Насухо вытерлась полотенцем, оделась и спустилась вниз. Мне хотелось есть. В желудке урчало и клокотало. Сегодня меня не разбудили, и я бессовестно проспала до полудня. Помнила только, что заснула у него на плече, обвивая руками и ногами, наслаждаясь его запахом.
Позавтракав в одиночестве, я вышла в залу. Опять почувствовала странную тишину. И вдруг поняла — в доме почти нет охраны. Вот этих молчаливых, вечно снующих, как тени, фигур в темной одежде. Они всегда незримо присутствовали во всем доме, а сейчас никого из них не осталось. Даже слуг стало меньше. Постепенно из глубины поднималось чувство тревоги, не подающееся контролю. Я услышала голоса и резко повернула голову на звук. Несколько носильщиков выносили из дома чемоданы моего мужа.
— Куда вы это несете?
Окликнула я их, они удивленно на меня посмотрели:
— Господин Мокану уехал сегодня утром в аэропорт и приказал паковать оставшиеся вещи.
— Уехал?
Я не понимала…пока еще совершенно ничего не понимала.
— Да.
— А мои вещи?
— Нет, только господина. Насчет вас он не давал никаких распоряжений.
Бросилась по ступенькам вверх, в его апартаменты, открыла дверь и увидела стерильную чистоту. Распахнула все шкафы — ничего не осталось. Точнее все на своих местах, кроме его присутствия, которое я привыкла чувствовать кожей. Эта образовавшаяся пустота начала давить на виски. Только запах его одеколона и сигар. Совсем легкий, исчезающий и растворяющийся с каждой секундой. Дышать становилось все труднее, словно я захватывала воздух, а выдохнуть не могла. Понимала, что это патология, что это еще не может быть ТАКОЙ любовью, но тогда почему без него началась нехватка кислорода, а где-то глубоко внутри набирает обороты паническое чувство безысходности?
Мне не верилось в то, что я видела, и уже несомненно понимала — он уехал. Просто взял и уехал. Сейчас. После этой ночи, когда я позволила ему все, он меня бросил? Или отпустил, как я просила? Разве сейчас для меня это не одно и тоже?
Снова вниз, сломя голову — ни одной машины.
— Госпожа!
Вздрогнула, обернулась, глядя на секретаря моего мужа.
— Я сегодня в вашем распоряжении. Вы хотите остаться в Лондоне или вернетесь домой?
— А Ник. Николас он тоже уехал?
— Да, господин Мокану уехал два часа назад.
— Домой? — с надеждой спросила и почувствовала себя жалкой когда секретарь отвел взгляд.
— Нет, он уехал по делам. Мне не велено сообщать вам куда.
Все нормально…дышу глубже, собираюсь с мыслями. Уехал… ведь это не впервые. Без тебя впервые. Он всегда брал тебя с собой. Ничего…это было нечто очень важное. Нечто…
— Он ничего мне не передал?
— Господин передал, что его адвокат свяжется с вами через несколько дней.
Я почти его не слышала. Адвокат? Почему адвокат? Я ничего не понимаю…это какое-то безумие. Это насмешка, новая игра или…Я должна собраться. Я должна найти его и поговорить. Я должна сказать, что не хочу никакой свободы. Его хочу. Всего. Извращенно, неожиданно, до ломоты в костях хочу этого зверя и не в плотском смысле этого слова, а во всех смыслах. Я хочу узнать его привычки, вкусы узнать о нем все и в этот момент он исчезает?
Нет, он не мог вот так меня бросить. Ничего не сказав. После всего что было, после этой ночи…Не мог. Ведь я заслуживаю хотя бы объяснения, хотя бы пары слов. Если только ему не наплевать на меня до такой степени, что любые слова просто слишком много для надоевшей жены, которая его предала, которая ничего не сделала чтобы удержать. Но я ведь не успела. Мне нужно было время. Немножко. Совсем чуть-чуть. Я бы смогла, я бы стала той, о ком он мечтал. А о чем он мечтает? Что я о нем знаю, кроме того, что мне было позволено знать?
Я позвоню ему. Да, я ему буду звонить, пока он не ответит. Но механический голос автоответчика хладнокровно сообщил, что аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. В отчаянии бросилась в дом. Ведь он говорил, что никогда не отпустит, что лучше убьет, чем позволит уйти. А я верила, злилась, страдала, хотела свободы и верила. Именно за это я полюбила его — за эту страсть ко мне. Он лгал?
Оставил меня в чужой стране. Совсем одну. Он решил и сделал, так как хотел. Показал насколько я больше ничего для него не значу. Ублюдок. Сволочь. Скотина. О, физическая боль это просто сказка по сравнению с тем что я чувствовала сейчас. И будет еще хуже. Завтра я начну потихоньку сходить с ума. А потом…я боялась подумать что начнется потом.
Я набрала номер отца, в какой-то странной надежде, что хотя бы он поговорит со мной. Но и он не ответил. Тогда я позвонила Фэй. Да, раньше Ник заблокировал для меня эту возможность, а сейчас я свободно пользовалась телефоном. Оковы сброшены, маски сорваны, чувства обнажены. Бесстыдно голые, выставленные на показ и уродливые от того что не настоящие. Он отпустил меня. Разве я не этого хотела? Или он бросил. Вышвырнул как собачонку. Надоедливую, проблемную, изменчивую и лживую. Не простил.
Фэй ответила сразу, словно ждала мой звонок.
— Он уехал… — прошептала и снова больно там, где сердце. Неожиданно и очень чувствительно, даже дыхание перехватило. Если больно сейчас, что будет дальше?
— Я знаю. Ты свободна, Марианна. Ты можешь идти и ехать куда захочешь.
Я глубоко вздохнула, но сердце все еще билось очень тихо.
— Я не хочу свободы, я хочу быть с ним, Фэй. Я приняла это решение.
— Но Ник этого больше не хочет. И поверь, так лучше для тебя.
— Вы все знаете как лучше? — закричала в трубку. Внутри меня расползалась пустота. Черная, липкая, засасывающая воронка отчаянья, — сначала вы толкнули меня к нему, оставили с ним, наедине с его потребностями, требованиями, а теперь вы знаете как лучше? Вы не рассказали мне какой он, вы не предупредили меня, вы все слишком заняты сами собой и своими проблемами, а на меня вам было плевать.
— Я занята воспитанием твоих детей, Марианна. Это единственная и важная для меня проблема. Детей, которые остались без матери. Все изменяется…все слишком быстро изменяется. И он тоже. Могло быть гораздо хуже. Он отдал приказ, чтобы тебя отвезли, куда ты попросишь. Слуги и охрана в твоем распоряжении. Возвращайся домой. Я приеду к тебе, как только смогу.
Она отключилась, а я так и осталась стоять на улице, под пронизывающим ветром, под завывание сквозняков в пустующем доме и мне вдруг подумалось, что именно в Лондоне все началось и именно здесь все закончилось. Фэй только что дала мне понять, что я плохая мать. Это было упреком или ее попыткой переключить меня заставить думать о другом. Да, я плохая. Хуже, я не мать, потому что не помню моих детей. Потому что даже если и люблю их, то недостаточно и я ничего не сделала для того чтобы сблизиться с ними. Снова набрала номер Ника и услышав автоответчик в ярости сломала сотовый, раздавила ногой. Как же я растеряна, одинока, покинута всеми и непонятна самой себе. Я чувствую себя ребенком, который заблудился в лесу. Я должна выбираться и пытаться исправить. Хоть что-то. Вернуть его. Может быть еще не поздно. Я заставлю Фэй сказать мне, куда он поехал и поеду к нему. Пусть выслушает меня. Тогда я еще не понимала, что все слишком поздно, не понимала, что потеряла его навсегда и что уже ничего не вернуть. Потому что я не та, кого он любил и никогда ею не стану.
