— Согласно условиям моего договора найма, я обязан уведомить тебя, что эта процедура снабдит тебя уникальным знаком-определителем. — Он угрожающе помахивает железкой прямо над моей шеей; я ощущаю, как сильный жар опаляет мне плоть. — Просьба сообщать этот номер во всех дальнейших делах с нашей корпорацией. Не пытайся устранить, исказить или любым иным способом видоизменить этот знак. В случае нарушения мы это обнаружим и накажем тебя всеми мыслимыми кошмарными пытками, какие я даже не стану тебе тут описывать, — но, будь уверен, они гораздо хуже этой. — Он собирается начать, но медлит. — Экий я нехороший — чуть не забыл… Я также обязан сначала сообщить тебе номер. 7218911121349. Спасибо за понимание.
Железо нисходит. Где-то вне меня — скворчащий звук, облачко плотного пара, едкая вонь плавящейся плоти. Внутри я содрогаюсь в мучениях — в сердцевине солнца.
Я начал крениться на табурете. Попытался удержаться, но лишь усилил крен, завалился вбок и сильно стукнулся головой о стену. Из меня вышибло дух. Когда очнулся, меня трясло от памяти о таврении, надо мной стоял Мор, а Смерть и Раздор глядели у него из-за плеч.
— Что я вам говорил? — ощерился Мор. — Страх отделения. Всех их пробирает в конце.
Зовите меня Винсент
Совещание быстро сошло на нет. Смерть скомканно попрощался и проводил Иеронима до машины, Мор одарил меня взглядом, какой и Горгона отвергла бы как чрезмерно обидный, а Глада, когда тот был посреди пожелания мне удачи, перебил Раздор.
— Для этих телячьих нежностей времени нету, — сказал он. — У нас сегодня прорва работы… Вся трепотня — по ходу дела. — Он отвел меня в контору, забрал пачку бумаг и заспешил по пустым коридорам к черному ходу, болтая без умолку: — Ты заметил, что никто даже не упомянул о моем предпочтительном варианте, вопреки тому, что до сих пор это было самое действенное и эстетически удовлетворительное решение. Но, очевидно, термоядерная война больше, мля, не в моде… Вот что меня бесит не на шутку, впрочем: я выдал Шефу рекомендацию, которую отвергли без всяких вообще переговоров. Хочешь, скажу про рекомендацию?
— Не очень.
— Супервулканы. Охренеть же какая идея, а? Пиротехника — за мной, есть у меня такой небольшой дар, применяем этот подход в стратегических точках по всему земному шару. Тут тебе и массовое уничтожение, и мгновенное захоронение. Сплошные каникулы дальше. — Мы спустились по лестнице в сад, где он остановился и созерцательно огладил бороду. — Помпеи — это мое, как ты понимаешь. Великолепная работа.
Я услышал вдали ожесточенный лай, и воспоминание, которое я не мог ухватить, взялось покусывать края моего сознания.
Раздор вынырнул из своих грез.
— Впрочем, незачем с тобой про это — ты ж ни бельмеса ни в чем не смыслишь. Вот ТДВ. — Он выдал мне бумаги, я затолкал их в карман куртки. — В погребе найдешь с десяток трупов. Тащи их оттуда, пусть подписывают договоры, прихватывают какие-нибудь шмотки, встречаемся через десять минут во дворе. И чтоб ни один не поцарапал мне краску на микроавтобусе.
— А вы куда?
— Переодеться. — Он расплылся в улыбке. — В конце концов, я ж старого друга закидываю. Везучий гад нынче домой едет.
Погреб с моего последнего визита изменился. Пол завален переломанными деревяшками вперемешку с какой-то одеждой и папками на кольцах. От ящиков из нержавейки вдоль стен целыми остались лишь очень немногие, остальные же валялись по всему погребу. Почти весь металлический каркас, в который вставлялись те ящики, тоже был вырван, многие напольные плитки растрескались или запачкались. Кроме того, по стенам громоздилось несколько знакомых предметов мебели, в том числе маленький черный столик Мора, один из гардеробов Смерти и мягкое кресло, которое я запомнил еще со времен, когда работал тут подмастерьем.
Прежде чем пробраться сквозь эти завалы, я глубоко вдохнул, а затем направился к двум оставшимся стеллажам справа. По пути споткнулся о что-то маленькое и мягкое, и оно улетело через всю залу. Я б и не обратил внимания, но оно решило заговорить.
— Смотрите под ноги!
— Простите. Я не хотел вас пинать.
— Да что вы говорите? Еще один случай ошибочного установления личности?
— Да нет, в общем. А вы где?
— Здесь… Нет, пониже. Не все из нас благословлены столькими частями тела, как вы, полуживец. Они вашего брата так называют, верно?
Наконец я это увидел: оно пряталось в тени перевернутого ящика. Я его запомнил — видел вчера. Маленькое, куцее нечто без тела, рук и ног — это существо когда-то было мужчиной, а сейчас больше походило на бродячий гриб. Голова, к которой были грубо пришиты две ступни и две кисти рук.
— Что уставились?
— Никогда не видел такого мертвеца, как вы.
— Ну так вот вам, напрягите мозги — и вся недолга.
Он заковылял ко мне по-утиному, будто изготовился к долгому разговору. Помня о наказах Раздора, я попытался опередить его.
— У меня много дел.
— Знаю — Воссоединение. Наслушался я, как эти мертвые головы наверху болтают, с тех пор как тут оказался. Все остальные трупы только и делают, что стонут о ярком свете да избытке простора, но я вам так скажу: имеете уши — подслушивайте. Поразительно, каких сведений можно набраться, если просто стоять в коридоре. Я все знаю о вас, к примеру. Слышал, вы что-то ищете…
Мне уже поднадоели мертвецы, раздающие советы. Ни один пока не сказал мне о моем поиске ничего достойного, и вряд ли эта двустопая голова может что-то изменить. Смерть был прав: они способны на все, лишь бы сбежать.
— Я занят, — сказал я. — Позже поговорим. Вот вам.
Я нагнулся, выдал ему один договор и пошел к ящикам, как и собирался. Моя резкость его не смутила.
— Я когда-то боялся смерти, — сказал он, следуя за мной по пятам. — Что, в общем, неудивительно, если учесть, как она в итоге произошла. В смысле вы гляньте на меня: туловище порвали на тысячу кусочков и сбросили с моста! Не странно, что они не утрудились меня собрать. Зато я осознал, что загробная жизнь не так уж плоха, когда пообвыкнешься. Хотя кое-какое осмысление нужно. Сначала паникуешь, потом смиряешься, потом приспосабливаешься…
Сколько-то он продолжал разговаривать в том же ключе; я занялся своим делом — помог одиннадцати растерянным трупам выбраться из своих ящиков. Я не очень прислушивался к словам моего собеседника — вплоть до последней фразы, которая явила память, невероятную для убитого его способом.
— Кстати, — сказал он, — фамилия моя Роуч… Но вы зовите меня Винсент.
В погребе было тихо. Трупы вяло выстроились передо мной в неровную шеренгу. С левого ее конца меня пристально разглядывал Винсент, а справа стоял величественный скелет, покрытый клоками и полосками разлагавшейся плоти. Я не разговаривал, лишь выдавал указания и договоры. На меня давила спешка. Некогда вопросы задавать.
