– Что значит «защищалась»?
64
На следующий день, когда Гарден вышла погулять, Френсис Фабер уже был на прогулочной палубе. Он приподнял шляпу:
– Доброе утро, ученица. Гарден пошла с ним рядом.
– Я, должно быть, надоела вам вчера своими вопросами. Извините.
Фабер засмеялся:
– Вы даже не представляете, какая это роскошь – так много говорить. В моей профессии все время приходится слушать других. Задавайте любые вопросы, умоляю вас.
У Гарден был один-единственный вопрос: как заставить мужа снова полюбить меня? Но задать его она не могла. И к тому же подозревала, что Фабер не сможет на него ответить.
– Как вы стали психиатром? – спросила она вместо этого.
История, рассказанная Фабером, оказалась длинной. Они успели погулять, покурить, еще погулять и поесть в опустевшем баре, с шампанским и сигаретами. Это была история бедности, тяжелой работы, учения и посвящения себя целиком страждущим.
– Так долго, – сказала Гарден, когда история была закончена. – Так много времени прошло, пока вы стали врачом. – Она была поражена, что кто-то мог работать так много и так долго, но не сдаться, не опустить руки.
– Да, на это ушло немало времени. Мне было уже за сорок, когда я получил первую ученую степень. Теперь мне пятьдесят, и я еду в Вену, чтобы начать учиться заново.
Пятьдесят! Он мог бы быть ее отцом.
– Что вы будете делать в Вене? – вежливо спросила она, едва не добавив «сэр».
В этот день Фабер предложил поужинать вместе.
– Я ем в одиночестве на балконе, – сказал он, – и сверху вижу, как вы тоже одна сидите за своим столом. Это так обидно, мы же можем прекрасно поужинать вместе. Я могу сам зажигать ваши сигареты вместо четырех официантов, которые сталкиваются, стараясь опередить друг друга.
Гарден подумала. Это было бы неплохо, но…
– Нет, – ответила она. – Нас могут неправильно понять. Вы же знаете, что говорят о происходящем на пароходах.
– Ну что ж, очень благоразумно. Меня это огорчает, но согласен. Однако не вижу причины, почему бы нам не встретиться после ужина в ночном клубе. Выпьем бренди и потанцуем. Здесь очень неплохой оркестр.
Так они и решили. Гарден слышала музыку, когда возвращалась после ужина к себе.
– С удовольствием, – ответила она.
– Как вы хорошо танцуете, доктор Фабер.
– Как вы хорошо льстите, миссис Харрис. Я знаю всего-навсего одно па. И просто безнадежен в чем-нибудь более современном, чем фокстрот.
Гарден подумала о мисс Эллис и своих уроках танцев.
– Почему вы улыбаетесь такой очаровательной задумчивой улыбкой? – тихо спросил Фабер.
Гарден рассказала о мисс Эллис и о том, какой бездарной ученицей оказалась она сама.
– Не могу поверить. – Они идеально танцевали вместе, их тела с безупречной координацией двигались в такт «Кто теперь?».
– Это правда. А потом было еще хуже. Знаете, я один раз попала под машину и, когда увидела, что она на меня едет, подумала только: «Слава Богу, теперь мне не надо идти на ту вечеринку…»
– Бедняжка. – Он крепче прижал ее к себе, чтобы лучше выполнить вращение. И потом уже не отпускал.
Гарден этого даже не заметила. Она была целиком занята новой мыслью.
– Если правда, что ничего случайного не бывает, я имею в виду – с точки зрения психологии, как вы думаете, может, я нарочно шагнула тогда на тротуар?
– Случайно нарочно?
– Да. Мне интересно. Господи, меня же могли убить. Как глупо! – Она увидела, что широкое плечо Фабера оказалось совсем близко от ее щеки. «Мне хотелось бы прислониться к нему головой, – подумала она, – закрыть глаза и танцевать всю ночь». Было так хорошо – музыка, движение их тел, ощущение сильной руки у себя на талии. Она резко остановилась. О чем только она думает? Ее нога споткнулась о ногу Фабера.
– Простите, – сказал он. – Я наступил вам на ногу?
– Нет, нет, это я виновата. Мне надо идти.
– Непременно? Я все-таки наступил вам на ногу?
– Нет, нет, не наступили, честное слово. Мне просто пора уходить.
– Разумеется. – Он провел ее к столику.
Гарден захватила сумочку и перчатки, а Фабер взял ее накидку. Около выхода он накинул ее Гарден на плечи.
– Позвольте мне проводить вас, – сказал он. – Я хочу быть уверен, что вы не хромаете. – Он предложил ей руку.
Гарден взяла его под руку.
– Пойдем по палубе? От морского воздуха вы будете крепче спать. – Не дожидаясь ее согласия, он направился к выходу на палубу. Увидев их, слуга поспешно распахнул дверь.
– Наконец-то, – сказал Фабер. – Завтра мы наконец увидим синее небо.
Луны не было. Зато звезды казались такими же большими и близкими, как висящие на верхней палубе фонари.
– Как красиво, – произнесла Гарден.
– Вы никогда не видели звезд на море? Идемте, посмотрим.
Они прошли мимо светящихся окон кают на нос корабля. Ощущение было такое, словно они плывут в звездном небе.
Вдруг плечи и голова Фабера загородили звезды, когда он обнял ее и прижался губами к ее рту. Его губы шевелились, а сильная теплая рука скользила вниз по спине, прижимая Гарден.
Сердцу Гарден стало тепло, по рукам и ногам забегали мурашки. Руки потянулись к его плечам и обняли за шею. Она ответила на поцелуй со всем жаром изголодавшегося по любви сердца.
Накидка упала. Губы Фабера скользили по ее горлу, по плечу.
– О Боже! – воскликнула Гарден. Она изогнулась в его объятиях. – Что я делаю? Пустите меня!
Фабер поднял голову, отпустил ее и взял пальцами за запястье.
– Не бойтесь, – успокаивающе произнес он. – Доверьтесь мне. Для мужчины и женщины это самая естественная вещь в мире – хотеть друг друга.
– Я люблю Ская. И только Ская.
– Так и должно быть, милая. А в данный момент вы хотите меня. Это ничего не отнимает у вашего Ская. Его же здесь нет. А я есть. И мы можем доставить удовольствие друг другу.
– Нет, я не верю в это. Это неправильно. – Гарден вырвала руку и бросилась бежать по палубе. Фабер поднял накидку и двинулся было за ней, но остановился. Он сунул накидку под мышку, достал сигарету и закурил. Вспыхнувшая спичка осветила его улыбку.
– Такие модные, – пробормотал он, – так уверенно излагают свое неправильное понимание Фрейда. И так пугаются, когда сталкиваются с ним вплотную. – Он бросил спичку за борт. – А все же жаль. Эта девушка, должно быть, необыкновенна в постели.
