторы, автобусы, экскаваторы, мебель, мебель, мебель, мебель, уголь, цемент, стекловата, шины, телефоны, рис, гречневая мука, чай, кабель, горох, фасоль, аппаратура по производству макаронных изделий, костюмы, шоколад, путевки во Францию, Германию, Чехию, Турцию, куда хотите – двери в мир распахнулись необратимо…
«Аргументы и факты Казахстан» (так!) жалуются, что их через прокуратуру обязывают печатать материалы на казахском языке, хотя газета частная, закон же о печати выражается расплывчато: СМИ «используют возможность» перевода. Вот о телерадиовещании сказано ясно: время передач на государственном языке не должно быть меньше, чем на всех других языках вместе взятых.
Массовая добыча цветных металлов из действующих телефонных кабелей и высоковольтных проводов. Минеральная вода «Сары-Агаш» должна стать в один ряд с пепси и кокой вместе взятыми. Нашествие фальсифицированных сигарет.
Уф… Вновь, свершив намаз, отвожу душу в «Частной жизни» – новая рубрика в «Акдалинских новостях», из новостей, так сказать, новости. Интеллигентное письмо анонима о пороках института семьи. Вступив в связь с девушкой, аноним из-за косности окружения должен был жениться и в результате не имеет от жизни никакого полового удовлетворения: жена вся в заботах о ребенке, он – о заработке, а самое непоправимое еще впереди: пик мужской сексуальности приходится на двадцать девять лет, а женской на сорок.
Да, если считать, что на свете нет ничего важнее сексуальности, жизнь окажется исключительно неудачно сконструированной – вся. Начиная с семьи: додуматься же – заниматься любовью (любовь нынче считается таким делом, которым можно «заниматься») там, где все напоминает о заботах, обязанностях, где даже и пофорсить невозможно, потому что тебя все равно знают насквозь… На любой вечеринке присутствует больше эротического электричества.
В Южной Корее, рассказывал мне приятель, человек без семьи до сих пор считается чем-то вроде мусора, в Спарте холостяки обязаны были голыми обходить зимой городской рынок, юноша отказывался встать перед знаменитыми полководцем: у тебя нет сына, который когда-нибудь встанет передо мной. Пока люди понимали жизнь как труд, долг, она и была жизнь как жизнь: устал – отдохнул, поплакал – посмеялся, а как иначе? Когда не брак как некое общее дело, а сама любовь присоединилась к высшим ценностям, женщину завоевывали какими-то социальными доблестями: храбростью, где доблестью считалась храбрость, богатством, где чтили богатство, умом, где был в почете ум, – любовь пробуждала в мужчинах высшие стремления (хотя часто и мешала их осуществить, как справедливо отмечал Оскар Уайльд). Но когда человек решил, что не он должен служить миру, а мир должен служить ему (все для блага человека), тогда всякое деяние, дарение сделалось для него обузой – и любовь стала ему не по карману: столько мороки, риска, ответственности за покоряемый «предмет» – вырежем-ка из любви одну приятную сторону, центр внимания перемещается к сексу (одновременно утрачивается мощнейший созидательный стимул). Но и секс – это труд, зависимость: нужно хоть на полчаса ублажить и партнера… Нет, спокойнее всего мастурбация – совсем никому ничего не давать, совсем ни от кого не зависеть.
