Я содрогнулась от одной мысли, что этот монстр может прийти ко мне в спальню и предъявить свои права. Я чувствовала его взгляд кожей, он смотрел на меня, прожигал насквозь. Но он молчал, и я предпочла сидеть тихо и не задавать вопросов, потому что боялась получить ответы. Я все еще пребывала в состоянии шока после той правды, что открылась мне так неожиданно. Это был ощутимый удар по моей психике. Настолько сильный, что я с трудом держала себя в руках.
Когда мы приехали Николас по-хозяйски взял меня под локоть и провел в дом. Охрана и слуги вежливо здоровались. Они меня помнили, а я их нет. Они казались мне такими же жуткими, как и их хозяин. Но по сравнению с ним они просто щенки, готовые выполнить любое его указание и я не сомневалась — если он прикажет им разорвать меня на части, они так и сделают. Не раздумывая. Потому что они испытывали дикий страх и фанатическое чувство преданности.
— Я могу побыть у себя в комнате? Какое-то время. Мне нужно привыкнуть.
Я отважилась посмотреть на Мокану и встретилась с ним взглядом. Сейчас его радужки снова стали светло-голубыми, он слегка прищурился:
— У тебя не было своей комнаты — есть наша общая спальня.
Я вздрогнула и судорожно глотнула воздух. Радужка в синих глазах Мокану стала на тон темнее, а зрачки чуть расширились.
— Ты можешь пожить пока в комнате Камиллы.
— Кто такая Камилла? — спросила я едва слышно.
— Наша младшая дочь. Ее спальня рядом с нашей, я прикажу постелить тебе там. На время.
Я снова погружалась в панику. Наша дочь…боже…у нас есть дети. Я не могла свыкнуться с этой мыслью, у меня переставало биться сердце. Мои дети. Наверное, я любила их. Не могла не любить, ведь я видела их во сне. Я искала их. Значит, мое подсознание все же что-то сохранило. Трепетное, нежное, едва уловимое.
— Да, я поживу в ее комнате.
— Я проведу тебя. Твои вещи привезут сегодня. Все остальное у нас дома. Я устрою тебе экскурсию.
— А это не может сделать кто-то из слуг?
Он быстро посмотрел на меня.
— Боишься меня, да? Настолько боишься, что каждая секунда со мной как пытка?
Я не знала согласиться или начать отрицать. Что разозлит его больше моя ложь или правда?
— Не отвечай. Перестань лихорадочно думать, как правильно мне ответить, я облегчу тебе участь — я знаю, что ты боишься. От тебя пахнет страхом, Марианна.
Николас остановился напротив двери и толкнул ручку от себя. Мы вошли в просторную спальню, и я на секунду замерла. Да. В этой комнате жил ребенок. Все с любовью обставлено светлой мебелью, на полках игрушки, шторы украшены рюшами, ковер с изображением героев мультфильма. Почему-то здесь мой страх немного отступил. Я прошла вовнутрь и одернула шторы, впуская солнечный свет. На полке, возле письменного стола стояли несколько фотографий в серебряных рамках. Я подошла ближе и взяла одну из них в руки. Со снимка на меня смотрела светловолосая малышка, очень похожая на меня саму. Сердце сжалось и пропустило несколько ударов, в нем что-то шевельнулось. Щемящее, нежное. Где-то вдалеке.
— Это Ками. Мы фотографировали ее в день рождения всего лишь год назад.
Я повернулась к Николасу. О господи…это наш общий ребенок. Мы делили постель, мы зачали двоих детей. Это похоже на кошмар. Или не делили? Возможно, он брал меня силой.
— Сколько ей лет?
— По-человеческим меркам всего четыре года, по нашим — девять. Рожденные вампиры растут очень быстро до совершеннолетия, а потом их рост полностью останавливается.
Я поставила фото на место.
— Она скучает по тебе.
Я дышала очень тяжело, он намеренно сказал это таким тоном, чтобы я почувствовала угрызения совести?
— Ты увидишься с ними, когда будешь к этому готова.
А кто определит это? Он? Я в этом не сомневалась.
— Какие мои права в этом доме?
Спросила я и повернулась к Мокану, застывшему на пороге.
— Права хозяйки. Пока я не решу иначе.
Ну конечно, все решает только он. Я могла и не спрашивать.
— Я могу спокойно передвигаться по дому, и уходить когда мне вздумается?
— Ты не можешь уходить, когда тебе вздумается, потому что это опасно. Ты можешь уйти с моего разрешения и с охраной.
— Значит я под арестом?
Спросила нагло, чувствуя, как начинаю злиться.
— Под арестом, пока охотники решили впутать тебя в свои игры, и пока ты окончательно не вспомнила свое прошлое и не стала снова вампиром. Ты беззащитна. Твою человеческую сущность чувствуют даже слуги. Мне бы не хотелось, чтобы с тобой что-то случилось, малыш.
Он снова так меня называет и это слово как клеймо, как позорная кличка домашней собачки.
— Значит, ты меня оберегаешь от меня самой? Как благородно.
Его зрачки сузились.
— Благородно? Пожалуй, сочту это за комплимент. Несмотря на тот сарказм, с которым ты это сказала. То, что показали тебе охотники, кардинально отличается от правды. А точнее они вывернули правду, так как им было удобно.
Я усмехнулась:
— Это значит, что вампиры не пьют человеческую кровь? Это значит, вы не убиваете невинных, а Александр просто лжец? Это ты хочешь мне сказать?
Николас облокотился о косяк двери:
— Нет, это значит, что у всего есть свои причины и свои логические объяснения.
— Какое логическое объяснение может быть тому, что ты на моих глазах чуть не убил их обоих?
— Когда-нибудь ты поймешь.
— А если нет? Что тогда? Ты будешь держать меня здесь вечно?
Его глаза потемнели еще на один тон, и он шагнул ко мне, а я инстинктивно шарахнулась к стене. Ник остановился на секунду мне показалось, что в его глазах блеснуло сожаление…нет, я даже не могла с точностью определить, что именно увидела там потому что уже через секунду от них повеяло холодом.
— Я никогда не трону тебя, пока ты об этом не попросишь. Запомни это. Никогда. Но я сделаю все, чтобы ты попросила.
Можно подумать мне от этого легче. Я не попрошу, в тот момент это было больше чем уверенность. Я не верила ему. Однажды он тронул. Я, кажется, еле выжила после этого. В медицинском отчете, который дал мне прочесть Александр было подробно описано, что сделал со мной мой собственный муж. Наверное, в моих глазах отразился весь ужас, который я испытала, вспомнив о прочитанном. Николас сделал шаг назад.
