Вы можете назначить Влада доверенным лицом. Так что ваш отец, скорее всего, сам сможет заниматься всеми делами Николаса.
Я снова отвернулась к окну. Значит, ушел ни с чем. Полностью пустой. Я горько усмехнулась — гордость. Не дойти до унизительного дележа. В этом весь он. И оставил детей… мысль о детях тогда еще давала надежду, что Ник появится, хотя бы ради них. Потом, со временем, я пойму, что он навсегда вычеркнул из жизни всех нас. Детей тоже. Вопрос "почему" я себе не задавала. Зачем? Если ответа все равно ждать не от кого. Разве что придется объяснять детям… а что объяснять, я тогда не знала.
— Я собираю бумаги для вашего отца, ввести его в курс дела. Есть много нюансов, как по легальному бизнесу, так и по нелегальному…
— Да, подготовь. Я на некоторое время еду с детьми к Владу. Там все и обсудим.
Уже тогда я приняла решение, что не вернусь в этот дом никогда. Не смогу в нем жить больше ни секунды.
***
С того дня прошло почти пять лет. Я изменила свое решение. В тот самый момент, когда должна была поставить свою подпись на доверенности. Положила ручку на стол, посмотрела на отца, а потом неожиданно для себя и обоих мужчин сказала:
— Нет. Я сама хочу править всем бизнесом Мокану. Я хочу все знать. Введите меня в курс дела.
Они этого явно не ожидали, их лица вытянулись, переглянулись.
— Марианна, есть вещи, в которые лучше не лезть и не знать о них, — осторожно заметил отец. Именно в этот момент на меня нахлынула ярость. Какая-то темная злость, о существовании которой я даже не подозревала.
— Не знать? Мне надоело ничего не знать. Думаете, я идиотка? Наивная дура, и не понимаю, что такие суммы, которые крутятся в Братстве, не заработаны на сети ресторанов "Магнолия" и даже не на продаже нефтепродуктов? Я хочу знать. Все знать. Хватит держать меня за тупоголовую слепую овцу, которую водят пастухи. Я имею право. Я такой же член Братства, как и вы. Или у нас процветает шовинизм? Не хотите мне помочь разобраться — я разберусь сама.
Это были первые шаги княгини Марианны Мокану-Вороновой в политику. Тогда еще никто не предполагал, что я справлюсь.
***
Сейчас мне уже странно, что я жила под колпаком, в каком-то счастливом неведении, иллюзиях и придуманном собственном мире. Вначале я изучила весь легальный бизнес, у меня ушли на это месяцы. А когда взялась за нелегальный — волосы встали дыбом от масштабности того беспредела, который контролировало Братство. Но чем больше я вникала, тем больше понимала всю гнилую сердцевину преступной структуры, которая вилась цепочкой до самой верхушки с самых низов. Начиная с бомжей на улице и заканчивая известными и многоуважаемыми политиками, как смертными, так и бессмертными. Наркотики, живой товар, донорская кровь, органы для пересадки, оружие, военная техника. Братство и есть тот самый огромный синдикат, который правит всеми. Если вы думаете, что судьбы стран мира решают президенты и всякие там организации — вы сильно ошибаетесь. Это пешки. Марионетки. Всеми ими управляет кто-то сидящий за их спинами. А этот кто-то и есть синдикат, о существовании которого я даже не подозревала. Вот почему Асмодей так стремился в мир смертных, так хотел свергнуть власть отца и поставить на его место Эйбеля. Вампиры занимают далеко не последнюю лестницу в этой иерархии, и они управляют всей "кормушкой". Это безграничная власть. И мой отец вместе с Николасом стояли у верхушки этой власти. Вот она — обратная сторона медали. Я научилась абстрагироваться от того количества крови и человеческих жизней, которыми платило Братство в своих подпольных грязных делах. Во мне просыпался холодный расчет и… да… жестокость, которой никогда раньше не было. Я менялась с каждым днем все больше, а по мере того, как узнавала каждую мелочь, каждый штрих в этом огромном механизме, я черствела. Первое время не могла отдавать приказы на уничтожение, кару, расправы, а потом и это перестало волновать. Я видела все плюсы и минусы некоторых операций и иногда принимала трудные решения. Самое страшное из них — это поставка доноров клану Носферату и в Асфентус. Нет ничего более жестокого, чем просто поставлять людей, как еду. Решать, кому жить, а кому умирать. Пусть даже жертвы — это отбросы общества. Но я научилась понимать, что если те же Носферату не получат свою пищу, они выйдут на улицы и тогда жертв будет намного больше. И это будут не смертники, и не умирающие наркоманы, а дети, женщины, старики. Начнется хаос. Тоже самое с Асфентусом — Рино раз в месяц присылал мне отчет и запрос, а я отправляла к нему груз. Страшный живой груз, который будет похоронен в сухой земле этого города.
Возможно, я не окунулась бы во все это, если бы не та пустота, которая пожирала меня… После того, как я поняла, что Ник никогда не вернется. Я утешалась детьми и правлением кланом. Какое-то время. Пока не докопалась до документов, которые Ник и отец не стремились кому бы то ни было показывать. Списки жертв братства от руки демона. Персональный счет Асмодею. И он шел на сотни. В этом списке числилась моя мать, Криштоф, Самуил… Все они, неотмщенные превратились в ничто, в то время, как эта тварь спокойно бесчинствует в Мендемае и, нарушая запрет суда, появляется в мире смертных, проворачивая свой бизнес. Ищейки следили за его передвижениями и доносили мне лично. Потому что я знала — это не конец игры. Пока он жив — нашей семье не будет покоя. Ни моим детям, ни моему отцу, ни моим подданным. А еще эта тварь виновата в том, что распалась моя семья. Пусть косвенно, пусть не напрямую, но это он поднял мятежи, разжег войну внутри Братства, спонсировал весь тот беспредел, который унес жизни сотен моих собратьев. Асмодей отнял у меня то, что стоило дороже всех сокровищ вселенной — он отнял у меня возможность дышать и быть женщиной. Это он убил Марианну Мокану руками моего мужа.
Моя ненависть к нему росла пропорционально пониманию, что я никогда не смогу убить эту мразь. Ни я, никто бы то ни было из вампиров. Мы бессильны перед ним примерно так же, как смертные бессильны перед нами. Соотношение сил одинаково. Плюс покровительство Нейтралов. Демоны — высшая раса. Никто не смеет ликвидировать ее без разрешения Суда Нейтралов. Значит, Асмодей будет жить и строить жуткие планы по уничтожению моей семьи, и кто знает, возможно, в этот раз у него все получится. Крепнем мы — крепнет и враг.
Я думала так около года, пока не узнала о существовании сундука. "Ящик Пандоры" — так называл его отец и Серафим. Я случайно подслушала их разговор после поездки отца в Испанию. Именно тогда я поняла, что больше не могу думать ни о чем, кроме этого. День изо дня я вспоминала эту короткую беседу и прокручивала в голове каждое слово, пока не приняла решение. А приняла я его после информации о том, что Асмодею удалось освободить Эйбеля из-под стражи и добиться его помилования. Довольно странно, учитывая те обвинения, которые предъявили барону.
От его фамилии меня бросало в дрожь. Изабелла Эйбель-Мокану. Женщина, которая удостоилась чести носить одну и ту же фамилию с моими детьми. Сейчас, спустя пять лет я знала о ней все. Начиная с ее появления на свет и заканчивая исчезновением. Она пропала перед отъездом Ника. Иногда меня посещали мысли, что они уехали вместе… и я ненавидела ее еще больше. Я презирала всеми фибрами моей души.
