Сейчас она не предполагала встретить там кого-нибудь из знакомых. Скорее всего, все места оккупированы были юными чарлстонцами. Ей хотелось сходить к Шветману, потому что там она чувствовала себя как дома. И еще ей хотелось показать Элен, где мама съела первый в своей жизни сандей.
Дверь, открываясь, скрипнула – так же, как много лет назад. Под потолком тихо урчали вентиляторы. Гарден огляделась. Ничего не изменилось. И казалось совершенно естественным увидеть за одним из столиков Уэнтворт. Рядом с ней сидели два симпатичных мальчугана.
– Уэнтворт! – Гарден стала пробираться через лес стульев, она внимательно смотрела за Элен, чтобы та не наткнулась на один из них. Гарден подняла голову и успела заметить, что Уэнтворт положила на стол доллар и поспешно схватила перчатки и свертки.
Гарден с изумлением наблюдала, как Уэнтворт с мальчиками быстро пошли к выходу. Они прошли в трех футах от нее. Уэнтворт даже не подняла глаз на нее.
– Уэнтворт! – тихо позвала Гарден.
– Мама, кто эта леди? – спросил один из мальчиков звонким детским голосом.
– Никто, – ответила мать.
Гарден оглядела наполовину заполненный зал. Никто не встретился с ней глазами.
– Элен хочет мороженое.
Гарден вздернула подбородок и подошла к прилавку.
– Я бы хотела пинту ванильного с собой, – сказала она.
– Отнеси это на кухню Селии, – сказала она Элен, когда они вернулись к Элизабет.
Она медленно вошла в библиотеку и сняла перчатки. Элизабет подняла голову от книги, которую читала.
– Все гораздо хуже, чем я думала, – сказала Гарден. – Тетя Элизабет, что мне делать?
90
Мало-помалу с помощью Элизабет Гарден начала приводить в порядок свою вдребезги разбитую жизнь. Элизабет потрясла ее, предложив купить машину Джона. Она заявила, что давно мечтала научиться водить машину. Старенький автомобиль для этого просто идеален, потому что и после аварии будет выглядеть ничуть не хуже, чем до нее.
– Конечно, тебе придется меня учить, – сказала Элизабет.
Гарден это только обрадовало. Она так мало могла сделать для своей двоюродной бабушки, а та так много делала для нее.
– Я сегодня была у твоей утомительной матери, – сказала Элизабет через несколько дней после приезда Гарден. – Она будет посылать тебе еженедельное содержание. Эта женщина такая скупердяйка, что согласилась бы покрыться синяками, лишь бы спать на мешке с золотом.
– Как мило с ее стороны, – воскликнула Гарден. – Может, мне надо сходить поблагодарить ее?
– Мило, как же! Я пригрозила, что, если она не даст денег, ты переедешь к ней. Знаешь, Гарден, даже в самой трагической ситуации есть свои смешные стороны.
Но Гарден была еще не в состоянии смеяться.
– Ты должна тратить эти деньги на Элен, – сказала Элизабет. – Она не может каждый день носить одно и то же платье, как бы хорошо оно ни было выстирано и выглажено. И ей нужна няня. Вам обеим не на пользу, что вы так много времени проводите вместе. Не успеешь оглянуться, как она превратится в маленького тирана.
– Но, тетя Элизабет, – запротестовала Гарден, – Элен – это все, что у меня осталось. Она нуждается во мне. Здесь для нее все так ново.
Элизабет нахмурилась:
– У тебя еще осталась ты сама. И есть опасность это потерять, если ты целиком погрузишься в Элен и жалость к себе.
– Черт побери, – не выдержала Гарден, – я с таким же успехом могла остаться с Вики. Вы принимаете за меня решения, кормите меня, а я, видимо, должна низко кланяться, целовать вам ноги и говорить спасибо.
– Можешь поверить, я буду счастлива, когда ты сможешь обойтись без моей помощи. В моем возрасте уже трудно играть роль матери.
– Так зачем же вы это делаете? Вы же можете тоже захлопнуть передо мной дверь. Если так тяжело давать нам с Элен кров и пищу, зачем это делать?
– Потому что, как и твоему другу мадемуазель Лемуан, ты мне интересна. Ты мне нравишься, Гарден, давно нравишься. Я уверена, что ты сделана из стоящего материала, и жду, когда ты это докажешь.
Чувствуя себя очень несчастной, Гарден убежала в свою комнату. Но через несколько дней, обдумав хорошенько слова Элизабет, она решила взять свою жизнь в собственные руки.
Она отправилась еще раз навестить Ребу, частично из чувства симпатии, частично потому, что ее первый визит, когда она рассказала о Джоне, оказался таким коротким.
Метью тоже был дома. Они с Ребой сидели на ступеньках своего дома, держась за руки. Солнце поблескивало на седых прядках в волосах Ребы. Им придется уехать отсюда, сообщили старики. Извещение прислали сегодня утром. Барони превратят в монастырь. Принчипесса отдала его траппистам. Монахам, печально сказал Метью, работники не нужны. Они все делают сами.
«Но Вики не католичка, – подумала Гарден, – насколько я знаю, даже не христианка». Гарден посмотрела на расстроенные лица друзей, почувствовав, как глаза наполняются слезами, а горло сжимается от гнева. Она поняла причину такого щедрого дара церкви. Это был еще один удар по Гарден, по ее семье.
– Куда же вы отправитесь? – спросила она.
– Переберемся через дорогу, – ответил Метью. – Похоже, все наши, Эшли, в конце концов станут работать на мистера Сэма. Ну и что, это неплохо, мисс Гарден. Считай, все наши друзья туда уже перебрались. Только жалко, что на плантации больше не остается Эшли – ни белых, ни черных.
Реба отпустила руку Метью и встала:
– Давайте-ка допьем кофе, чтобы не носить его с места на место. Пойду поставлю кофейник.
Пока они пили кофе, Реба напомнила Гарден о ее наследстве, полученном от старой Пэнси.
– Знаешь, детка, теперь у меня не будет места для этого громадного комода. Ты его заберешь или мне разломать его на дрова?
– Тетя Элизабет! Где вы? – Гарден вбежала в полумрак дома. Она зацепилась за ковер и чуть не упала, врезавшись в столик возле стены.
– Я в библиотеке, – отозвалась Элизабет, – пью чай. Если ты не сломала ногу, иди ко мне.
Гарден засмеялась. Услышав это, Элизабет улыбнулась. Все еще смеясь, Гарден вошла в комнату.
– С молоком и двумя кусочками сахара, – сказала она. – Нет, лучше с тремя. Хочу отпраздновать. К тому же силы мне понадобятся. Тебя Элизабет, я собираюсь заняться бизнесом.
– Рассказывай, мне интересно.
Гарден от волнения не могла сидеть и ходила по комнате.
– Я пошла навестить Ребу. Напомните, чтобы я рассказала, что еще сделала эта Вики. Одним словом, Реба напомнила, что старая Пэнси оставила мне кое-что из мебели. Когда я была маленькой, эта штука всегда казалась мне такой огромной. Пришлось взглянуть на нее, чтобы решить, нужна ли она мне. Она покрыта столетним слоем грязи, но когда-то была просто великолепна. Это огромный комод. Линии изумительные, все металлические детали сохранились. В таких вещах я научилась разбираться, когда обставляла свой дом в Хемпстед Хис.
