— Малыш, — я схватил ее за подбородок и приподнял бледное лицо. Пылающий взгляд сиреневых глаз запустил уже тысячный круг крови по венам. Тело била мелкая дрожь дикого желания, которая передавалась и ей. — Малыш, как ты хочешь, чтобы я тебя взял? Расскажи мне.
Она попятилась назад, к столу и призывно прогнулась, бросив на меня дерзкий взгляд.
— Быстро и жестко. Сейчас. Не могу и не хочу больше ждать.
Твою мать. Сердце застучало как бешенное. Даже если бы она сейчас стояла абсолютно голая, это бы не завело меня так, как эти слова. У меня моментально снесло крышу. Стоило немалых сил не поддаться провокации. Преодолев расстояние между нами, я дотронулся рукой до ее возбужденных сосков… Какие тугие… Жаждущие… Умоляющие ласкать их, взять в рот. Я судорожно сглотнул и, наклонив голову, втянул сосок через ткань блузки. Она прерывисто вздохнула, и я поднял голову:
— Ты, уверена, моя девочка? Уверена, что не хочешь, — я уделил внимание другому соску, лизнув его, — чтобы я сначала безумно долго ласкал твое тело…
Она громко застонала от моих слов и попыталась притянуть мою голову к груди, теряя над собой контроль. Я отрицательно покачал головой и продолжил, подняв руку и одними кончиками пальцев касаясь ее шеи:
— Уверена, что не хочешь, чтобы я сначала ласкал тебя там, внизу, языком? Не хочешь, чтобы взял тебя сначала пальцами и ртом? — Марианна всхлипнула в предвкушении.
И именно в этот момент открылась дверь кабинета, и вошел какой-то холеный хлыщ с дюжиной папок в руках, парочку из которых он выронил от неожиданности. Он остановился в нерешительности на пороге, пытаясь отвести взгляд и что-то сказать.
— Убирайся, если хочешь жить, — прорычал на недоумка. Он попятился и проворно выскочил за дверь. Развернулся к любимой и увидел, что Марианна уже соскочила со стола и лихорадочно приводит себя в порядок.
— Боже, Ник, с тобой я забываю обо всем. Через пять минут у нас совещание… — она умоляюще схватила меня за руку. — Любимый, я не могу не присутствовать на нем. А после, — она сглотнула, видимо, увидев, как заходили у меня желваки, — после… мы продолжим.
Медленно втянул воздух, стараясь успокоиться и унять дикое возбуждение, как снова зазвонил сотовый. На этот раз звонивший вознамерился не сбрасывать до последнего. И поэтому, кинув на Марианну предупреждающий взгляд, вышел из кабинета, попутно отвечая Серафиму. Он сообщил, что Владу удалось договориться с нашими зарубежными партнерами о подписании договора поставок на наших условиях. Вот только они назначили встречу в одном из ресторанов, и мы должны быть там уже через час. Разочарование затопило с головой. Никак не мог отделаться от мысли, что зайди тот парень позже на пятнадцать минут… Уверен, Марианне хватило бы и одного прикосновения, чтобы забиться в экстазе в моих руках. Да что там прикосновение, она вздрагивала от каждого моего слова так, будто я не слова произносил, а долбился в ее тело… Каждая буква — толчок… Я еле сдерживался. Кто бы знал, чего мне стоило не разложить ее на этом столе немедленно и отыметь. Да, именно отыметь: не ласкать, не любить, а грубо и грязно оттрахать…
Вот только мне помешали, и боль от неутоленного желания не отпускала на протяжении всего вечера. В паху невыносимо болело, десны жгло от дикого желания разрядки. Окружающая обстановка ни капли не снизила потребность в сексе. Томная музыка, сексуальные официантки, правда, не в пошлых нарядах, а в одежде буквально на грани приличий. Осторожно заигрывающие, но не вызывавшие у меня никакого интереса. И это все ради того, чтобы после получасового ожидания долбаные французы позвонили и предупредили, что не могут приехать… У них какие-то проблемы, мать их, и они дико извиняются, но явиться не могут. Не знаю, благодаря чему Серафим остался в живых. Наверное, тому, что мне намного важнее было добраться до жены, чем прикончить его… а заодно и Влада с французскими партнерами…
Когда уходил, взглядом дал Марианне знать, чтобы она дождалась меня. И я был более чем уверен, что она меня поняла. Однако охрана любезно сообщила, что госпожа Мокану уже уехала домой. Я гнал машину на бешеной скорости, в своих мыслях уже дважды заставил Марианну биться в оргазме и теперь яростно проникал в горячее податливое тело. Служанка открыла дверь и отшатнулась в страхе, увидев мое лицо. Я усмехнулся. Не спорю, в возбужденном состоянии я страшен. Когда проходил мимо зеркала, метнул в него взгляд и понял, насколько прав — бледное лицо, горящие глаза, сетка едва проступающих багровых вен и крепко стиснутые зубы. Зрелище не для слабонервных. Марианны не оказалось ни в спальне, ни в детских, ни в кабинете. Я нахмурился, меня не было самое большее два часа. Куда она успела уехать? Увидел белый лист бумаги на столе. Это была записка, в которой Марианна сообщала о поездке в оперу. Значит, все это время, пока я страдал от неутоленного желания, моя жена спокойно наслаждалась оперными ариями в компании подруг. В порыве злости схватился за телефон, готовый наорать на нее и потребовать немедленно приехать. Но затем решил, что намного лучше будет самому поехать к ней. Остановившись возле зеркала ухмыльнулся:
— Ник, старина, ты так давно в опере не был. Пора тебе уже приобщиться к культурным развлечениям…
Я как оголтелый мчался на машине к зданию оперы, когда пришло сообщение от Марианны, что она уже у Вольских в их Лондонских апартаментах, снятых на сезон гастролей по Англии.
— Проклятье, — ударил по рулю и резко нажал на тормоз. Я-то уже предвкушал, как буду брать Марианну под арию очередного героя-любовника. Первый и последний раз, когда я был в опере, все мое внимание было отдано молоденькой вампирше, которая жадно ласкала меня ртом во время всего действия… Даже не помню ни имени ее, ни лица. Помню только, как зашкаливал адреналин в крови от осознания, что мы делали это практически на публике. С тех пор прошло около ста пятидесяти лет… И настало время обновить мои воспоминания.
Я завел машину и резко дернулся с места. Подъехав к зданию, подошел к кассе и взял два билета в ВИП-ложу на ближайшую постановку. Когда кассир произнесла название, я рассмеялся. Моцарт "Дон Жуан". Как символично, вашу мать.
Войдя в дом Мстислава, поморщился: слишком много людей. И половина из них, видимо, из труппы Дианы. Заметил мельком, как Мстислав с яростью смотрит на Диану, разговаривающую с Мистером УНИСЕКС. Было бы время, объяснил бы другу, что с таким же успехом он может ревновать Диану к женщине. Но времени у меня не было. От осознания, что я сейчас увижу свою девочку, кровь забурлила и сердце забилось с бешеной силой. Отчаянно пытался разглядеть ее среди разряженной толпы, но тщетно.
Поймал на себе жадные взгляды присутствовавших самок… Именно самок, потому что улыбки, которыми они одаривали меня, иначе как похотью в неприкрытом виде не назовешь. Когда-то это заводило меня. Это обещание в их глазах. Чувство власти над толпами женщин. Теперь кажется, что с тех пор прошли тысячелетия. Больше ни одна из них не заводила меня так, как та, которую я сейчас искал. Я предвкушал. Чувствовал себя охотником в погоне за самой ценной и самой неуловимой добычей. Я нашел ее в зимнем саду. Среди сотен ароматов пышно цветущих кустов и деревьев знакомый запах опьянял больше всех, обещая море удовольствия. Она сидела на скамейке, разглядывая экран своего телефона. Ждет сообщения от меня. Я непроизвольно сглотнул, увидев ее наряд: белое слегка просвечивающее платье, которое открывало стройные точеные ноги. Представив, как она этими самыми ногами обхватывает мои бедра, почувствовал напряжение в штанах и резко втянул в себя воздух. Марианна повернула голову в мою сторону, и ее глаза распахнулись шире. Первой реакцией при виде меня была радость, но затем мое возбуждение передалось ей, и я увидел, как расширились ее зрачки. Взгляд потемнел и это охренеть как завело меня. Я не мог больше ждать. Шагнул к ней и, взяв за руку, повел за собой. Как мы добрались до машины и выехали на дорогу, я плохо помнил и понимал. Как и не вспомнил совершенно о ее пальто, оставленном у Изгоя. В голове билась одна-единственная мысль: Взять. Сейчас. Немедленно. Жестко. Заметил краем глаза, как Марианна положила ногу на ногу, и, едва не застонал вслух, увидев край кружевных чулок. Не поворачивая головы от дороги, я начал гладить ее ногу пальцами… Очень бережно и нежно, хотя мне безумно, до лихорадки хотелось сжимать ее ноги, оставить на нежной плоти следы от своих пальцев… Ее реакция не заставила себя ждать. Она прикрыла глаза и закусила губу. Черт, девочка, только с ней мне приходится так напрягаться, чтобы удержать себя в руках. Я продолжал гладить ее ноги и, когда она откинувшись на сидение, расслабилась, раздвинул их резким движение руки. Улыбнулся, услышав судорожный всхлип.
