— Все бы стало на свои места… — тихо сказала ведьма. — Это преступление, Влад. Оно не сойдет нам с рук во второй раз.
— Перечитай законы Бессмертных, Фэй. Должна быть лазейка. Мы не можем быть первыми. Кто-то уже это делал до нас, иначе не существовало бы порталов. Черт возьми, если туда кто-то попадал до нас и после нас, то какого черта мы не можем сделать этого?
Фэй отошла к окну, теперь она смотрела, как ветер швыряет ветки деревьев в стекло.
— Да, не первые, и лазейка есть, но она так же безумна, как и вся эта ситуация.
— Какая? Говори. Время идет!
Фэй провела пальцем по стеклу, рисуя невидимый узор.
— Короли Братства, Верховные демоны, короли ликанов имеют право нарушать ход времени лишь в одном случае. Если проводят сквозь портал кровного родственника или свою законную пару. Это подпункт, он затерт, он всего в одно предложение, но он существует. Впрочем, для нас он невозможен. Анна ни то, ни другое для тебя.
— Что это значит?
— Это значит, что будь Анна твоей дочерью или женой, ты бы имел право последовать за ней через время. Удочерить ты ее не можешь, есть официальные документы, по которым она является дочерью Изгоя и Дианы. И они хранятся как в Совете, так и у Нейтралов.
— Но…нет бумаг, что она чья-то жена, — тихо сказал Влад и Фэй резко обернулась.
— Таких бумаг не может быть в силу ее возраста. Ей всего двенадцать, она не может быть чьей-либо женой.
Влад прищурился и достал сигару.
— По законам смертных. А у нас есть такие законы?
— Нет. Есть закон не обращать несовершеннолетних, а насчет брака такого закона нет. — Фэй смотрела на короля расширенными глазами. — Что ты задумал?
— Через час во всех картотеках братства должна появиться регистрация брака, брачный контракт или другая ерунда, которая должна быть оформлена задним числом.
Фэй усмехнулась и покачала головой.
— А вот и выход, оттуда, куда был вход.
— Верно. Вот он — выход. Когда все утихнет, я расторгну брак и дам свободу Анне. А потом мы как раз решим на счет обращения.
Фэй несколько секунд смотрела на Влада, потом зажмурилась и болезненно поморщилась. Влад знал, что, скорее всего, ее снова мучают видения. Последнее время она переносит их очень мучительно. Когда Фэй открыла глаза, Влад протянул ей стакан с водой. Она медленно подняла взгляд на Короля.
— Все может быть не так, как мы хотим. Все, Влад.
— Это не имеет значения. Я верну Анну, тогда начнем разбираться с мятежами и моими испанскими родственниками. Я звоню Изгою. Пусть возвращается. Нам потребуется его согласие. Прочти внимательно этот пункт, желательно отсканируй страницу и сохрани. Уверен, что нам это пригодится в суде.
— Влад! — Фэй вцепилась в рукав его рубашки. — Мы забыли о самом главном.
— О чем?
— Смертная не может стать женой Короля Братства. А ребенка нельзя обратить!!!
— Этого нигде не написано!
— Да, но ты не можешь разглашать тайну маскарада!
— Но я могу жениться на смертной, и нигде не сказано, что не могу. Хороший адвокат найдет здесь кучу лазеек.
— Как и обвинитель, Влад!
Король взял ведьму за руки и сильно сжал.
— Посмотри на меня. Я знаю, о чем ты думаешь. Ты винишь себя за то, что когда-то помогла вернуть ее. Думаешь, что если бы она не вернулась, мы бы избежали многих бед, да? Так вот, Фэй, ты не виновата. Анна вернулась, потому что так было нужно, это и была ее судьба, не ты ее изменила, ее изменил случай и вмешательство демона. Благодаря Анне жива Марианна. Я верну девочку, и все станет на круги своя. Вот увидишь!
— Я боюсь, что уже ничего не вернется на круги своя никогда, если ты ее вернешь.
— С каких пор мы начали бояться трудностей? Вечность была бы безумно скучной, если бы мы каждый день жили жизнью обычных смертных — я бы повесился от тоски.
Когда Фэй покинула кабинет, Влад набрал номер Серафима.
— Зорич, ты должен приехать ко мне в офис в течение часа. Подними все свои связи в человеческих инстанциях, мне нужны бланки регистрации брака, печати и подписи, заверенные нотариально. Затем мне потребуется, чтобы эти бланки попали в картотеки Совета и Нейтралов задним числом. Это возможно?
— Все возможно при желании и готовности заплатить больше, — усмехнулся ищейка.
— Не стесняю тебя в средствах. Через час бланки у меня на столе?
— Через полчаса, Влад, все бланки у вас на столе!
Глава 15
В жизни должна быть любовь — одна великая любовь на всю жизнь…
(с) Омар Хаям
Польша. 1590 г.
Еще утром я слышала журчание воды, шелест листвы и пение птиц. Смотрела, как переливаются хрустальные капли росы на утреннем солнце. Прозрачная как стекло река касается моих босых ног. Я вижу свое отражение. У меня очень светлые волосы и сиреневые глаза.
Я точно не знаю сколько мне лет…наверное, восемнадцать, если отсчитывать с тех пор, как я перестала быть ребенком и стала девушкой.
Я трогаю воду и она расходится кругами…мне кажется, что там, в водной глади, позади меня не березы, а темно-сиреневые обои, картины и смотрю я в зеркало, а не в воду.
Изо дня в день меня преследуют мысли, что я знаю и иные звуки. Те звуки, которых не должно быть здесь, несуществующие в природе. Я знаю языки, которых никогда не слышала…Я вижу лица. Они приходят ко мне во сне. Особенно часто я вижу ЕГО лицо. Я не знаю, кто это, но этот человек красив как дьявол. Хотя, я даже не уверена, что он человек, а еще…я знаю, что люблю его.
Люблю с тех пор, как помню саму себя. Иногда мне кажется, что я схожу с ума. Ведь я раньше никогда его не видела. Он живет только в моих мечтах. У него удивительные карие глаза, бархатные и глубокие как омут. У него смуглая кожа и черные волосы. Его голос очень низкий и он всегда тихо разговаривает, но от этого звука по коже идут мурашки.
Меня постоянно преследуют мысли, что все это уже было. Эта река, это шуршание листвы…и что еще хуже, мне кажется, я знаю, что будет завтра. Я вижу, как горит в пламени моя деревня, вижу обугленные трупы моей семьи.
Вижу повсюду смерть.
Я хочу рассказать им об этом и не могу произнести ни звука. Я рисую…все самое страшное я переношу углем на холст и на клочки бумаги. А ведь я умела раньше говорить, я даже знаю, как звучит мой голос, я помню песни, которые пела сама, и которые пели мне. Это был мужчина…он очень похож на меня, или я на него. Кто он мне? Почему все эти люди в деревне называют меня Чужая и боятся меня?
Их всех пугают мои рисунки… они вещие. В деревне меня считают ведьмой. Люди боятся, осеняют себя крестным знамением, когда я прохожу мимо них. Недавно сына мельника сожрала стая волков…а накануне я нарисовала человека, которого огромные чудовища разрывали на части. Люди сказали, что это я призвала хищников к деревне, накликала беду, потому что я ведьма.
