— Прибойничие, — сказал Хорнблауэр, — сухие пыжи забили? Тогда давайте мокрые.
Из кадок матросы вынули плоские, круглые куски мочала. С них текла вода.
— По два на пушку, — сказал Хорнблауэр.
Мокрые пыжи сунули в пушечные дула, потом забили прибойниками с круглой головкой.
— Забили? — спросил Хорнблауэр. — Ну, подносчики, Давайте ядра.
Сделать это было не так-то просто. Нужно было приставить край носилок к дулу, а потом наклонять их так, чтоб ядро скатилось в отверстие.
— Доны тренировались с этими пушками лучше, чем мы могли от них ждать, — сказал Хорнблауэр, — судя по тому как они стреляли вчера. Прибойничие!
Прибойники дослали ядра на место, послышалось громкое шипение: это горячие ядра коснулись мокрых пыжей.
— Выдвигай!
Матросы ухватились за тали и налегли на них, пушки тяжело покатились вперед и высунули дула в амбразуры.
— Прицельтесь в сторону той косы и стреляйте!
По приказу канониров правила просунули под задние оси пушек и повернули их. Запальные трубки были уже в запальных отверстиях, и каждая пушка выпалила, как только ее навели. Грохот выстрела звучал на каменной площадке иначе, чем в замкнутом пространстве корабля. Легкий ветерок относил дым в сторону.
— Неплохо! — сказал Хорнблауэр, глядя из-под руки, куда упали ядра. Потом, повернувшись к Бушу, добавил: — Задам я загадку джентльменам с той стороны. Они будут ломать голову, куда это мы стреляем?
— За какое время, — спросил Буш, с завороженным ужасом наблюдавший за происходящим, — горячее ядро прожжет пыжи и пушка выстрелит сама по себе?
— Вот этого я не знаю, сэр, — ответил Хорнблауэр с ухмылкой. — Меня не удивит, если мы узнаем это сегодня же.
— Да уж, — сказал Буш, но Хорнблауэр уже повернулся и преградил путь матросу, бегущему к платформе.
— Что вы тут делаете?
— Несу новые заряды, — удивился матрос, показывая ящик для переноски картузов.
— Тогда вернитесь назад и ждите приказа. Ну-ка все назад.
Подносчики боеприпасов, видя его гнев, мгновенно улетучились.
— Банить пушки! — приказал Хорнблауэр орудийной прислуге, и, когда те запихнули мокрые банники в дула, снова повернулся к Бушу. — Лишняя осторожность не помешает, сэр. Нельзя допустить, чтоб порох и раскаленные ядра принесли на платформу одновременно.
— Конечно, нет, — согласился Буш. То, как лихо Хорнблауэр организовал работу батареи, одновременно восхищало и раздражало его.
— Новые заряды! — крикнул Хорнблауэр, и подносчики пороха, которых он только что отослал, рысью взбежали по скату. — Готов поспорить, сэр, что это английские картузы.
— Почему вы так думаете?
— Саржа из Западных графств, прошиты и набиты в точности как наши, сэр. Я полагаю, трофейные, с наших кораблей.
Это очень походило на правду. Испанские войска, удерживающие от повстанцев восточную часть острова, скорее всего вынуждены были пополнять свои боеприпасы добычей с захваченных в проливе Мона английских судов. Ну, если все пойдет хорошо, больше они призов не захватят. Мысль эта возникшая у Буша несмотря на множество других забот, взволновала его, и он, стоя со сцепленными за спиной руками под палящим солнцем, беспокойно переступил с ноги на ногу. Донам придется плохо, если они лишатся источника боеприпасов. Им не продержаться долго против взбунтовавшихся негров, обложивших их в восточном конце Санто-Доминго.
— Забивай эти пыжи аккуратно, Крэй, — сказал Хорнблауэр. — Если в канале окажется порох, придется нам записать в судовой книге «Крэй, С.У.»
Раздался смех — «С.У.» в судовой книге означало «списан, убит» — но Буш не обратил внимания. Он вскарабкался на парапет и смотрел на бухту.
— Они близко, — сказал он. — Приготовьтесь, мистер Хорнблауэр.
— Есть, сэр.
Буш напрягал глаза, пытаясь разглядеть четыре суденышка, медленно двигавшиеся по фарватеру. Пока он смотрел, первое из них подняло паруса на обеих мачтах. Оно, очевидно, пыталось воспользоваться порывами переменчивого ветра, дувшего над нагретыми водами бухты, чтобы как можно быстрее добраться до моря и оказаться в безопасности.
— Мистер Эббот, принесите подзорную трубу, — крикнул Хорнблауэр.
Пока Эббот спускался по ступенькам, Хорнблауэр продолжал разговаривать с Бушем.
— Раз они дали деру, как только узнали, что мы взяли форт, значит, они не чувствуют себя здесь в безопасности.
— Я думаю, да.
— Можно было бы ожидать, что они попробуют так или иначе отбить форт. Они могли бы высадиться на полуострове и атаковать нас. Я пытаюсь понять, почему они этого не делают? Почему они сразу сорвались с места и бросились наутек?
— Что с даго взять, — сказал Буш. Он отказывался умозрительно рассуждать о мотивах неприятельских действий, особенно сейчас, непосредственно перед боем. Он выхватил подзорную трубу из рук Эббота.
Теперь он разглядел все подробности. Две большие шхуны с несколькими пушками, большой люггер, и еще одно судно, чью оснастку определить пока было трудно: оно сильно, отставало от других и еще не поставило парусов, а двигалось на буксире за шлюпками.
— Дистанция будет большая, мистер Хорнблауэр, — сказал Буш.
— Да, сэр. Но они попадали в нас вчера из этих же самых пушек.
— Цельтесь как следует. Они недолго будут под огнем.
— Есть, сэр.
Суденышки шли на значительном расстоянии друг от друга. Если б они держались вместе, шансов у них было бы побольше, так как из форта могли стрелять только по одному из них. Но паническое чувство «каждый за себя» погнало каждое суденышко поодиночке, как только оно было готово к отплытию. А может, фарватер был слишком узок, чтоб идти всем сразу. Первая шхуна убрала паруса: если здесь и был ветер, он был встречным для повернувшей влево вдоль фарватера шхуны. Быстро спустили две шлюпки, чтоб тянуть ее на буксире, Бушу в подзорную трубу все это было прекрасно видно.
— Остается еще немного времени до того, как она окажется в пределах досягаемости, сэр, — заметил Хорнблауэр. — С вашего разрешения, я пойду взгляну на печь.
— Я с вами, — сказал Буш.
Возле печи по-прежнему работали мехи, и жар стоял невыносимый. Но когда Сэдлер вытащил решетку с раскаленными ядрами, стало еще жарче. Даже на солнце было видно, как светятся раскаленные шары; воздух над ними дрожал, размывая их очертания. Сцена была адская. Сэдлер плюнул на ближайшее ядро, плевок с шипением отскочил от гладкой поверхности, упал вниз, заплясал на решетке и, зашипев, исчез совсем. Сэдлер плюнул снова — тот же результат.
— Достаточно горячие, сэр? — спросил он.
— Да, — ответил Хорнблауэр.
Буш еще мичманом часто носил греть на камбуз утюг, чтобы прогладить рубашку или шейный платок. Он вспомнил, что так же проверял температуру утюга. Если плевок отскакивает от металла, значит утюг опасно перегрелся, но ядра были еще горячее, гораздо горячее.
