"Мы спим вместе, и нам снится чудесный сон. Я не хочу просыпаться, любимый…"
Закрыла глаза и, приподнимаясь на носочки, коснулась губами его губ, едва ощутимо, чтобы почувствовать дыхание, впитать, запомнить… Ветки рябины упали в снег… Откуда-то издалека доносилось завывание ветра… где-то очень-очень далеко.
***
Она снова прощала меня своим поцелуем, нежным, осторожным. Пусть ненадолго, только на этот конкретный миг, но все же прощала. Я ответил ей. Сначала нежно, позволяя ей вести, а затем уже впиваясь в них, жадно сминая нежные лепестки. Положил руку на ее затылок и привлек ближе к себе.
***
Он целовал меня, мне казалось, что я разрываюсь от тоски и счастья одновременно. Снова чувствовать его губы, обвивать сильные плечи руками, прижиматься всем телом. Оторвалась на секунду, глядя в потемневшие синие глаза. Когда-то давно он говорил мне:
"Я погублю тебя, малыш. Рано или поздно я сломаю тебя. Откажись от всего этого, пока не поздно. Мы никогда не сможем быть вместе. Это нужно прекратить прямо сейчас. Мы слишком разные. Даже больше, мы полная противоположность. Демон и ангел, это насмешка, наверное, я бы истерически смеялся, если бы не было так горько".
А я не верила тебе, я так отчаянно хотела узнать, что такое любить тебя, и я узнала… Я ни о чем не жалею. Прижалась щекой к его щеке, рывком обнимая за шею, чувствуя на своих губах слезы.
***
Я помню, малыш. Помню каждое свое слово, произнесенное тебе. Отстранил ее от себя и посмотрел в глаза. Но я никогда, Марианна, никогда не захотел бы забыть то, что ты мне ответила тогда. Позднее я произносил тебе эти слова сотни, нет, тысячи раз. "Я не могу… Я не хочу от тебя отказываться, Марианна". Прислонился своим лбом к ее лбу. "Это сильнее меня, любимая. Я не могу управлять этим. Своей зависимостью тобой. Я знаю, что такое любовь, Марианна. Я видел это чувство у Влада, я каждый день наблюдал его у Изгоя, Габриэля. Но то, что я чувствую к тебе… Проклятье"
Я гладил руками ее плечи, почувствовал, как она напряглась, вскинула голову и посмотрела мне в глаза. Я грустно улыбнулся ее сомнениям.
"Это моя болезнь. Моя вредная зависимость. Это мое безумие жестокого Зверя. Это слепая одержимость Демона нежным Ангелом. И, черт побери, я до сих пор не научился справляться с этим. Малыш, я так люблю тебя" Не понимаю, откуда слышу завывание ветра, и почему оно холодит мне душу.
***
Я смотрела ему в глаза, и мне казалось, что сейчас я живая, целая, настоящая. Живу, дышу, и мое сердце снова бьется. Не нужно произносить ни слова, хотя мы так и не сказали ничего друг другу вслух, все ответы во взгляде. Взгляд не лжет, не лицемерит, он кричит правду, и если бы я могла сейчас захлебнуться от счастья — я бы уже захлебнулась, потому что там, в пронзительной синеве его глаз я видела себя. Видела то, что он не смог бы передать обычными словами, прикосновениями, поступками. Я видела наше общее безумие, тот самый огонь, который грел и обжигал всегда. Его боль, его тоску, отчаяние, одиночество и страх… да, страх потерять. Тот самый дикий страх, который всегда отравлял и меня саму.
Ник прислонился лбом к моему лбу, и я закрыла глаза, касаясь его лица, исследуя его на ощупь, зарываясь пальцами в его жесткие волосы, вдыхая его запах. Он гладил мои плечи, прижимая меня к себе так нежно, как никогда раньше, и я обняла в ответ. Если это сон, пусть он не кончается, ведь я счастлива.
Подняла голову и дотронулась подушечками пальцев до его губ, увидела, как он сам в изнеможении закрыл глаза:
"Твои губы, они выжгли на моих губах неповторимый узор. Твои руки — они подарили мне рай. Я не прошу у тебя твое сердце, я не беру у тебя твою жизнь, просто позволь мне любить тебя…"
Порыв ветра унес мои слова куда-то высоко к макушкам деревьев, и мне стало так тепло… так уютно в его руках. Ведь он позволил.
Глава 29
— Давайте разделимся, — Влад повернулся к Курду, который с равнодушным лицом смотрел на короля, чуть прищурив темные глаза под густыми широкими бровями. — Вы сказали, что приведете нас к ним. Мы ходим здесь несколько часов и безрезультатно.
— Лабиринты проклятого леса мне не подвластны. Я вас привел, а найдете вы их или нет, я не знаю.
Владу захотелось вцепиться в тонкую шею Курда и трясти того так долго, пока из него не выйдет дух. Увидев яростный взгляд короля, тот криво усмехнулся.
— Бессилие — это самая болезненная эмоция, переживаемая как смертным, так и бессмертным. Утопия. Осознание своей слабости перед обстоятельствами, которые намного сильнее.
Влад сжал кулаки и стиснул челюсти. Проклятый Нейтрал знает о своей неприкосновенности и физическом могуществе.
"Его впустили на территорию, запретную для всех бессмертных только после того, как кусок документа из флэшки был отправлен Курду. Дьявол свидетель, чего стоило Владу сохранять спокойствие, когда Серафим принес эти проклятые бумаги и рассказал ему все то, что тщательно скрывали ищейка и Марианна. Не было времени на ярость, на расспросы и на отчаяние. Только на действие. Все остальное потом. Потом он разорвет на части начальника личной охраны Марианны, потом он посмотрит в глаза собственной дочери, которая рисковала своей жизнью и даже не попросила о помощи и да, потом, он лично вытрясет черную душу из своего брата, который похоронил себя заживо на проклятой службе Нейтралам. Потом. Когда вернет их домой. Если сможет. Проклятое "если" сводило с ума, но и на безумие не было времени. Под ударом могли оказаться не только Ник с Марианной, но и его собственная семья. Если правда всплывет наружу — она потянет всех. Серафиму удалось изъять меч из особняка Асмодея. Влад не спрашивал, как ищейка провернул это дело, сейчас нет времени на разбирательства. Но свой "плюс" скрытный и самоуверенный наглец себе заработал. Влад перечитал бумаги, раздобытые Марианной, и, несмотря на дикое волнение за свою девочку, он не мог не восхититься. Это не документы — это хрустальные яйца всего ордена Нейтралов. И теперь они у короля. Стоит сжать их посильнее — и треснет весь проклятый вертеп тех, кто возомнил себя Богами. Потому что они не Боги — они такие же, как и все, если не хуже. Оргии в застенках черного храма, живой товар, красный порошок. Сильные мира сего баловали себя плотскими удовольствиями наравне с простыми бессмертными.
Курд принял Короля в круглом кабинете. Том самом, в котором Влад уже побывал много лет назад, но тогда он получал пропуск на свидание. Тогда он пришел просить, сейчас король пришел требовать. Как только двери за Вороновым бесшумно затворились, Влад положил на стол бумаги. Молча. От предложения сесть отказался.
Курд прочел все. Медленно, очень медленно, вынуждая Влада нервно сжимать пальцы в кулаки. Думитру положил документы на стеклянную столешницу и посмотрел на короля.
— Я так понимаю, что ты принес мне это не для блага ордена, верно, король?
— Я хочу вернуть мою дочь и моего брата. Живыми. Сейчас. Снятие всех обвинений. Меня совершенно не волнует, каким образом вы это сделаете.
