Норма без крайней необходимости не должна топтать аномалию. Но она и не должна, как это теперь бывает сплошь и рядом, перед ней заискивать, создавая моду на аномальность и увеличивая число завтрашних жертв. Популярный телеведущий берет интервью у группы лесбиянок, и они защищают свой образ жизни с большим умом и достоинством – зато он не находит ни единого словечка в защиту нашего образа жизни, только из кожи вон лезет, чтобы не показаться отсталым. Неудивительно, что при такой сверхтерпимости половая идентификация становится все более затруднительной. Одежда, манеры, социальные функции – все сближается.
Нормы могут устоять лишь тогда, когда отступление от них не является слишком легким, а тем более – престижным делом. И путь «трансов» к перемене пола никогда не будет усеян розами. Да и сколько их, истинных транссексуалов, – по некоторым прикидкам, один на тридцать тысяч среди мужчин, одна на шестьдесят тысяч среди женщин (взято из книги знаменитого сексолога Льва Щеглова). Притом они хотят всего лишь перейти из касты в касту, вовсе не покушаясь на границы между ними: они хотят стать настоящими мужчинами – только более верными и стойкими, и настоящими женщинами – только более женственными. Похоже, им это удается.
Алеша – в застиранном больничном байковом халате он напоминает Алешу Карамазова, прошедшего испытание подпольем и каторгой. Ощущение душевной чистоты, кротости и – ранености. Имя вымечталось само – как будто спустилось свыше. Мечтательная красивая девочка из закрытого научного городка, интеллигентная семья – мама уже лет в шесть впервые повела ее к психиатру. Но дети ведь часто фантазируют – кто-то воображает себя принцессой, а кто-то мальчиком. А в целом девочка прелестная – умная, добрая, красивая, прекрасно учится, с шестого класса пишет стихи, много читает, только чрезмерно стыдлива – даже при женщинах наотрез отказывается раздеться, получая записочки от мальчиков, буквально сгорает со стыда.
– А что здесь такого, для вас постыдного?
– Ну а вы бы что почувствовали, если бы в вас Михайличенко влюбился? – вспышка прелестного девического румянца. – Только вы ему этого, пожалуйста, не передавайте…
До сорока лет она была уверена, что она во всем мире одна такая: хотелось затеряться в большом городе, чтобы где-нибудь подальше от места работы хоть иногда почувствовать себя мужчиной. Такие возможности в ту пору давала только работа «по лимиту» – это означало вечное соседство с веселыми девахами в рабочей общаге. Чтобы не выделяться, она пыталась стать на путь исправления – поддавать, вступать в связи с мужчинами, – но ничего, кроме отвращения, ни разу не испытала. Была беременность, аборт…
Сейчас мечтает об одном: дожить без потрясений с любимой женой. Жена была против операции, «как мужчина» он ее вполне устраивал, но он настоял, чтобы зарегистрировать брак.
– Прошлая жизнь для меня, как эта погода, – печально показал он на туман за окном.
Многие «трансы» говорили: мне как будто пять, шесть, восемь лет – отсчитывая от той минуты, когда они окончательно решились считать себя теми, кем всегда себя чувствовали.
И во всех в них я по-прежнему нахожу лишь одну аномалию – интеллигентность. Умение точно говорить об оттенках своих переживаний – видно, дух и впрямь рождается не из гармонии, а из диссонанса мечты и яви.
Спартанец Леонид, энергичный толстячок, лет пять даже в жару не снимал куртку, сутулился, чтобы скрыть грудь, которая, как на грех, уродилась на зависть – большие хлопоты доставила Михайличенко. Дружит со всеми, но влюбляется только в девушек. Как все – сначала платонически, потом хочется поцеловать, приласкать, ну и так далее: голова есть, руки есть – найдешь способ: «Она говорит, что не хуже». Физического наслаждения он не испытывает, ему приятно, оттого что ей приятно. Его пятнадцать лет держали не в своем теле, и уже в старших классах начались страшные депрессии, а в двадцать один год пошел к психиатру и объявил, что покончит с собой и постарается его обвинить, если тот не даст разрешения. Сейчас учится в институте, собирается жениться.
– У твоей невесты волосы дыбом не встали, когда она узнала, кто ты?
– Нет. У ее мамы встали. У старого поколения тоталитарные взгляды: кем тебе положено, тем и оставайся. А новое поколение больше ценит душу.
Снова приходится признать транссексуализм победой духа над материей, фантазии над фактом, самооценки над анатомией. Он изменил даже фамилию, если в метро случайно услышит свое прежнее имя, прямо вздрагивает от ненависти. При этом расположен к людям, переполнен позитивными планами – мало кто из нас отказался бы от такого сына.
И от этого микеланджеловского пророка Даниила тоже – особенно сейчас, когда молодежь, как известно, утопает в разврате, безделье, наркотиках и торгашестве. Открытое лицо, юная мужественность. Окончил техникум, но ради «площади» работает дворником. Коллеги – нормальные люди, не синяки – всегда относились очень хорошо, а после операции стали относиться еще лучше. Он и в девичьей ипостаси имел много приятелей и поклонников. «Но я к ним не испытывал ничего, кроме дружбы. В уме проигрываю – мог бы? И вижу, что нет». А в женщин влюблялся с первого класса – платонически, хотелось только внимания, именно женского внимания. В учительницу был влюблен. Как-то она дернула за косичку – обиделся насмерть.
Как все, ни за что ни при ком не хотел раздеваться. И на операцию стыдно было пойти. Но вот решился и рад. И про оргазм разъяснил без ханжества и хихиканья: и у мужчин, и у женщин бывает возбужденное состояние, когда ласки доставляют наслаждение, – только у мужчин это заметно по внешним признакам, а у женщин незаметно. Когда это состояние проходит, это и означает, что наступил конец.
С женой они любят друг друга, один ребенок у нее уже есть, но, возможно, обзаведутся и вторым. Что такое плохое настроение ни из-за чего, он не знает.
– Да ты, кажется, счастливый человек?..
– Да, сейчас я счастливый человек.
А от Шуры многие не отказались бы и в качестве жены: для нее одно из высших удовольствий – вкусно накормить любимого мужчину. Элегантная, живая, приветливая, стройная – на мой непросвещенный взгляд, несколько излишне худощавая. Впрочем, сейчас, судя по фотомоделям, это модно, а красота создается модой, то есть прихотью, не в меньшей степени, чем биологическим предопределением. Она и в мальчишеский период – при физической робости – отличалась общительностью и дружелюбием, только с отцом были холодные отношения лет с десяти: из двух детей он больше любил дочурку, но, когда вместо сына стала проклевываться вторая дочь, пришел в состояние непримиримости.
Теперь после всех положенных операций и гормонального курса следы мужского начала почти незаметны: и среди женщин таких полно. Работает на почте, никакой обиды из-за уплывшего высшего образования не испытывает, клиенты на нее не нарадуются – мила, приветлива, исполнительна, побольше бы таких. Но когда я рассказал ее историю одному своему приятелю, большому женолюбу, он тревожно поежился: черт, так вот еще попадешь и не догадаешься… Я думаю, действительно не догадаешься: Михайличенко брак не выпускает. Но не только поэтому брак с нею, я уверен, будет счастливым (хотя, конечно, наш мир – рулетка), а потому, что она принадлежит к одному из лучших типов женщины, – так отчего же не позволить ей выполнять извечную женскую функцию: нести в жизнь покой, уют и заботу?
