Вся его энергия была теперь направлена на работу. Он ездил в Сити, как все бизнесмены. Он арендовал помещение под контору, нанял секретаршу, установил телефон и телеграфный аппарат. Все было почти как в прежние времена в Нью-Йорке, только еще лучше. Тогда он играл бизнесмена. Теперь он относился к этому серьезно, как к профессии. Он перевел свои деньги от сверхконсервативных банкиров Вики в фирму Дэвида Паттерсона и теперь ежедневно в определенное время беседовал с Дэвидом. Он делал деньги быстрее, чем мог потратить, и создавал состояние, которое поражало воображение Гарден.
Состояние для их детей. Это и был ее рождественский подарок Скаю. Под большой сверкающей елкой лежала маленькая коробочка с его именем. Внутри были крошечные вязаные пинетки из белой шерсти. И записка: «Будут надеты пятнадцатого июля».
84
«Вторник, 29 октября 1929 г.
Дорогая Элен,
твое письмо ожидало меня, когда мы вернулись домой после воскресной поездки за город. Мы все еще подбираем себе дом. Скай твердо решил стать эсквайром, чтобы, когда у нас родится сын, он смог учиться в Итоне. Нет, я не беременна снова, но Скаю так понравилось быть отцом, что он готов повторять хоть каждый год. Я напоминаю ему, что предпочла бы делать это несколько реже. Тридцать два часа в родах – мне еще не скоро захочется вновь пройти через это.
Хотя оно, конечно, того стоило. Крошка Элен для меня огромная радость – я такого даже не представляла. Она чудесный младенец. Все время улыбается, воркует, пускает пузыри и вытворяет разные очаровательные штуки. Я ее обожаю, а Скай, он еще хуже, просто одержимый. Она очень похожа на него. Каштановые волосы, слава Богу, кудрявые, и карие глаза. Она уже отталкивается ручками, держит свою круглую головенку и улыбается, как будто говорит: «Смотрите, какая я сильная и умная!»
Скай утверждает, что она завтра непременно начнет самостоятельно сидеть, а послезавтра ползать. Я показываю ему книжки о детях. Элен умеет то же, что все младенцы в четыре месяца. Но он, конечно, и слушать не хочет.
Мне очень жаль, что твой артрит доставляет тебе столько страданий. Нет, ты об этом не писала, но я прочла между строк. Смогу ли я уговорить тебя приехать к нам в Канны на несколько недель? Мы собираемся провести там зиму. Скай говорит, что там Элен сможет гулять в парке, а Хис в декабре – мрачное и ветреное место. Это доказывает, какая волшебница наша крошка. Никогда бы не поверила, что Скай согласится расстаться со своим телеграфным аппаратом. Насколько я поняла, прошлая неделя была очень трудной. Резкий взлет и падение курса акций, телеграммы приходят допоздна, и Скай иногда возвращается домой за полночь. С нами, конечно, все в порядке, но многие мелкие инвесторы разорены. Скай говорит, что нельзя заключать сделки, если нет достаточных средств на покрытие убытков. Да, я даже понимаю, что это значит. Мы говорим обо всем, не только о ребенке. Элен, я так немыслимо, так сказочно счастлива, и все благодаря тебе. Я знаю, ты уже устала это от меня слышать, но это правда, и я не устану это повторять.
Твоя тезка проснулась. Я должна бежать, чтобы успеть поиграть с ней, пока няня не унесет ее кормить, купать и снова укладывать. Дай мне знать насчет Канн. Солнце пойдет нам всем на пользу, и мне так хочется, чтобы ты познакомилась со Скаем. Он не знает, что ты причина нашего счастья, но я уверена, будет обожать тебя так же, как и я.
С любовью, Гарден».
Гарден поспешно запечатала письмо, приклеила марку и поспешила в детскую, чтобы посмотреть, как купают Элен. Малышка била кулачками по воде, к восторгу Гарден и неудовольствию няни. Услышав, как открылась и закрылась входная дверь, Гарден бросилась к лестнице.
Скай в холле снимал пальто. Гарден стала быстро спускаться.
– Дорогой, ты сегодня рано. Какой приятный сюрприз! – Она протянула к нему руки.
Скай отвернулся. Он, похоже, даже не заметил ее. Гарден потянула его за рукав:
– Милый, что такое? Что случилось?
Он посмотрел на лежащую на рукаве руку, потом перевел взгляд на ее лицо.
– Гарден, – сказал он, – Гарден, Дэвид Паттерсон мертв. Он застрелился. – У него задрожали губы, рот перекосили боль и страх, он зарыдал.
– Тише, любимый, тише. Все будет в порядке. – Она обняла его за плечи и подвела к стулу. – Садись, милый. Я принесу бренди. – Она осторожно толкнула мужа, и он упал на мягкие подушки.
Скай закрыл лицо руками и опустил голову. Его рыдания разрывали ей сердце.
– Вот, Скай, выпей. – Гарден отвела одну руку мужа от лица и вложила в нее стакан.
Скай уронил другую руку и посмотрел на жену. Глаза у него были красные, заплаканные, рот жалобно кривился.
– Мы погибли, Гарден, разорены. Я даже не могу сказать, как плохи наши дела.
Гарден опустилась рядом с ним на колени:
– Тс-с, дорогой, успокойся. Выпей это. Что бы ни случилось, все будет в порядке. Не волнуйся. Все будет в порядке. Мы вместе, и у нас есть наша малышка. Все остальное не имеет значения.
Когда положение дел прояснилось, оказалось, что у них действительно не осталось почти ничего, кроме друг друга и малышки. Как и многих других, Ская захватил истерический оптимизм рынка, и он переоценил свои возможности. Однако его собственное состояние было так велико, что он мог бы пережить крах. Но когда начался спад, Дэвид начал брать деньги со счетов Ская, чтобы покрыть и его, и свои, гораздо большие, убытки. Когда у обоих ничего не осталось, он застрелился.
Конечно, у них было кое-какое имущество, но покупателей на роскошные машины, украшенные гравировкой вилки для устриц и мебель работы Хепплуайта было немного. Гарден умоляла Ская продать ее драгоценности, но сохранить дом. Он отказался. Денег, которые предлагали за бриллианты, было недостаточно, чтобы решить их проблемы.
– Придется принять предложение Вики, – сказал Скай, – и перебраться на виллу. У нас достаточно средств, чтобы содержать няню и отремонтировать наши комнаты. Элен не придется смотреть на лакированную кожу. Девочка моя, мы же все равно собирались в Канны, так почему не в Антиб? Наши дела непременно скоро поправятся. Вот тогда и решим, что делать дальше.
Гарден предпочла бы жить в меблированных комнатах. Но она видела страх в его глазах.
– Прекрасная идея, милый, – охотно согласилась она. – На вилле растут апельсиновые деревья. Малышка будет просто битком набита витаминами.
Самым трудным для Гарден было расставание с друзьями. Они со Скаем вели такую кочевую жизнь, что ее дружеские связи оказывались обычно бурными, но короткими: Конни, Элен, Люсьен, Клод. В Лондоне было время строить дружбу медленно и, как она думала, надолго. У нее появились подруги, у которых тоже были маленькие дети и чьи мужья усталые возвращались с работы. Они понимали ее заботы, она – их. Они вместе ужинали, ходили в театр, играли в бридж. Обыкновенная уютная, близкая компания. Мысль о разлуке с друзьями разрывала ей сердце. Скаю это, похоже, было безразлично. Он был слишком подавлен, чтобы о чем-то беспокоиться. Гарден старалась подбодрить мужа, но у нее самой было так тяжело на сердце, что ее энтузиазм выглядел не слишком убедительно. Только малышка была по-настоящему весела – происходящее никак не коснулось ее.
