Ревна подавила вздох облегчения. Их было только двое. Оба молодые. В другой жизни она могла бы вместе с ними ходить в школу. Форма сидела на них безобразно, болталась и была настолько мятой, что ее устыдились бы даже девушки из полка ночных бомбардировщиков. Тонкая голубая ткань явно не предназначалась для зимы, и, когда они остановились, эльд слева обхватил себя за плечи и потер их, пытаясь согреться. Затем сказал что-то, и его спутник засмеялся. Вместе им было комфортно, они наверняка дружили. И вполне могли бы вот так просто гулять в лесу.
Ревна положила большой палец на курок. Один. Она почти слышала биение своего сердца. А когда эльды остановились, подумала, что его слышат и они.
Парни всмотривались в тропу. Тот, что был ближе к Линне, показал на остатки убежища в снегу.
– Да гарен де гезойвет, – сказал он.
Потом увидел Ревну и широко открыл глаза.
Линне выпрыгнула из-за дерева и взмахнула рукой. Тесак глухо ударил парня в живот. Солдат сложился пополам и забулькал. Ревна взвела курок. Второй эльд закричал, она подняла пистолет и выстрелила…
Промах. Напуганные выстрелом птицы закричали и взлетели, лес буквально взорвался. Эльд рванул собственную кобуру, повернулся к ней и зашевелил в воздухе пальцами, пытаясь нащупать нить Узора. Линне взревела и замахнулась опять. Ревна опустила голову, но все равно не смогла спрятаться ни от тошнотворного, хлюпающего, глухого удара, ни от безвольного крика солдата.
На землю рухнули два тела. Все было кончено. По снегу заскрипели шаги, затем рядом с ней присела Линне.
– Надо идти, – сказала она на удивление мягким голосом, – если возле Змея сейчас кто-то есть, они наверняка слышали выстрелы.
Штурман взяла у Ревны пистолет и сунула его себе в кобуру.
Ревна выпрямилась. Выстрел согнал с ее тела весь лед. Во рту скопилось что-то горячее, она наклонилась и сплюнула в снег. Затем, вперив взгляд в землю, сосредоточилась на дыхании, на том, чтобы ее не стошнило. А когда, наконец, вновь обрела способность говорить, рискнула поднять глаза на Линне.
– Прости.
– Ты выстрелила, а это уже кое-что. Когда вернемся на базу, я научу тебя целиться.
В голосе Линне слышался суровый юмор. Она передала Ревне костыли. Краешек ее рукава потемнел и намок, кровь забрызгала шинель, ее капли покрыли кожу. Лицо побледнело, и на нем явственнее проступили веснушки, рассыпанные по переносице, будто звездочки. Она встала и протянула Ревне руку.
Ревна взяла ее и тут же вскрикнула. Ее ладонь выскользнула из пальцев штурмана, содрав несколько струпьев, она села обратно в снег. Линне присела на корточки.
– В чем дело?
Ревна стянула перчатки и повернула ладони, подставив их все еще розовому утреннему свету.
– Ну ни хрена себе…
Линне коснулась почерневшего струпа, а когда он лопнул, сморщила нос.
– Что это?
– Прощальный подарок Змея.
Ревна сделала вид, что не заметила потрясенного взгляда Линне.
– Не поможешь мне встать?
Штурман схватила пилота под мышку.
– Ты обязана дойти домой.
Ревна поднялась на ноги и пошатнулась. Ее тело было сплошным месивом боли и требовало к себе внимания.
– Да какая разница! Останемся мы здесь или вернемся домой, нас в любом случае заберут и подвергнут пыткам.
Линне поджала губы. Синяки от вчерашних ушибов все еще выглядели свежими. Она по-прежнему считала, что Союз поверит им, что их объявят не предателями, но героями.
– В Интелгарде мы с этим заражением разберемся. И если эльды послали за нами поисковый отряд, то нам вдвойне важно доставить на базу сведения, пока не исчезли последние улики.
Они пошли дальше. Ревна думала, что Линне станет с ней спорить, взахлеб воспевать добродетели Союза, говорить, как важна для него правда. Но та ничего не сказала, и пилот ощутила ее смятение так же ясно, как в те моменты, когда их связывал воедино полет.
* * *
Они шагали в полном молчании. После выстрела все утренние звуки смолкли, но вскоре возобновились, столь же необузданные и бойкие, что и раньше. Но их гула оказалось недостаточно, чтобы вытеснить из головы Ревны другие, которые она слышала до этого. Глухое хлюпанье парня, рухнувшего под ударом острого клинка. Судорожные, булькающие вдохи солдата, которого Линне уложила первым. Гулкий удар, словно нанесенный мясником по самому лакомому куску. Они застряли в мозгу, возвращаясь снова и снова.
– Не думай, – посоветовала ей Линне.
Смех Ревны прозвучал будто из ржавой трубы.
– Легко сказать.
Если не думать об этих покойниках, в голову упорно полезут мысли о руках или об ампутированных ногах, с каждым шагом болевших все больше и больше. А что, если Змей нарушил ее связь с Узором? Что, если она вернется домой, лишившись того единственного дара, который в ней ценил Союз? Она ударила костылем об обледеневшую землю.
– Сосредоточься на чем-нибудь другом. Поговори со мной.
«С тобой поговоришь», – подумала Ревна, но вслух спросила:
– О чем?
– Да о чем угодно. Расскажи о своих протезах. Что случилось с твоими ногами?
Ревна сильнее сжала в руках костыли.
– А с чего ты взяла, что я захочу об этом говорить?
Линне сдавленно, смущенно закашлялась, выдавая охватившее ее чувство вины. Этого было достаточно, чтобы Ревна опять чуть не расхохоталась.
– Несчастный случай. Я о нем практически забыла.
Перед ее мысленным взором мелькнула тень телеги, огромная лошадь и жилистый человек, затмивший собой солнце. Она помнила, как ее везли в тамминский госпиталь – рядом сидел плачущий отец. Помнила, как ее стошнило, когда она впервые увидела, что у нее укоротились ноги. Помнила, как посреди ночи тянулась к пальцам, плача от колющей боли в фантомных конечностях. Помнила боль от первых протезов, глубоко врезавшихся в кожу. И помнила другую боль, новую и всепоглощающую, охватившую ее в тот момент, когда она поняла, что теперь больше никто не будет относиться к ней, как раньше.
Однако делиться всем этим с Линне у нее не было никакого желания, и она лишь сказала:
– На меня наехала телега.
– Звучит как полный трындец… то есть… я хочу сказать… это ужасно…
Линне прошла вперед, чтобы убрать с дороги упавшую ветку.
– После того несчастного случая я стала больше экспериментировать с Узором, – продолжала Ревна, – и если бы не он, меня бы здесь, скорее всего, не было.
– Какой бы дурак упустил такой шанс? – пробормотала Линне.
От холода, страха и воспоминаний Ревна пришла в ярость.
– Зачем ты здесь осталась? Беги в свой Интелгард и расскажи о Змее, станешь великим героем. И не прикидывайся, что не можешь уйти.
